настоящему отдохнуть.
Нужно найти Растмура. Джулия распахнула дверь и выскочила в темный коридор. Но перед дверью кто-то лежал, и она споткнулась. Боже, да это Растмур!
— Какого черта… — проворчал он.
— Энтони! — воскликнула Джулия. — С тобой все в порядке?
Энтони посмотрел на нее:
— Джулия? Что ты делаешь в коридоре?
Его речь была невнятной, и от него пахло виски. Растмур в доску пьян!
— Пока я волнуюсь, не убил ли тебя Фицджелдер, ты просто валяешься на пороге моей комнаты! — воскликнула она с возмущением. — Так вот чем ты был занят весь день? Ты пил!
— Ты хорошо выспалась? — спросил Энтони.
— Хорошо. Но я надеялась, что ты сообщишь мне, когда что-нибудь узнаешь.
— Я не нашел Софи и ничего не узнал о ней. Обыскал все, кроме речного дна. Но я совершенно уверен, что она жива. А почему ты не спишь? До утра еще далеко. Сейчас, должно быть, всего только второй час. А когда встанет солнце, двинемся дальше в путь.
— А ты?
— Я буду здесь.
Энтони указал на пол.
— Не будь глупцом. Со мной ничего не случится. Иди в свою комнату, ради Бога.
— Не могу. Не получится.
— Что? Нет, я польщена, но…
— Ты не поняла: я хотел сказать, что я уступил свою комнату тем двум леди, которых мы встретили вчера вечером во время происшествия на дороге.
Это поразило Джулию.
— Что? Тем женщинам с ребенком?
— Тем самым. Они приехали несколько часов назад, и моя комната оказалась единственной, в которой была свободна кровать. Поэтому сейчас они там, а я здесь.
— Так ты вовсе не пытался защитить меня от ночного вторжения?!
— Это лишь дополнительное преимущество ночевки вне спальни, и к тому же ты сама сказала, что польщена.
— Ты просто осел.
— Ты хочешь сказать — пьяный осел.
— Я хочу сказать — просто осел. Ты хотя бы придумал, как нам отыскать Софи?
Энтони кивнул. Кивок получился не совсем уверенным.
— Только Джеб все еще не появился, так что мне мало что известно. До утра абсолютно нечего делать.
Джулия закатила глаза:
— Ты безнадежен. Так мы ее никогда не найдем.
— Иди спать, Джулия, уже поздно.
Значит, это все? Он и в самом деле просто пьяный осел.
— Иду. Я ложусь спать, и мне все равно, куда пойдешь ты.
Она вошла в комнату, но Энтони не пошел за ней следом. Забавно, а она ожидала, что он попытается. Черт бы побрал ее женскую натуру, однако она почувствовала себя разочарованной.
— Спокойной ночи, — пробормотал Энтони.
— Ты и в самом деле собираешься спать на полу?
Он улыбнулся, и Джулия прокляла себя за то, что немедленно растаяла.
— Если я понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, — произнес он и попытался закрыть дверь.
Однако Джулия остановила его. Даже негодяй не должен спать в коридоре.
— Подожди. Кровать большая, а ты пьян. Мы вполне можем переночевать, не мешая друг другу.
Энтони смерил взглядом сначала ее, затем кровать.
— Твоя постель не настолько велика, и уверяю тебя, я не настолько пьян.
— Ты перебудишь всех в гостинице, если мы продолжим обсуждать этот вопрос. Заходи внутрь.
Энтони шагнул в комнату.
— Полагаю, тебе лучше занять правую половину кровати, а я оставлю себе левую… — сказала Джулия.
— Нет, — перебил ее Энтони, — в эти игры я не играю.
Он приблизился к ней, обнял и притянул к себе. Джулия с готовностью ответила на его поцелуй.
Энтони через голову снял с нее рубашку. Хвала небесам. Джулия словно ждала прикосновений его рук!
На этот раз она сама должна избавить его от одежды. Жаль, что он слишком высок, и она не сможет снять с него рубашку через голову, но до брюк точно дотянется. Так она и сделала, причем весьма быстро, поскольку за последние несколько дней приобрела определенный опыт обращения с предметами мужского гардероба.
Наполовину расстегнутые брюки Энтони упали, задержавшись на мускулистых бедрах. В лунном свете блеснула его улыбка.
— Правильно ли я понял, что ты хочешь, чтобы я снял их?
— Да, пожалуйста.
— Что ж, тогда пусть все будет справедливо, — ответил он и потянулся к ее брюкам.
— Тебя не беспокоит, что мы снимаем друг с друга абсолютно одинаковые предметы одежды? — спросила Джулия.
— Ничуть, если я знаю, что найду под этой одеждой, — парировал Энтони.
С этими словами он притянул Джулию к себе.
— Иди ко мне, — сказал он.
Прошлая ночь была слишком быстрой и яростной. На этот раз она могла хорошенько рассмотреть Энтони во всей красе. По крайней мере настолько, насколько позволяло освещение.
— Подожди-ка, — сказала она, отходя к окну.
Она отодвинула штору и впустила лунный свет. О, так было намного лучше. Теперь она видела его целиком.
Звук во дворе привлек ее внимание, и она отпрянула. Неужели слуги на конюшне не спят? Ей не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел ее.
Она подошла к Растмуру. Пусть мир вращается вокруг них двоих. В этот миг у нее есть все, что нужно. Завтра будет достаточно времени, чтобы подумать о слугах, о Софи и о странных ночных событиях.
Растмур улыбался. Кажется, не только она предпочитает лучшее освещение. Может быть, Энтони и негодяй, может, он думает о ней плохо, но, по крайней мере, он хочет ее так же сильно, как она его.
Он взял ее за руку и потянул в постель. Разумеется, она с радостью последовала за ним. Она всегда делала это с радостью. С самого начала она была не в состоянии думать о нравственности рядом с Растмуром. Боже, ведь прошло всего три дня с момента их знакомства, когда она позволила Энтони все. Они были влюблены, и ее первый раз с Растмуром был великолепным.
Даже сейчас, когда любовь ушла, волшебство осталось. Все ее чувства расцветали от одного его прикосновения, а самые потаенные уголки тела запылали, когда Энтони стал терзать ее губы огненными поцелуями. К счастью, все мысли оставили ее разум. Она могла раствориться в настоящем мгновении, не думая о том, какой несчастной будет чувствовать себя, когда все закончится и Растмур снова оставит ее постель — и ее жизнь.
Что ж, хотя бы сейчас она может об этом не думать. Его внимание к самым чувствительным участкам ее тела весьма помогало в этом. И Джулия сделала все, чтобы Энтони почувствовал то же самое. И кажется, преуспела в этом. Он покрывал поцелуями ее тело, заставляя ее выгибаться и стонать и требовать еще и еще. Он не спешил.
Потеряв ощущение времени, они дышали одним воздухом, тела их переплелись. Джулия почувствовала, что плоть Энтони становится тверже, и потерлась о нее. Когда они придут к финалу, он
