— Ничего не понимаю, — сказал Жеребцов. — Ты по какому адресу шел? Может, ошибся?
— Да не первый раз хожу. Господин дезинфектор обещали в январе не прыскать.
— Так холера ведь кончилась!
— Никак нет-с. У нас в Коломне до сих пор-с. Когда бы не господин Фаберовский, половина народу бы перемерла.
Приказчик перекрестился.
— Действительно, вот и гидропульт, — сказал Василий, заметив под столом медный цилиндр с большой цифрой «62», выведенной красной масляной краской. — Поэтому и карболкой пахнет.
— Так говорите: у вас в Коломне все еще холера? — хмыкнул Жеребцов. — Ну что ж, ступай. Скажи хозяину, что передал благополучно. Надо будет после праздника в Санитарную комиссию запрос сделать об обоих дезинфекторах.
Приказчик, почесывая в затылке, ушел, и вместо него немедленно явился другой, на этот раз с сахарной головой и коробкой чая.
— У вас тоже холера? — спросил Жеребцов.
— Да по всей Коломне холера!
— С чего вы взяли?
— Это всем известно. Мой хозяин еле господина дезинфектора уговорил в ноябре попрыскать. Тоже говорил: «Нет холеры, кончилась!» А как с благодарностью подошли, тут и выяснилось, что ничего и не кончилась. Специально скрывают, чтобы летом потом больше цену содрать! Летом-то от карболки вонища — не приведи Бог, никто и в лавку не войдет, а сейчас вроде и ничего, терпеть можно. Да и слух пошел — у кого в лавке воняет, там холеры точно нету.
— Бу! — сказал Василий. — Летом дезинфекторы брали, чтобы не прыскать, а эти зимой берут, чтобы прыскать! Ну, народ!
— Ставь свой сахар и иди! — махнул рукой Жеребцов. — Будем ставить засаду. Так что ты, Василий, я вижу, с голоду здесь не помрешь. Соседняя комната свободна?
— Выселим, — сказал управляющий. — Там двое студентов, мне уже за месяц задолжали. Прямо сейчас и выселим.
— И протопите, — сказал Василий. — Задубеешь там в нетопленном.
— Эта дверь открывается? — Жеребцов подергал за ручку двери, ведущую в комнату студентов.
— Никак нет-с, отродясь не открывали. Там и замок уже заржавел, наверное.
— Надо смазать. И ключ отдать Василию. Ты, Василий, если что, дашь знать Лисаневичу через дворника, я пристава предупрежу. А вы, сударыня, из какой лавки?
— Он так молод, ваше превосходительство, — всхлипнула дама, заглянувшая в этот момент в комнату.
— Кто вы такая? Что вам здесь надо? Ставьте свои подношения на стол и ступайте, нам некогда.
— Как?! Подношения?! Я так и знала, что здесь нельзя без подношений! И сколько же нужно господину директору Департамента полиции?
— Что?!
— Мне сказали, что здесь можно найти господина директора… — залепетала дама.
— Кто вам сказал такую чушь?
— Меня сначала направили в Полюстровский участок, но оттуда выгнали, а один человек вошел в мое положение и сказал этот адрес…
— Обратитесь непосредственно в Департамент. Фонтанка, 16, напротив цирка Чинезелли. Что вы бегаете по всяким сомнительным местам? Я даже, кажется, догадываюсь, кто ваш доброжелатель. Они, Василий, еще и шутники…
Приказчики, доставившие из «Медведя» коробки с ужином, выложили все на стол, получили деньги и удалились. Наступал новогодний вечер, который обещал уставшим и измаявшимся обитателям квартиры академика Кобелевского тихий, почти семейный отдых. Луиза выложила на тарелку маленькие остендские устрицы, подала лимон, жареную свинину и две бутылки красного кавказского вина, купленные в магазине Измирова.
В квартире было тихо, потрескивало в печи догорающее полено, и на кухне позвякивала посудой Луиза. Пока она готовила на стол, Фаберовский дремал с газетой в кресле перед камином, Полкан свернулся калачом у его ног, а Артемий Иванович продолжил свои научные изыскания. Он сел за давно задуманный труд «Краткий путь к процветанию человечества» и успел даже написать слова: «Для того, чтобы…», как вдруг пронзительно звякнул дверной звонок, и Полкан, оглушительно залаяв, сорвался в коридор. Человечество так и не узнало, как ему достичь процветания.
— Там к академику господин Минус с дочерью, — сообщила Луиза, вернувшись в гостиную.
— Это какой еще Минус? — спросил недовольно Артемий Иванович, оторванный так некстати от своего фундаментального труда. — Банкир, что ли?
— Это один такой знакомый академика по Одессе, уксусник.
— И что им надо? — спросил поляк, вставая из кресла.
— Хотят поздравить академика.
— Мы же просили тебя говорить, что академика нету! — сказал Артемий Иванович.
— Но они принесли подарки! Заяц mit Becken — не знаю как по-русски сказать эти музыкальные тарелки. К тому же это очень упрямый иудей, и он не уйдет без ответного подарка.
— Ну, тогда зови, — сказал Артемий Иванович. — Сам напросился.
Господин Минус оказался седым одесским евреем, одетым в очень приличное пальто и такую же шапку. В руках он держал большого зайца в цилиндре и синем бархатном пиджаке. Заяц непрерывно стучал в медные тарелки, и в спине его медленно вращался бронзовый заводной ключ. Позади Минуса стояла дама с опущенной густой вуалью, предохранявшей нежную кожу лица от превращения на морозе в грубую свинячью шкуру.
— Академика дома нет, можете оставить подарки тут, — сказал Фаберовский.
— Вы?! — изумленно воскликнула дама и шагнула вперед, приподнимая вуаль. — Но что вы здесь делаете?!
— Я тоже удивлен видеть тут пани Сеньчукову, — настороженно сказал поляк.
— Так вы знаете мою дочь? — спросил Минус.
— Имею такое счастье.
— Но все-таки, что вы делаете в квартире академика? И где сам академик? И что вы делали с моим деверем на крыше дома у французского консульства четвертого дня?
— В свою очередь хотел полюбопытствовать: откуда вы знаете академика?
— Академик Кобелевский — большой друг нашей семьи еще с Одессы, — сказал папаша Минус. — Когда он с Киева переехал на Молдаванку и купил там дом с садом, мы часто бывали у него в гостях. Все шестнадцать лет, что он прожил у нас, я поставлял ему самые необходимые препараты для его научных занятий.
— Он что, пиявок мариновал, что ли? — изумился Артемий Иванович.
— Ну что вы, я поставлял ему из своей аптеки чистейший спирт и формалин.
— Может быть, вы разделите с нами нашу скромную трапезу? — Фаберовский опасливо посмотрел на стучащего в тарелки зайца.
— Только устриц мы на всех не покупали, — предупредил Артемий Иванович, с ужасом поглядывая на зайца. — И с вашим присоединением к нам трапеза станет еще более скромной.
Старый еврей поставил игрушку на огромный пыльный чемодан, и под грохот тарелок заяц, трясясь, поехал по желтой коже с ярлыками гостиниц. Зацепившись за ремень, заяц соскользнул с чемодана, уткнулся мордой в пол и затих. Фаберовский оттер рукавом взмокший от волнения лоб.
— Пан Артемий, помогите гостям раздеться. Луиза Ивановна, накройте еще два прибора.
— Однако с кем имею честь? — спросил Минус.
— Граф Лелива де Спальский, неординарный профессор Кембриджского университета, бактериолог. Проживаю в России под именем Стефана Фаберовского. А это мой ассистент, прежде работавший заграницей у академика Кобелевского и у профессора Циона.
