Поражало выражение надменности. Оно меня сначала оттолкнуло, затем понял, что так Мод скрывает неуверенность в себе, застенчивость, женскую невостребованность. В семь лет ее обручили с императором Священной Римской империи, который был на шестнадцать лет старше, а в двенадцать выдали за него замуж. Большую часть их совместной жизни он или воевал с папами римскими и своими баронами, или болел, так и не успев сделать ребенка. В двадцать три она стала вдовой. В двадцать шесть вторично вышла замуж за четырнадцатилетнего мальчишку, Жоффруа, графа Анжуйского по прозвищу Плантагенет за привычку носить на шапке дрок (плант — дрок с французского) — по моему мнению, довольно невзрачный желтый цветочек с колючками. Нравиться дрок может разве что за колючки. К исполнению своих супружеских обязанностей муж приступил только через три года. Поговаривают, что исполнял он их только для зачатия наследников. Остальное тратил на фавориток. Подозреваю, что лицо императрицы выражало обычный бабий недотрах. На Матильде или, как ее чаще называли, Мод была черная с золотом туника, поверх которой алое с золотом блио. На голове белая сетчатая накидка, прихваченная тонким золотым обручем. Никаких корон, золотых цепей и прочей ерунды, которая появится позже. Только два перстня на левой руке и один на правой. Руки маленькие, тонкие, холеные. Она ими не брала еду, а накалывала тонким ножичком типа маленького стилета. Пила мало, но опьянела быстро и начала кокетничать с сидевшим наискось Брайеном де Инсулой, лордом Уоллингфордским, моим бывшим пассажиром. Надменность сразу исчезла. Почувствовав мой внимательный взгляд, резко повернула голову и с вызовом посмотрела мне в глаза. Я не сконфузился, глаз не опустил. Я с бабами никогда не проигрываю в «гляделки». Потому что сильнее их физически и духовно. Она резко отвернулась и что-то спросила своего единокровного брата Роберта, графа Глостерского. Обо мне, потому что он сразу посмотрел на меня. Не знаю, что он ей сказал, лукаво улыбаясь, но императрица смутилась. Чтобы скрыть смущение, надулась, но вскоре опять начала охмурять лорда Брайена. Он у Мод типа мальчика для битья или комнатной собачонки, которой разрешено лизать ступни, но не выше. Иногда, как бы обводя взглядом все сидевших за столом справа, поглядывала и на меня. Интересно, что обо мне сказал ей братец? Наверняка, что-то интересное ей.
Наблюдая за императрицей, подумал, что хоть и случайно, но вроде бы оказался на нужной стороне. Я точно помню, что Плантагенеты были королями Англии. А вот кто из них и когда — забыл.
47
Мы проторчали под Бристолем до начала марта. Каждый день нам говорили, что завтра-послезавтра отправимся в поход. То мы ждали, когда на нашу сторону перейдет еще больше рыцарей. Казалось бы, куда больше, если к нам перебежал даже один из Бомонов, Рожер, двоюродный брат Галерана и Роберта?! То ждали, пока Давид, король Шотландии, придет на помощь. Зачем нужна была его помощь и против кого — понятия не имею. Король Стефан сидит в темнице, закованный в цепи, а другого лидера, имеющего права на престол, у противной стороны нет. У меня было большое подозрение, что императрице не хотелось отправляться в путь в плохую погоду, ждала, когда потеплеет. Она ведь большую часть жизни провела на материке, привыкла к более приятному климату. В конце концов, мы все-таки отправились в путь.
Шли на Винчестер. Во-первых, там казна королевства; во-вторых, там живет Генрих, епископ Винчестера и папский легат, младший брат короля Стефана. Говорят, он заботится о своей касте попрошаек больше, чем о родном брате из касты грабителей. Поскольку он — папский легат, утверждение им нового короля равнозначно утверждению Папой Римским. По местным обычаям это очень круто. Я уже слышал версию, что битва при Линкольне была своего рода ордалиями, судебным поединком, на котором бог помог одержать победу правому.
Города нам сдавались без боя. Им, как понимаю, пофигу, кто будет сидеть на троне, лишь бы не грабили. Сдавалось и большинство замков, кроме тех, которые принадлежали фаворитам короля и вряд ли могли рассчитывать на милость победителей. Их владения обирались с особой тщательность, потому что все понимали, что грабежи скоро закончатся. Мы обзавелись двумя кобылами, коровой и прочими нужными в хозяйстве мелочами. Кони, отощавшие на скудном пайке под Бристолем, отъелись на трофейном зерне.
Винчестер тоже не собирался защищаться. Приехали представители епископа Генриха, переговорили с императрицей Матильдой. После этого наша армия стала лагерем возле города, а императрица и ее ближайшее окружение поселились у епископа. Несколько дней шли переговоры. Торг, видимо, был жарким. Я не стал ждать его окончания. Срок моей службы Ранульфу де Жернону, графу Честерскому, в этом году был закончен. О чем я и сообщил ему. Граф подтвердил, что больше не задерживает меня. Оставалось отслужить его единоутробному брату Вильгельму де Румару, графу Линкольнскому за четыре лена. Для этого я оставил в армии под командованием Гилберта своих новоиспеченных рыцарей, которые всё больше входили во вкус своего нового статуса и очень не хотели возвращаться домой. Дал им двух трофейных кобыл для перевозки поклажи и четырех оруженосцев в помощь. Остальные вместе с кибиткой и коровой пошли со мной в деревню. Вместе с нами шли и два десятка каменщиков под руководством мастера или, как будут говорить позже, архитектора Шарля. Они прибыли в Винчестер из Руана для строительства монастыря, но запоздали, и заказ перехватила другая артель. Я переговорил с архитектором, объяснил, что собираюсь построить. Заказ был нетипичным. Именно поэтому и понравился Шарлю. А может, потому, что не хотелось возвращаться домой ни с чем. Как я понял, на материке сейчас мало строили. Мы договорились об оплате и питании и отправились в путь.
На дорогах теперь было намного спокойнее. Сторонники короля старались не привлекать к себе лишнее внимание, а сторонники императрицы вились вокруг нее, надеясь получить незаслуженное. В Честере я купил четыре десятка бычков, чтобы было, чем кормить рабочих. Артель каменщиков по договору имела всего два «рыбных» дня в неделю. Прямо, как в Советском Союзе в последние годы его существования! По памяти тех лет я и сейчас «рыбными» сделал вторник и четверг.
Дома меня ждало пополнение семейства в виде дочери. Фион чувствовала себя нормально, хотя и пожаловалась, что роды прошли трудно. Однако останавливаться на двух детях не желала. Девочке при крещении дали валлийское имя Керис, аналог русского Любовь.
Приведенные мной аквитанские каменщики занимались только кладкой. Все подсобные работы, заготовку камней и других стройматериалов выполняли местные жители из всех принадлежащих мне деревень, расположенных на полуострове. Этим я не платил, а вычитал из оброка. Вскоре прибыли мастера кирпичники из Линкольншира, построили три печи для обжига и занялись выпуском продукции. В первую очередь кирпичи пойдут на печи и дымоходы. Я решил сделать на первом этаже основного корпуса кухню с плитами, на которых можно жарить в сковородках и варить в кастрюлях с плоским дном, и духовками, в которых можно печь хлеб, а также кочегарку, которая бы с помощью изогнутых дымоходов отапливала всё здание. Будут, конечно, и камины на других этажах, но в качестве вспомогательных средств обогрева. Затем постепенно облицую кирпичами холм с боков и внешние стороны стен и башен. Мне сказали, что кирпич лучше держит удары стенобитных орудий.
Стены делали быстро. Внешнюю и внутреннюю стороны выкладывали из известняковых блоков, а в середину наваливали небольшие «дикие» камни, твердые, необработанные, и заливали раствор наподобие цемента. Стены будут шириной три метра и высотой семь с половиной. По углам выступающие круглые башни, чтобы из них можно было вести фланговый обстрел осаждающих. Еще одна, но прямоугольная, — над воротами, которые выходят к реке. В ней будет камера для подъемной кованной железной решетки, над которой сейчас трудится кузнец Йоро. Проход закроют две двери из толстых дубовых досок, оббитых железом. В потолке над проходом сделаем дыры-убийцы для поражения осаждающих сверху. Все винтовые лестницы будут закручены по часовой стрелке, чтобы атакующий, поднимающийся по ней, с трудом мог использовать оружие в правой руке. Через реку перебросим подвесной мост к барбакану — отдельно стоящей башне на противоположном ее берегу. Две угловые башни, что на концах прибережной стены, будут самыми высокими. Здесь наиболее опасное направление. С других трех сторон я собираюсь вырыть возле холма глубокий и очень широкий, метров сто, ров. Даже не ров, а озеро. Затем на время отведу в вырытый котлован реку и углублю и расширю ее русло возле ворот. Но все равно длина подвесного моста будет регламентировать ширину реки. От барбакана будет идти наклонная дорога по насыпи. Ниже по реке построю водяную мельницу и подниму уровень воды вокруг замка. На стенах и башнях будут делать
