Солнце висело над деревьями огромным огненным шаром. Растмур не обнаружил ни следа Софи — ни живой, ни мертвой. Он склонялся к тому, что это хороший знак, однако не имел ни малейшего представления о том, что делать дальше.
Бесспорно, у него имелись определенные желания, но они никак не касались спасения Софи или поиска злосчастного медальона, пока он еще не оказался в руках у Фицджелдера. Нет, больше всего ему хотелось оказаться в постели с Джулией.
Он дважды заглядывал к ней в комнату, чтобы убедиться, что она действительно спит. Словно боялся, что она исчезнет или что ее обнаружит Фицджелдер. Или просто не мог поверить, что последние двадцать четыре часа ему не приснились и Джулия и вправду жива и здорова.
Оба раза она крепко спала, укутавшись в одеяло, которое он раздобыл для нее. По правде сказать, она просто умерла для остального мира. Должно быть, она действительно давно не отдыхала как следует. Растмур вдруг почувствовал себя счастливым лишь при мысли о том, что имеет возможность подарить ей такую роскошь. Он просто идиот.
Неужели он все еще любит ее? Боже правый, он не признавался в этом никому, а особенно самому себе. Лучше будет, если он подумает о том, как достать медальон.
Он провел день, слоняясь по улицам и переулкам неподалеку от «Пристанища», разрываясь между поисками холодного изувеченного тела Софи и воспоминаниями о теплом и манящем теле Джулии. Он не мог не думать о прошлой ночи, однако сам себе в этом не признавался. Шли часы, и он был рад, что у Джулии есть возможность поспать. К счастью, он не нашел тело Софи. Очевидно, Линдли не планировал ее убивать.
Но что же он скажет Дэшфорду? — подумал Растмур. Он пообещал другу, что найдет его свояченицу, но даже не представлял, что все закончится именно так. А что, если он потерпит поражение? Как он объяснит все другу? Что ж, возможно, это не слишком шокирует Дэшфорда. Все они знали, что Софи не вела жизнь праведницы. Может быть, эта девушка не так уж и нуждалась в спасении, которое жаждала даровать ей леди Дэшфорд.
Но все же они испытают разочарование. Несмотря на то что Софи провела последние несколько лет в борделе, Дэшфорду и его молодой жене все же не терпелось заключить беглянку в родственные объятия. Просто смешно предполагать, что подобная женщина может быть принята в обществе, но все же Растмуру казалось, он понимает своих друзей. Ведь он и сам не слишком задумывался о мнении общества, когда объявил о помолвке с актрисой, разве нет? Разумеется, тогда он еще не знал всей правды о ней — не знал ее истинную натуру, — но все же это не имело для него большого значения. Он был счастлив, думая об их совместном будущем, пока Джулия не сбежала с Фиццжелдером.
Черт, как же глупо позволять себе задумываться об этом! Сейчас только медальон должен иметь значение, а у Растмура до сих пор не было ни малейшей зацепки, где продолжать поиски. Линдли мог поехать по любой дороге, ведущей из города, и у них не было ни малейшего намека, по какой именно.
Еще больше расстроившись, Растмур повернул лошадь обратно к гостинице. Джеб, который мог сообщить ему хотя бы какую-нибудь полезную информацию, так и не появился, хотя конюхи и заверили его в том, что он может вернуться в любую минуту. Словом, весь день оказался потерян.
Усталый, он отправился в комнату Джулии. Он только еще раз проверит. Нет смысла будить ее, раз он все равно не узнал ничего нового. Когда она проснется, лучше всего будет сразу отправиться в Лондон, чтобы перехватить Линдли. Разумеется, уже слишком поздно пытаться опередить Фицджелдера, но, возможно, Линдли по крайней мере сможет рассказать что-нибудь о Софи.
Энтони легко повернул дверную ручку и вошел в спальню. В комнате царил сумрак, поскольку потрепанные шторы плотно закрывали окна. Джулия все еще мирно спала, свернувшись в центре огромной кровати, словно котенок. Растмур позаботился о том, чтобы ей досталась лучшая комната во всей гостинице.
Сейчас она была также прекрасна, как и в тот миг, когда он впервые ее увидел. Когда их взгляды встретились в бальном зале, переполненном людьми, ему следовало догадаться, что такая красивая и совершенная женщина безгрешной не может быть. Но он был покорен и поверил всему, что она сказала, всей ее лжи о роскошной жизни и воображаемой родословной. Из-за нее он просто потерял голову.
К тому моменту, когда Растмур узнал правду, он уже объявил о помолвке. Он чувствовал, что оказался в неловком положении, но все же думал, что понимает Джулию. Он был наследником титула, а она стыдилась признаться, что является всего лишь обычной актрисой. Он тут же простил ее и не обратил никакого внимания на тех, кто пытался его урезонить. Он решил, что Джулия Сент-Клемент станет его женой, актриса она или нет.
А потом она встретила Фицджелдера. Планируя свою свадьбу с Растмуром, она в то же время завела тайную интрижку с его хитрым кузеном. Когда Растмур наконец узнал об этом, Джулия, должно быть, решила, что он уже не женится на ней. Глупая женщина. Он был таким дураком, что ей, по крайней мере, стоило попытаться попросить прощения. Он был бы только рад простить ее.
Черт, она с самого начала водила его за нос! Даже теперь, после стольких лет и такого количества лжи, ее мягкие черты очаровывали его. Она была свежа и спокойна, словно дитя. Он смотрел на нее, пока она спала, и вновь видел ту блестящую леди, с которой танцевал три года назад.
Они познакомились на балу в Лондоне. Забавно, что он все еще так отчетливо помнит тот день. На Джулии было платье из голубого шелка, отливающее серебром. Цвет платья подчеркивал каштановое тепло ее волос и выделял из толпы, а огромные карие глаза приковывали взгляд. Изящные и манящие изгибы ее соблазнительного тела не могли не привлечь внимания, однако Джулия казалась настолько захваченной окружающей ее роскошью, что едва ли подозревала о собственной невероятной привлекательности.
Сначала он принял ее за одну из легкомысленных дебютанток, что заполонили зал, однако даже это не остановило его от знакомства с ней. Никто из гостей не мог представить ее ему, так что он просто подождал, когда она останется одна. Он настиг ее в холле.
Их знакомство было таким невинным! Рядом с ней он чувствовал себя легко, они могли просто обсуждать портреты, висящие на стенах. Никогда еще картинная галерея не казалась ему столь захватывающей. Когда Джулия заявила, что ей пора домой и что отец хватится ее, он едва не умолял ее встретиться с ним на следующий день. Она согласилась.
С этого дня он потерял голову.
Даже когда он узнал о ее настоящем происхождении, когда обнаружил, что она лишь притворялась благородной леди и что она даже не была приглашена на этот чертов бал, он все же не отказался от идеи жениться на ней. Он не сказал ей, что знает правду. Что с того, что она актриса? Ему было все равно. Она принадлежала ему, и только это имело значение.
Растмур склонился над Джулией и коснулся ее волос. Ему показалось, что она и теперь принадлежит ему.
Она пошевелилась во сне, и его сердце екнуло. Она носила его ребенка, но все же ушла, чтобы выйти за Фицджелдера. Каким же он был идиотом! Если мужчина так любит, то он заслуживает подобного.
Растмур вышел. Она ясно дала ему понять, что не желает его видеть, и ему стоило поблагодарить ее за это. У него были и другие дела. Нужно было выяснить, в каком направлении мог поехать Линдли. Он должен подумать, как можно разрушить коварные планы Фицджелдера. И еще стоило побеспокоиться о том, чтобы матери и сестре никто не успел навредить.
Джулия внезапно проснулась. Сколько времени? Она понятия не имела. В комнате было темно. Она не сразу вспомнила, где находится.
Разумеется, это «Пристанище путника». Но где Растмур? Она одна. Как долго она проспала? Боже правый, должно быть, весь день!
Джулия быстро оделась и подошла к окну. Черт бы побрал этого мужчину, ведь он обещал прийти и рассказать ей, как только что-то выяснит! Нашел ли он кого-нибудь? Этот парень Джеб из конюшни уже должен был вернуться. Удалось ли Растмуру поговорить с ним?
Что, если да? Черт побери, что, если он узнал, куда Линдли повез Софи, и немедленно отправился за ними? Ей не следовало так крепко спать. Но с тех пор как они с Софи оставили Лондон, прошло уже так много времени, им едва удалось обогнать людей Фицджелдера, а она впервые позволила себе по-
