— Если не считать паршивую погоду, то я бы сказал, что легкий. Серьезных противников не было. Городская стража и ополченцы — это не рыцари. А уж для грабежа деревень смелость не нужна вообще, — подробно ответил я. — И добычу взяли неплохую.
— Да, мне Вильгельм говорил, что вы хорошо поживились в Виндзоре, — сказал граф Честерский.
— У Роберта Глостерского теперь будет на что воевать в следующем году, — предположил я.
— Думаешь, война затянется надолго? — поинтересовался граф Ранульф.
— Поскольку обе стороны избегают генерального сражения, значит, скоро не закончится, — сделал я вывод.
— Я тоже так думаю, — согласился Ранульф де Жернон и сожрал мою пешку.
Он не знает, что бесплатный сыр только в мышеловке, поскольку это орудие убийства животных еще не изобрели, по крайней мере, не видел здесь ни одной. Я делаю ход конем и предупреждаю, как учил лорд Вильгельм:
— Король!
Граф Честерский хмыкает, поняв, что сейчас потеряет ладью. И тут же бросается в атаку. Я забираю ладью, отбиваю атаку, а потом делаю еще одну «вилку», в результате которой обмениваю коня на вторую ладью. Оставшись без тяжелых фигур, Ранульф де Жернон продолжает сопротивляться, но надолго его не хватает. Поняв, что через два хода получит мат, сдается.
— На этот раз Вильгельм был прав, — говорит граф.
— При всей кажущейся необдуманности его поступков, Вильгельм де Румар часто делает очень верные ходы, — добавляю я.
Видимо, граф Ранульф и сам так считал, но его поразило, что и я верно просчитал его сводного брата.
— В конце лета пропал вместе с отрядом один из моих вассалов, — медленно произнес граф Честерский, глядя мне в глаза.
Я решил, что он меня проверяет, поэтому максимально расслабился, чтобы не выдать свою причастность к исчезновению рыцаря Джошуа.
— Недавно его коня видели у валлийцев, — продолжил Ранульф де Жернон. — Они давно имели на рыцаря зуб.
Я про себя вздохнул облегченно.
— Наследников у него нет, поэтому его маноры вернулись ко мне. Ты ведь хочешь манор у моря? — спросил граф Ранульф.
— Да, — ответил я и объяснил: — Мне нравится быть еще и морским лордом.
— Погибшему рыцарю принадлежали две деревни неподалеку от Беркенхеда. Раньше это были полтора «кольчужных» лена, а теперь, после подавления восстания валлийцев, всего один, — рассказал граф Честерский.
Я слушал его внимательно, будто не знал, о чем он говорит. Граф думал, что втюхивает мне клад Нибеллунгов. Не хотел он брать меня в вассалы. Если меня убьют валлийцы, как предыдущих рыцарей, получивших эти деревни, Ранульф не Жернон не сильно расстроится; а если останусь жив, не сильно обрадуется. В любом случае не проиграет.
— Вполне возможно, что валлийцы нападут снова и не один раз, — все-таки предупредил меня граф Честерский.
Я это запомню и в будущем прощу ему один грех.
— Меня это не пугает, — говорю я.
— Тогда получишь эти маноры, — решил граф Честерский. — За них должен будешь служить шестьдесят дней в году в военное время и сорок в мирное и принимать участие в моем суде и моих совещаниях.
— Я знаю обязанности вассала, — заверил его. — Если вдруг меня не окажется на месте, заплачу щитовые деньги.
— В военное время мне нужны не столько деньги, сколько рыцари, — возразил он.
— Если я не смогу, выставлю другого рыцаря. Но постараюсь прибыть сам, — сказал я и, улыбнувшись, добавил: — Одного лена мне мало. Хочу заслужить еще несколько.
— Похвальное желание! — произнес граф Честерский, а по его лицу было видно, что не видать мне второго манора, как своих ушей.
Мы сыграли еще две партии, одну из которых я проиграл по привычке. К тому времени проснулись Вильгельм де Румар и остальные рыцари. Они позавтракали, а затем понаблюдали церемонию оммажа.
Я, безоружный и простоволосый, встал на левое колено, положил сложенные ладони на холодные руки Ранульфа де Жернона, графа Честерского, и произнес:
— Сир, я становлюсь твоим человеком.
Потом произнес клятву верности, в которой оговорил свои права и обязанности, обычные, ничего не прибавляя и не убавляя, закончив словами:
— Я клянусь честью быть отныне верным графу Ранульфу и безукоризненно блюсти по отношению ко всем и против всех оммаж, который ему принес по доброй воле и без обмана.
После этого встал, и Ранульф де Жернон поцеловал меня в губы, что меня слегка покоробило, затем дал мне палочку — знак принятия в семью и сказал долгожданное:
— Даю тебе в держание феод — деревни Морская и Лесная со всеми их землями и доходами.
Большинство присутствующих на церемонии рыцарей мечтали о собственном маноре всю свою сознательную жизнь, а тут появился какой-то выскочка и за два месяца заслужил его. Впрочем, кое-кто из рыцарей, бывших со мной в походе, не удивились, отнеслись к увиденному с пониманием. Они еще не забыли, благодаря кому стали немного богаче.
Днем я сходил в город, продал почти все благовония и специи, цены на которые здесь были выше, чем в Бристоле. Потом заказал кое-какие металлические детали для будущего судна, которые не мог изготовить кузнец Йоро, в то числе бронзовые талрепа и нагеля. Напоследок купил железа, чугуна, свинца и кое-какие вещи, которые мне пригодятся в деревне.
Вечером опять был пир, последний, после которого рыцарям следовало разъехаться. Если имели, куда ехать. Остальным — перебраться в город на съемное жилье. Поскольку мне нужен был рыцарь на подмену, я подошел к Гилберту и спросил:
— Не хочешь пойти служить ко мне?
— На каких условиях? — спросил он.
— Буду кормить и поить и по возможности снаряжать, а ты взамен будешь охранять мой манор, когда я уйду в поход, или пойдешь вместо меня, если по какой-то причине не смогу, — ответил я.
— А что у тебя за манор? — все еще колебался он.
— Приедешь и посмотришь, — ответил я. — Понравится, осуществишь оммаж, не понравится — поедешь, куда хочешь. До моего манора всего день пути.
— Хорошо, — согласился Гилберт.
Я не сомневался, что он станет моим вассалом. Уезжать из деревни он не захочет хотя бы по той простой причине, что некуда. Его нигде не ждут, больше никто не зовет на службу и шансов выслужить манор почти никаких. Он хороший воин, но не более того. А так появится место, куда всегда можно вернуться.
31
Дом мой был уже перестроен. Благодаря второму этажу и новой стрехе, он сильно выделялся. Теперь у любого вновь прибывшего не будет сомнений, где живет глава деревни. Гилберта я разместил на первом этаже вместе с Доной, Краген, Нуддом и Рисом. Эйру забрал на второй этаж, чтобы помогала старшей сестре, которая в конце зимы должна родить. Наверху по обе стороны холла были отгорожены тонкими
