него свои бомбы. Они, видно, попали куда надо, но американский летчик позволил себе подойти к цели слишком близко, не успел отвернуть машину в сторону и погиб даже раньше своей жертвы.
Нет смысла повторять газетную болтовню насчет «Четырехдневной войны». Важно то, что мы могли ее запросто проиграть, если бы не совершенно уникальное сочетание удачи, предусмотрительности и хорошего управления. Очевидно, физики-ядерщики Евразийского Союза продвинулись в своих разработках почти столь же далеко, как и группа Ридпата, а берлинская катастрофа дала им ключ к тому, что надо было делать дальше. Но мы принудили их спешить, заставили предпринять действия еще до того, как они успели подготовиться как следует, заставили своей «Прокламацией мира», которая установила очень жесткие сроки окончательного разоружения.
Если бы президент пошел на то, чтобы дожидаться, пока окончится драка с конгрессом, прежде чем обнародовать свою «Прокламацию», то Соединенные Штаты почти наверняка перестали бы существовать.
Заслуга Маннинга в этом деле никогда не была публично признана, но мне совершенно ясно, что он предвидел возможность чего-то вроде «Четырехдневной войны» и приготовился к ней, разработав с дюжину разных хитрых ходов. Я не имею в виду военные приготовления; этим армия и флот занимались сами. Но то, что конгресс именно в это время оказался распущенным на каникулы, отнюдь не было случайностью. Я в какой-то степени сам причастен к торговле голосами и компромиссным сделкам, которые содействовали этому, так что знаю, о чем говорю.
И я спрашиваю вас: неужели полковник стал бы проделывать все эти хитроумные маневры, имевшие целью удалить конгресс из Вашингтона на то время, когда, по его мнению, Вашингтону угрожала опасность атаки, если бы он действительно обладал диктаторскими амбициями?
Разумеется, именно президент стоял за этим распоряжением о десятидневных каникулах, которые получили почти все чиновники Вашингтона, и, надо думать, он же лично принял решение о своей поездке по южным штатам в те же самые дни, но, несомненно, именно Маннинг вложил ему в голову идею о необходимости подобных мер. Невозможно допустить, чтобы президент покинул столицу только для того, чтоб избежать опасности, угрожавшей ему лично.
И еще эта история с паникой из-за чумы. Не знаю, как и когда Маннинг начал действовать в данном направлении – в моих записных книжках об этом нет ни слова, но я просто не могу поверить, что абсолютно ни на чем не основанные слухи насчет эпидемии бубонной чумы могли заставить Нью-Йорк превратиться в полупустыню как раз ко времени налета евразийских бомбардировщиков.
Хотя даже в этом случае мы потеряли более восьмисот тысяч жизней только в одном Манхэттене.
Конечно, вину за потерянные жизни возложили на правительство, и газеты были беспощадны в своей критике его неспособности предвидеть будущее и провести организованно эвакуацию населения вообще всех крупных городов.
Но почему, если Маннинг предвидел неприятности, он не потребовал эвакуации?
Что ж, насколько я понимаю, это случилось вот по какой причине.
Большой город не будет эвакуирован и никогда не был эвакуирован с помощью апелляций к разуму. Масштабы эвакуации лондонского населения были, как известно, весьма невелики, а мы сами потерпели неудачу в попытке вызвать массовый исход берлинцев. Жители Нью-Йорка еще в 1940 году пришли к выводу о вероятности воздушных налетов на свой город и с тех пор успели свыкнуться с этой мыслью.
Однако страх перед распространившейся опасностью эпидемии чумы вызвал самый массовый исход населения, который когда-либо видели огромные города,
И не забывайте о том, что мы сами сделали с Владивостоком, Иркутском и Москвой, а ведь там тоже жили люди, которые ни в чем не виноваты. Война – гнуснейшая штука.
Я уже говорил, что какую-то роль в нашей судьбе сыграла и удача. Навигационная ошибка привела к тому, что один из наших самолетов опылил не Москву, а Рязань, но эта ошибка вывела из строя лабораторию и завод, которые были единственными производителями боевых радиоактивных веществ в Евразийском Союзе. А предположим, что все случилось бы наоборот, что один из евразийских самолетов, атаковавших Вашингтон, округ Колумбия, по ошибке «захватил» бы завод Ридпата, находившийся в сорока пяти милях от столицы – уже в пределах штата Мэриленд?
Конгресс собрался вновь уже во временной столице – Сан-Луисе, и Миротворческая американская экспедиция принялась вырывать клыки у Евразийского Союза. Это не была военная оккупация в полном смысле слова; у нее были две главные цели: обнаружить и опылить все самолеты, все авиационные заводы и аэродромы и отыскать и опылить все радиационные лаборатории, источники получения урана, жилы карнотита и урановой смолки. Никаких попыток изменить состав правительства или заменить его не предпринималось.
Мы прибегли к «пыли» с двухлетним периодом полураспада, что дало нам передышку, достаточную для того, чтобы успеть укрепить свое положение. Информаторам было предложено весьма щедрое вознаграждение, а, как известно, этот прием действует безотказно не только в Евразийском Союзе, но и в подавляющем большинстве других регионов мира.
«Соглядатай» – прибор для вынюхивания радиации, основанный на принципе электроскопии и существенно модернизированный инженерами Ридпата, сильно упростил дело поисков урана и урановых руд. Нужное число «соглядатаев», расположенных так, чтобы они образовывали как бы сетку на подозрительной территории, могло обнаружить даже малое количество урана столь же легко, как локатор обнаруживает тайный передатчик.
Однако, несмотря на отменную работу генерала Булфинча и Миротворческой экспедиции в целом, именно ошибочная бомбежка Рязани помогла завершить указанные выше работы в самые сжатые сроки.
Если кого-то заинтересуют детали миротворческой деятельности, осуществленной в 1945 – 1946 годах, ему следует обратиться к «Материалам Американского Фонда Социальных Исследований», где опубликована статья, озаглавленная «Результаты проведения американской миротворческой политики с февраля 1945 года». На практике решение проблемы полицейского контроля над вооружениями во всем мире поставило Соединенные Штаты перед еще более важной задачей – задачей усовершенствования политики, способной навсегда исключить переход смертоносного оружия в дурные руки.
Эту задачу сформулировать столь же непросто, как задачу трансформации круга в квадрат, а решить ее и вовсе невозможно. И Маннинг, и президент верили, что Соединенные Штаты, по определению, должны оставаться средоточием могущества на все время, пока не будет создан какой-то постоянный орган, которому можно будет передать эти функции. Вся трудность, конечно, заключалась в том, что внешняя политика находится одновременно под контролем президента и конгресса. На наше счастье в то время мы имели и хорошего президента и адекватный ему конгресс, но ведь не было никакой гарантии, что такое положение сохранится и в будущем. В свое время у нас бывали и никуда негодные президенты, и рвущиеся к власти конгрессмены. О да – были! Почитайте хотя бы историю Мексиканской войны.
Мы стояли на пороге того, чтобы вручить будущим правительствам Соединенных Штатов силу, которая способна превратить весь земной шар в Империю, в нашу Империю. И по трезвой оценке президента, наша весьма специфическая и обожаемая демократическая культура никак не могла бы устоять перед подобным соблазном. Империализм разлагает и угнетателя и угнетаемых.
Президент твердо решил, что наша столь внезапно обретенная мощь должна использоваться впредь лишь в самых ограниченных рамках, обеспечивающих поддержание мира во всем мире, то есть только для самой благородной цели – исключить возможность возникновения новых войн и больше ни для чего. Она не должна была применяться ни для защиты американских инвестиций за рубежом, ни для навязывания выгодных торговых соглашений, словом, ни для чего, кроме сдерживания массовых убийств.
Социология не наука. Возможно, когда-нибудь она и станет наукой, если, например, точная физика породит доскональное знание коллоидной химии, а это, в свою очередь, даст полное понимание биологии, а там уж и дефинитивной психологии. Когда это произойдет, мы, может быть, и начнем разбираться в социологии и политике. Возможно, так оно и случится, но уж никак не раньше пятитысячного года нашей эры, если допустить, что человеческая раса не совершит самоубийства задолго до этого.
А пока нам нужно опираться только на здравый смысл, на правило правой руки, да еще на интуитивное понимание вероятности. Маннинг и президент действовали практически наугад.
Договоры с Великобританией, Германией и Евразийским Союзом, согласно которым мы брали на себя
