интенсивный. На палубе было сыро. Шхуна с обвисшими парусами дрейфовала в тумане. В следующий раз буду уточнять, что в случае тумана меня не будить. Приказал спустить паруса, умылся морской водой, а потом размялся с Умфрой на деревянных мечах. Мой рыцарь с каждым днем дрался все лучше. Несмотря на молодость, он теперь не уступал многим английским рыцарям, а в умении парировать удары даже превосходил их.
К концу тренировки задул юго-восточный ветерок. Он начал медленно разгонять туман. Я загнал юнгу на мачту. Он долго всматривался вперед, потом удосужился оглянуться и завопил:
— Вон они!
Караван нефов был у нас по корме. Ночью, как я и предполагал, мы обогнали их. Теперь они были у нас с подветренного борта. Я отдал команды, экипаж быстро выполнил их. Шхуна медленно пошла на сближение с нефами. Я не решил, какой именно буду атаковать и буду ли атаковать вообще? Если они собьются в кучу, лучше к ним не соваться. Подойдем поближе, разберемся.
Нефы не собирались сбиваться в кучу и не убегали. Они продолжали следовать прежним курсом, будто моей шхуны не существует. Их уверенность в себе настораживала. Может, они сами вышли на охоту? Вроде бы нет, сидят глубоко, значит, груженые. На всякий случай я решил атаковать судно, идущее в конвое замыкающим. Оно было чуть меньше остальных, метра двадцать два длиной и около семи шириной. Две мачты с латинскими парусами. Сидит глубже двух других, потому и отстает немного.
— Приготовить щиты по левому борту! — приказал я, хотя сейчас цель была с правого борта.
Матросы быстро нарастили фальшборт с левого борта деревянными щитами из толстых дубовых досок. Между щитами были щели для стрельбы. Мои ребята уже видели, что может наделать болт из арбалета, поэтому больше не подставлялись.
Когда до нефа оставалось примерно полтора кабельтова, я приказал поворачивать вправо и убирать грот и грота-стаксель. Скорость шхуны сразу упала. Теперь мы шли наперерез курсу нефа, теряя ход. Там наконец-то засуетились. Мне кажется, они до последнего не верили, что на них осмелятся напасть.
— Бейте по возможности! — приказал я лучникам.
Они сразу начали обстреливать неф, до которого теперь было метров триста и дистанция быстро сокращалась. Там собирались, видимо, поменять курс и перенести парус. Рулевые весла они переложили, зато с парусами работать было больше некому, потому что лучники убили несколько матросов, а остальные попрятались. Неф начал заваливаться влево, паруса залопотали. На его форкастле и ахтеркастле появились арбалетчики. Двое сразу поплатились за свою самоуверенность, получив по стреле. Остальные решили не высовываться.
Неф дрейфовал, потеряв скорость, а шхуна медленно приближалась к нему. Я несколько раз прокричал обещание жизни тем, кто сдастся. Никто не откликнулся. Наверное, они ждали помощь от других нефов, но те сохраняли курс и скорость. Как будут говорить англичане лет через шестьсот-семьсот, каждый несет свой чемодан. Когда приблизились метров на двадцать, к нефу полетели две «кошки». Те, кто их бросил, сразу присели за фальшборт. И вовремя, потому что над их головами пролетели болты, пущенные из щелей в фальшборте. В ответ полетели стрелы. Мои матросы, сидя на палубе, тянули лини «кошек», подтаскивая шхуну к нефу. Шхуна была выше, поэтому, чем ближе оказывались суда, тем меньше оставалось преимуществ у арбалетчиков. Вскоре они стали видны, как на ладони, лучники быстро их перебили. Меня поражала скорость и точность, с какой валлийцы посылали стрелы. Суда соединил трап, по которому на неф перебрались я, Умфра, Джон и еще пять человек с мечами и копьями. Когда мы подошли к кормовой надстройке, из капитанской каюты послушался испуганный голос:
— Мы сдаемся! Мы тоже христиане, не убивайте нас!
Мне вообще-то по барабану, христиане они или нет. Я не убиваю тех, кто сдается, не зависимо от национальности и конфессии.
— Бросайте оружие и выходите! — приказал я.
Из каюты вышел генуэзец с черной кучерявой шевелюрой, макушку которой прикрывала маленькая круглая розовая шапочка, короткой холеной бородкой на ухоженном лице, покрытом загаром. Карие глаза его быстро бегали из стороны в сторону. В правом ухе висела золотая серьга с розовой жемчужиной. На генуэзце была розовая шелковая туника длиной ниже коленей, а сверху что-то типа кафтана к короткими рукавами, черного, с золотым узором по подолу. Ремень с золотой или позолоченной застежкой, а на нем висят пустые ножны с золоченым наконечником. На ногах кожаные сандалии, порядком разношенные. Видимо, не ждал гостей, не успел переобуться.
— Я заплачу выкуп! — сразу сообщил он.
— Сколько? — поинтересовался я.
— Сколько скажешь, — заверил генуэзец, сразу обретая уверенность.
Я не знал, сколько стоит генуэзский купец. По аналогии с рыцарем, половину его владений. Но каковы они? Неф с грузом стоит, наверное, не меньше сотни. Но ведь это не все, иначе бы не было из чего заплатить выкуп.
— Сто фунтов серебра, — заломил я.
Сумма не смутила купца.
— Это слишком много! У меня столько нет! — запричитал он, но я заметил, что делает это по привычке торговаться.
— А я думаю, что мало… — медленно произнес я.
— Сто так сто, договорились! — быстро произнес генуэзец.
— А где ты их возьмешь?! — поинтересовался я.
— Зайдем в порт и, если там будут любой генуэзский купец, я сразу заплачу, — пообещал он.
— В каком порту они точно будут — Бресте или Кане? — спросил я.
— Лучше в Брест, — ответил купец.
— Какой груз везешь? — спросил я.
— Разный, — ответил он.
— Стекло есть для окон или витражей? — спросил я.
— Нет. Его очень трудно везти, бьется, — объяснил купец.
— Да уж, — согласился я.
— Готов выкупить свой груз еще за… двадцать фунтов, — предложил купец.
Значит, груза этого по местным ценам фунтов на сто. Ладно, не будем обирать его до нитки.
— Пятьдесят за груз и еще пятьдесят за судно. Всего двести, — подсчитал я.
— Откуда у меня столько денег?! — завопил купец.
— Тогда судно и груз останутся мне, заплатишь только за себя, — решил я.
В душе генуэзца жадность быстро договорилась с расчетливостью.
— Но ты больше ничего у нас не будешь брать, — добавил он условие.
— Согласен, — произнес я, хотя очень хотелось отнять у него серьгу с жемчужиной. Никогда не видел такую большую и красивую.
Купца я прихватил на шхуну, поселил в теперь уже рыцарской каюте вместе с Умфрой и Джоном. Оставшиеся в живых члены экипажа нефа развернули его на юго-запад и повели вслед за нами.
Вечером я пригласил на ужин генуэзца. Юнга принес нам две тарелки с вареным мясом, которое еще парило, свежий лук и хлеб. Генуэзец очень удивился, увидев вареное мясо на столе.
— Не боишься пожара? — спросил он, запивая мясо вином, бочонок которого передали на шхуну вместе с ним. Купец старался выглядеть веселым, но видно было, что опасается за свою жизнь.
— Больше боюсь испортить желудок, питаясь всухомятку, — ответил ему, тоже запив мясо приятным, легким вином. — Какое хорошее!
— Подарю тебе бочонок, — пообещал польщенный генуэзец.
— Почему другие два нефа не помогли тебе? Разве вы не доваривались отбиваться вместе? — поинтересовался я.
— Договаривались помогать друг другу, но теперь они продадут свои товары дороже, потому что предложение будет меньше, — ответил купец и улыбнулся, предвкушая месть.
— А где можно купить прозрачное стекло для окон? — поинтересовался я. — Хочу застеклить окна в своем замке: надоели сквозняки.
— Да, погода у вас здесь не самая лучшая, — произнес он и только потом ответил на вопрос: — У
