— Я уже разговаривал с полицией. С меня вчера сняли показания.
— Прекрасно, тогда как гражданину вам не о чем волноваться.
Годфри вздохнул.
— Все совсем не так просто. Вы только что сказали, что не знакомы с моей мамой.
— Да, иначе я был бы знаком и с вами.
— К сожалению, в моем случае одно из другого не вытекает. До этих каникул я не видел ее с тех пор, как был ребенком. Она... э... она в некотором роде необычная особа.
— Но какое отношение миссис Рэнсом имеет... — Петтигрю замолчал, так как ему на ум пришла отвратительная мысль. Возможно ли, чтобы бедняга всерьез подозревал собственную мать?.. Это объяснило бы несчастный вид, пробудивший его сочувствие... Но... какая ужасная нечестность — требовать совета в подобной ситуации!
— Полиция просила миссис Рэнсом дать показания? — спросил он.
— О да. Но она не слишком хотела им помочь.
— В конце концов, это ее дело. Если хотите мой совет, предоставьте все полиции и не... — «Не волнуйтесь», — собирался добавить он, но это было такой очевидной нелепицей, что слова замерли у него на губах.
— Беда в том, что моя мама иногда ведет себя ужасно нелепо, и я чувствую, что в ответе за нее, — продолжил Годфри.
То, как он это произнес, во многом избавило Петтигрю от худших его страхов.
— И чем именно вас беспокоит ее легкомыслие? — спросил он.
— Ну, у нее есть один друг, который недавно у нас гостил...
— Вы имеете в виду Хамфри Пурпура?
— Да. Вы его знаете? Насколько я понял, у него дурная слава.
— Вот именно, дурная. — Петтигрю наконец обрел твердую почву под ногами. До сего момента он никак не связывал «Альпы» с бывшим осужденным, которого видел на станции Тисбери. — Послушайте, — сказал он, — я все еще не понимаю, какого совета вы от меня ждете. Но я только предостерегу вас, как предостерег бы собственного сына, если бы он у меня был. Любыми способами держитесь подальше от Пурпура. Если это означает уехать из дома матери — я полагаю, вы сравнительно независимы в средствах, — уезжайте от него подальше.
— Спасибо большое, — без особого энтузиазма отозвался Годфри. — Если уж на то пошло, Пурпур был со мной довольно мил...
— Он может быть исключительно милым, когда захочет. Это самое опасное его свойство.
— Но в настоящий момент вопрос об этом не стоит, поскольку он уехал.
— И слава Богу!
— Но, естественно, полиция желает знать, куда он поехал.
— Не понимаю, при чем тут это. Мы же говорили про миссис Порфир, верно?
— В том-то и дело. В день убийства Пурпур вернулся в «Альпы». Он поднимался пешком на холм, когда миссис Порфир ушла, а она спускалась тоже пешком. Я рассказал об этом полицейским, когда давал показания.
— Понимаю. Очевидно, они хотят все проверить. Обычная рутина.
— В пятницу он уехал в большой спешке.
— И что с того? Это никак не доказывает, что между крупным мошенником из Сити и бедной мышкой миссис Порфир существовала какая-то связь. У вас разыгралось воображение молодой человек.
— Связь есть, — серьезно возразил Годфри. — Он назвал ее «Марта».
— Надо же! Это, наверное, вас удивило. Расскажите-ка.
Годфри описал несчастный случай миссис Порфир с ее велосипедом.
— И они ушли вместе, как старые знакомые, — завершил он. — А вернулся он намного позже ленча.
— Интересно, — задумчиво протянул Петтигрю. — Интересно и наводит на размышления. Полиции вы про это упомянули?
— Нет. Они ничего про мистера Пурпура не спрашивали, только про его передвижения в четверг.
— Понимаю. Но если связь между ними действительно существует, то, думаю, полиция уже ею занялась. Было еще что-нибудь?
— Да. Когда он вернулся под вечер, при нем был пакет. Он мне его показал. Там был портрет Генри Спайсера.
— Карикатура работы Шпиона с автографом Спайсера? Я знаю. Он подарил ее музею и заставил местную газетенку об этом написать.
— Вот именно. Он сказал, что карикатура из деревни, и, естественно, я решил, что он купил ее в антикварном магазинчике, но потом вспомнил, что в тот день он закрылся рано. Так что она скорее всего из дома миссис Порфир.
— Очень вероятно. На мой взгляд, все это большого значения не имеет, но как будто сходится. Так или иначе, Пурпур не потрудился скрыть от вас, что знаком с миссис Порфир. Но я не вижу, какое отношение это имеет к легкомыслию миссис Рэнсом или к вашему долгу гражданина.
— Ну, — начал Годфри и снова сделался косноязычен. — Мне такое ужасно трудно говорить, но... моя мама и мистер Пурпур были...
— Давайте будем людьми светскими и взглянем правде в глаза, — предложил Петтигрю. — Жили во грехе, скажем так?
— Боюсь, что да.
— Весьма неприятное для вас положение. По поводу Пурпура я уже дал вам совет, и совершенно независимо от его отношений с вашей матушкой. И что дальше?
— Ну, как я говорил, полиция хочет знать, где он.
— И вы знаете?
— Нет, я не знаю. Но уверен, что мама знает. Она говорила с ним вчера по телефону, но, конечно, я не знаю, откуда он звонил. Как по-вашему, мне следует...
— Бежать в полицию, чтобы она навела справки на телефонной станции? М-м... тут у вас точно проблема. В целом, я бы сказал «нет». Первое: крайне маловероятно, чтобы настолько известный человек, как Пурпур, сумел достаточно долго скрываться — если, конечно, он скрывается, а это в настоящий момент чистейшей воды домысел. Что до второго, то это может их заинтересовать. Вот что я вам скажу. У меня есть кое-какие знакомства среди местных полицейских. Я могу у них узнать, интересуют ли их эти сведения. Тогда, если потребуется, вы сами посетите потихоньку участок и поговорите с ними без того переполоха, какой поднимется, если они снова заявятся к вам в дом и поставят вас в неловкое положение перед матерью.
— Я был бы вам ужасно признателен, сэр.
— Тогда договорились. И что бы вы ни делали, нечего сочувствовать Пурпуру. Он вам добра не принесет, и, если позволите сказать, миссис Рэнсом тоже. Еще что-нибудь есть?
Они достигли того места, где их тропинки расходились. Годфри с мгновение стоял в нерешительности, вперившись глазами в землю.
— Я вот подумал... — сказал он. — Та связь между мистером Пурпуром и миссис Порфир... как по- вашему, в чем она?
— По-моему, ваша догадка не хуже моей.
— Как по-вашему, они могли быть женаты?
— Разумеется, такое возможно, хотя это никогда не приходило мне в голову.
— Да и мне пришло только вчера ночью, когда я все обдумывал. Ну понимаете, сэр, бывает, что не можешь заснуть.
Петтигрю кивнул. Он понимал слишком уж хорошо, но испытал укол жалости при мысли, что такое знакомо семнадцатилетнему юноше.
— Предположим, они были женаты, — продолжал Годфри, — и она отказывалась с ним развестись... Я знаю, она бы отказалась, она просто не из тех... Ну... — Годфри с трудом сглотнул, и потом слова изверглись скороговоркой: — А тут мама и мистер Пурпур влюблены друг в друга и все такое... Это ведь
