снаружи от пещеры и говорили по-русски, не понижая голоса и не меняя интонации. А Халед стоял неподалеку и спокойно смотрел вдаль, как будто думая о чем-то своем.
– Я давно с ним сдружился и вполне доверяю. Особенно после того, как разъяснился его статус. Но если ты опасаешься, мы можем попробовать припрятать рукопись незаметно.
– Давай попробуем. Помнишь то место, где мы сделали первый привал?.. Я там в пещере глубокую щель приметил. Давай незаметно спрячем туда футляр. Я буду с нашим спутником свой иврит совершенствовать, а ты в это время прячь!
– Как скажешь... Согласен, тут есть свои резоны.
Когда мы добрались до нужной пещеры — спрятать свиток тайком от Халеда не удалось. Технически это оказалось вовсе не просто, да и неловко было: человек рисковал больше, чем мы сами. Некрасиво за его спиной что-то прятать.
– Мы решили сюда археологов привести, – пояснил я Халеду свои действия, поймав его удивленный взгляд.
– Не затягивайте только с этим... – предупредил Халед.
***
Через несколько дней я и Халед провожали Андрея в Москву. Одну из найденных им монет Андрей для надежности оставил у меня, вторую благополучно провез в Россию.
Пинхас позвонил дней через десять. Было уже начало марта. Вся страна тогда была в шоке из-за волны терактов в Иерусалиме и Тель-Авиве.
– Ну, когда же мы идем? – бодрым голосом осведомился Пинхас.
– Куда? – почему-то переспросил я.
– Ну за рукописью, конечно! – как ни чем не бывало ответил он. – Когда мы идем за рукописью?
Я ответил не совсем так, как готовился. Не было сил городить многоэтажную ложь:
– Андрей уехал, а я подробностей не знаю... Пождем, когда приедет, – вяло сказал я.
Пинхас мне, конечно, не поверил...
***
После отъезда Андрея я всерьез взялся за переснятые фрагменты и вскоре разобрал еще несколько фраз, явно представляющих собой отрывки гимна:
«Я стану ловушкой для грешников и исцелением для всех раскаявшихся в грехе… Я стану умом простецов, оплотом растерянных… стыдом предателей…. Скрежещущий зубами… истина… жизнь...»
Я отослал этот перевод Андрею и занялся последним, наименее сохранившимся фрагментом, который Андрей когда-то пытался прочитать. Там среди немногих полностью сохранившихся слов вроде бы действительно было имя – Йешуа. Во всяком случае понять это слово просто в значении «спасение» казалось затруднительным.
???? ???? ??? ????.... ?? ??? ???? ???[?]...... ?????? ??? ???? ???........ ???? ????? ?????..... ????.... .....?????
«После Йом-Кипура… тогда Иешуа сказал: Сейчас… и предстал перед Первосвященником… последние семь тельцов… день… были распяты…»
Я позвонил Андрею.
– На внешнем фрагменте мало что сохранилось, но то, что сохранилось, – довольно интересно. Во- первых, действительно там написано имя «Йешуа».
– Да что ты говоришь?! Прочти мне сейчас все, что ты смог разобрать…
Я зачитал.
– И что ты об этом думаешь?
– Ничего я пока не думаю. Как разобрал эти слова, сразу тебе позвонил... Я потом опять попробую, может быть, еще что-нибудь откроется…
Дня два я пытался разобрать еще один абзац, в котором читалась лишь половина букв и даже меньше. Но в конце концов я бросил эти попытки.
– К сожалению, я не могу больше достоверно расшифровать ни одного слова, – позвонил я Андрею еще раз через неделю. – Так что в настоящий момент это все, что мы имеем.
– Послушай, – взволнованно заговорил Андрей. – Пинхас сказал, что в ущелье Макух жили иудео- христиане. Помнишь?
– Ну?
– Так вот, я убежден, что это Евангельский текст. Те слова, которые вы с Пинхасом приняли за гимны Учителя праведности, – это евангельские слова. Так ведь и Иисус о себе говорил: «Кто жаждет, приходи ко мне и пей». Это в Евангелии от Иоанна. Потом второй отрывок, где говорится о том, что кто-то станет исцелением раскаявшихся, также похож на Евангельский… Там есть слова «истина» и «жизнь». Это тоже из Иоанна: «Я есмь путь, истина и жизнь»… Если это Евангелие, а я почти уверен, что это Евангелие, то это сенсация. Евангелие на арамейском, о котором только упоминали отцы церкви! А может быть, даже и совсем неизвестное… А что это за семь тельцов, как ты думаешь?
– Мне приходят на ум только семь тельцов, которые приносились в жертву в последний день Суккота, праздника Кущей, как вы его зовете. В ту неделю в Храме возносились семьдесят тельцов за семьдесят народов мира. В первый день приносилось тринадцать тельцов, во второй – двенадцать и так далее – по одному меньше до семи. Кроме того, там про Йом-Кипур говорится, а Йом Кипур всего за четыре дня до Суккота... Так что похоже, что эти семь тельцов связаны с седьмым днем Суккота – с так называемым Ошана Раба.
- Ну, так значит, это описывается посещение Иисусом Иерусалима в этот праздник. Он как раз при этом посещении говорил: «Кто жаждет, приходи ко мне и пей». Это было за полгода до распятия. Об этом посещении только у Иоанна рассказывается.
– И все же я не понимаю, с чего ты взял, что это говорится о евангельском Иисусе? Это у вас он один, а у нас знаешь сколько людей это имя носили, и все усердно Храм посещали.
– Вот увидишь, что я прав, – пообещал мне Андрей.
Между тем, пока я занимался расшифровкой, в Израиле произошли некоторые перемены: на досрочных выборах 29 мая 1996 года победил Нетаниягу. Поначалу это вызвало большое воодушевление. Появилась надежда на то, что череда иррациональных односторонних уступок, наконец, прекратится и несговорчивость арабов снова начнет работать против них.
Но вместо того, чтобы назначить комиссию по расследованию деятельности предыдущего правительства, вступившего в сговор с террористами, Нетаниягу счел себя обязанным выполнять «международные соглашения».
Всю осень он торговался, но в конце концов согласился передать Арафату последний арабский город, который мы еще удерживали, – Хеврон. С ним были проблемы, так как по соседству с усыпальницей Праотцов там проживала значительная еврейская община.
