– Вот уж спасибо! – воскликнула я. – «Йерушалаим Ха-кодеш» – это, пожалуй, будет посильнее «In God we trust»!
Вечером в эту субботу пришли Катя с Семеном, который, как выяснилось, заканчивал в этом году семинарию и должен был быть рукоположен.
Они сердечно поздравили нас с Сарит и подарили вазу для цветов.
За субботней трапезой я подробно рассказал про злоключения Халеда, про нашу успешную экспедицию в вади Макух и, конечно же, про то, как ловко Сарит разыграла меня и Андрея.
Коснулись, как водится, и политики. Мы с Сарит рассказали о второй интифаде и недавней победе Шарона, москвичи – о прошлогодних взрывах домов и своем новом президенте. Мнения о нем разошлись: Семен надеялся, что под управлением Путина Россия сможет возродиться и вернуться к «лучшим своим временам».
– Лучшим временам? – усмехнулся Андрей – Такие вообще бывали?
– Конечно.
– Это когда мы Наполеону надавали, что ли?
– А вспомни русско-турецкую кампанию 1878 года, вспомни, как генерал Скобелев взял Андрианополь и подошел к стенам Цареграда. Ты только вдумайся, что бы было, если бы британцы тогда не бросились спасать Турцию, если бы Константинополь стал наш. Это ведь тот момент, к которому шла история...
– Я, как ты сам понимаешь, за Турцию ничуть не болею, но не думаю, что если бы Российская империя поглотила Турецкую, то народы стали бы от этого намного свободнее.
– Ну как ты можешь, в самом деле?! Россия спасла от мусульманского рабства несколько народов... – взволнованно произнес Семен и, косясь в мою сторону, добавил. – К тому же если бы, как ты выразился, Российская империя поглотила Турецкую, если бы Палестина стала нашей, то сионистский проект реализовался бы уже к концу XIX века. Никакой Герцль бы не понадобился. А твои британцы, получив Палестину, только палки в колеса вставляли. Отказывались евреев принимать, даже когда их Гитлер по всей Европе истреблял.
– А русские, оказывается, понесли бы евреев в Святую Землю на руках?
– Ну да. Еще Потемкин в случае победы над Турцией собирался переселить евреев в Палестину. Он даже для этой цели стал формировать Израильский полк, в котором одни евреи служили. Если бы век спустя Скобелеву позволили довести дело до конца, он бы, поверь мне, то же самое евреям предложил...
– Спасай жидов, спасай Россию! – рассмеялся Андрей. – Остроумная инициатива. Но в любом случае Путин – это и не Потемкин, и не Скобелев. Под его управлением возродиться может только КГБ.
– Ты, Андрей, просто Фома неверующий совсем стал.
– В новую Россию под предводительством Путина, положим, я не верю, ну и что? От этого сразу уже и Фома неверуюший?
– Да ты и в самого Христа, Бога нашего, не веришь, выдумал какое-то частное христианство, да еще с двумя Иисусами, просто смех и грех. И грех, Андрюша!..
– Ну и что ж в этом такого смешного и грешного?
– Просто непостижимо, Андрей, как ты сам этого не видишь. Ну скажи на милость, к кому же обращаться простому человеку, к какому Иисусу? Неужели ты не видишь, что твоя теория губительна для христианства?
– С одной стороны, я делаю все, чтобы она таковой не оказалась, а с другой– все больше убеждаюсь в том, что принципиальных трудностей вера в двух Иисусов не создает...
– Как это не создает? – удивился уже и я. – Еще полгода назад, в Старом Городе, ты, я помню, прямо обратное утверждал.
– Может быть, но сейчас мне так уже не кажется. Посмотри сам. Ведь никому никогда не мешало то, что образ Иисуса из Евангелия Иоанна отличается от образа Иисуса из прочих Евангелий. Причем разные люди всегда предпочитали разных Иисусов. Лютер и Гегель, как известно, не жаловали синоптиков и восхищались Евангелием от Иоанна. Ницше и Розанов – ровным счетом наоборот. Подумайте, два разных образа одного человека или два разных человека, облеченных единой миссией – какая разница?
– Есть разница, мой милый! У меня Катя, например, разная бывает, скажем, грустная и веселая. Но это ведь не то же самое, что иметь двух жен – одну грустную и другую веселую... пусть их даже обеих Катями зовут. Твоя теория разрушает христианство, как двоеженство разрушает таинство брака.
Меня поразило, что, произнося эту тираду, Семен ни разу не взглянул в сторону жены, которая, подняв брови, тихо заметила нам с Сарит:
– Наши воздухоплаватели, кажется, снова взмыли в небо.
– Это только сначала так кажется... – не замечая ничего вокруг, протестовал Андрей. – Но зато моя теория решает практически все евангельские противоречия, которые не могут иметь никакого иного объяснения, кроме недостоверности евангельских историй. Даже многие странности она объясняет. Я тебе только один пример приведу: Лука начинает описание галилейского служения Иисуса с его появления в Назарете, где ему говорят: «Сделай и здесь то, что, мы слышали, было в Капернауме». Но ведь никаких чудес Иисус вроде бы пока не совершал, а в Капернауме и вовсе не появлялся. Значит, люди говорили о чудесах, сотворенных другим Иисусом.
– Ты цепляешься к мелочам...
– Я не цепляюсь. Я просто понял, что противоречия в священном тексте не могут не иметь священного смысла. Если ты, Сема, всерьез веришь, что Евангелие составлялось под водительством Святого Духа, то у тебя только два варианта, два ответа: либо гипотеза, что Иисусов двое, либо какая-то иная гипотеза, согласно которой Иисус один, но Святому Духу почему-то понадобилось представить его в виде двух лиц, то есть спектрально Его образ разложить.
– Не понимаю...
– Хорошо, я тебя по-другому спрошу: зачем Святому Духу понадобилось составлять книгу, герой которой при пристальном всматривании вдруг раздваивается? Что это – сознательная мистификация, или так случайно вышло? В случайность в произведениях Святого Духа я не очень верю...
– Но ведь эти противоречия не одним «раздвоением» можно объяснить! Я, например, сейчас вспомнил, что в своем «Евангелии от Афрания» Кирилл Еськов очень убедительно объяснил некоторые разночтения между Иоанном и синоптиками непростыми отношениями между Иоанном Крестителем и Иисусом, на которые разные евангелисты по-разному реагировали.
– Хорошо! Допустим твой Еськов прав, но Святой Дух-то куда смотрел? Он что, не видел, что у Него из-под пера выходит? Поверь, Святому Духу гораздо раньше, чем нам с тобой, были открыты все смыслы создаваемого Им текста. Святой Дух деконструктивизмом не напугаешь. Значит, мистификация? Но если Святой Дух нас мистифицирует, то мы обязаны отнестись к его мистификации совершенно серьезно... иными словами, серьезно отнестись к первой гипотезе, согласно которой Иисусов действительно двое... Поверь, с гипотезой, что Святой Дух объединил два образа, христианской душе жить даже легче, чем с гипотезой, что Он литературно разложил один образ на два...
– Поверь, моя христианская душа живет не гипотезами, она живет реальностью. Гипотезами мозги живут, – сказал Семен.
– Ну хорошо, тогда поверь, что христианским мозгам легче жить с гипотезой, что два лица объединены в одно.
– Да не объединяется и не раздваивается никакой образ, – махнул рукой Семен. – Чем тебе не подходит обычное объяснение, что Иоанн специально привел отсутствующие в прочих Евангелиях речения и эпизоды? ...
– Эй, на палубе! – окликнула мужа Катя, для привлечения внимания щелкнув перед его носом пальцами. Но Семен даже не заметил.
– Или вот ты говоришь, что разрешаешь внутренние противоречия Евангелий, но ведь при этом ты создаешь на порядок больше противоречий! Если черным по белому написано, что пострадал Иисус на Пасху, то при чем здесь Кущи?
– Ты что, действительно не понимаешь? – Андрей с каким-то сожалением посмотрел на Семена.
– Чего не понимаю?
– То, что меня не противоречия между Евангелиями волнуют, а истина! Меня рукопись моя вдохновляет, а не библейская критика! Если бы я просто Евангелие на противоречиях подлавливал, то ни о
