– Где логово этого гада? – Андрей Андреевич исподлобья тяжелым взглядом посмотрел на Крутова, на что тот лишь безмятежно улыбнулся.
– Саудовский король тоже обращался с подобным вопросом к американцам. Те ответили: мол, не смогли обнаружить. Думаю, что при их технических возможностях это не совсем правда. Наша военно- космическая разведка нашла Мадина Эмана через две недели после получения задания.
Генерал-лейтенант достал из папки сложенный в несколько раз лист глянцевой бумаги, разложил. Перед Журавлевым оказалась «простыня» на полстола с фотографией, сделанной из ближнего космоса. – Вот она, крепость Город Веры, за последние пятьдесят лет преобразилась до неузнаваемости. – На снимке были отчетливо видны серые крыши старинных построек (цитаделей, фортов, башен, тюрьмы), серебром отливали металлические ангары, разными оттенками отсвечивали поверхности особняков. Здесь же ярко- красным маркером специалист по расшифровке космической съемки оставил свои комментарии.
– Наши арабские лазутчики нашли не только крепость, – с едва скрытой гордостью продолжил Крутов. – Они также отыскали дорогу к ней, проследив маршруты движения летучих отрядов шейха. А заодно провели спектральный анализ почвы вокруг Мадина Эмана и примыкающего к ней оазиса. Нам теперь известно, где расположены каменные завалы, пропасти, зыбучие пески. Информация, заложенная в память навигатора, поможет беглецам избежать коварства пустыни.
Водрузив на нос очки, Андрей Андреевич долго и внимательно изучал фотографию, делая упор на крепостную стену, сторожевые башни, расположенные по углам, и саму кляксу тюрьмы. Наконец, сняв очки, потер покрасневшую переносицу и спросил:
– Сколько там охраны и какой гарнизон?
– По нашим подсчетам, сто пятьдесят – двести активных штыков, вернее, сабель, – сам себя поправил Крутов. – Местные фидаи предпочитают дополнять современное вооружение саблями предков, которыми владеют по-настоящему виртуозно.
– Сто пятьдесят – это слишком много, – озабоченно наморщил лоб Журавлев, – даже для группы моих асов. – Перевел взгляд с космического снимка на своего преемника. – Родион, ты можешь подать на меня рапорт президенту о превышении служебных полномочий. Если хочешь, я собственноручно дам показания. Но сейчас мне кровь из носу нужна одна из штурмовых групп отдельного офицерского отряда – желательно та, которой командуют Севрюков и Савченко.
– При всем моем желании, – Родион отрицательно покачал головой, разводя руками. – Вы же сами знаете, что подразделения отряда используются только по прямому приказу Верховного главнокомандующего и никак иначе.
– Да, конечно, – опустил седую голову генерал-полковник, признавая правоту Крутова. Система, которую он сам разрабатывал, снова ударила по нему.
– Вы операцию «Шторм-333» помните? – неожиданно спросил Родион Андреевич.
– Изучал в Академии, но в то время находился на другом конце шарика, в Анголе бодался с «буффало»[12].
– Это не важно, главное – знать суть. А суть такова. Полсотни бойцов «Грома» и «Зенита» штурмом взяли дворец Амина Дар-уль-Аман, по сути, настоящую крепость, за стенами которой находилось больше тысячи бойцов, двести из них были головорезами из личной охраны Хафизуллы. Соотношение один к двадцати, и это при лобовом штурме. История войны такого еще не знала, не знает, и вряд ли кто-то подобное сможет повторить.
– Ты это к чему? – насторожился Журавлев.
– А к тому, что у вашей группы примерно такое же соотношение, только с той разницей, что им не нужно штурмом брать крепость, а достаточно лишь проникнуть за ограду, отыскать пленника и выйти обратно. Все! Для ваших асов, думаю, задача вполне по плечу. И если людьми помочь не могу, то технически обеспечу полностью. И не надо никаких рапортов и собственноручных показаний.
– А время? – с надеждой спросил Журавлев. – Даже при лучшем техническом обеспечении потребуется срок, чтобы подготовиться к проникновению в крепость.
– Зомбирование тоже не быстрое дело, даже личинкам мухи-горбатки, чтобы подчинить огненного муравья, требуется сорок суток. Так что, думаю, успеем.
Не верить на слово Крутову Андрей Андреевич не мог – еще во вторую чеченскую военную кампанию тот активно охотился на полевых командиров сепаратистов, используя продукцию спецлаборатории № 12[13], так что за свои слова отвечал…
Домой генерал-полковник возвращался далеко за полночь. Откровенный и одновременной тяжелый разговор с преемником снял с его души камень, но душу не облегчил, а скорее даже наоборот. Нужно было позвонить Элеоноре, сообщить, что наконец отыскался след внука. Но тут же возникал закономерный вопрос – а что дальше? Рассказать ей о зомби, смертнике-подрывнике, мухах-горбатках и их личинках, религиозных фанатиках, наемных убийцах и борьбе за власть арабского шейха? Ему, старому солдату, чего только не повидавшему за свою долгую жизнь, и то не по себе, а что будет с немолодой гражданской женщиной?
Нет уж, пусть лучше Элионора пока остается в неведении…
Олег Донцов открыл глаза и несколько секунд щурился, пытаясь сфокусировать зрение. Наконец он разглядел стоящую перед ним женщину в белом медицинском халате – высокую смуглолицую брюнетку с красивым греческим носом и выразительными карими глазами.
– Операция прошла успешно, скоро вы сможете подняться с кровати, – на хорошем русском языке приятным голосом произнесла смуглянка.
«Ей где-то под сорок, значит, опытная, – вяло отметил про себя сыщик. В старых дев от медицины он не верил. Эскулапы слишком хорошо знакомы с устройством человека, чтобы тратить драгоценное время на жеманство и лицемерие. – Смуглая, но не арабка. Черт возьми, где же я нахожусь?»
– Вы в Черногории, в частной клинике святого Пантелиймона, – будто прочитав его мысли, произнесла врач.
– Как я здесь оказался?
– Вас погрузили в искусственную кому и самолетом вывезли из Египта. Здесь прооперировали, и, как я уже сказала, теперь вы пойдете на поправку.
– Как вас зовут? – попытался приподняться с подушки Олег, но опустился обратно, как бы невзначай зажав в ладони узкую руку женщины. Та никак на этот жест не отреагировала и невозмутимо произнесла:
– Можете обращаться ко мне доктор Матревич.
– А имя у доктора есть?
– Есть, Ольвия.
– Поэтичное имя, – Донцов попытался изобразить на своем лице обворожительную улыбку, но, учитывая отсутствие реакции доктора, ему это плохо удалось. Чтобы не затягивать неловкую паузу, невпопад брякнул: – Вы хорошо говорите по-русски.
– Окончила Московский медицинский институт, потом еще три года проучилась в аспирантуре. Бывший муж – уроженец Ростова, во время войны в Боснии была врачом в русском добровольческом отряде. Ваше профессиональное любопытство удовлетворено?
– А почему профессиональное?
– В этих делах у меня глаз наметан, – просто ответила Ольвия и, освободив руку, вежливо добавила: – Выздоравливайте. Мы теперь с вами будем часто видеться.
– Очень хотелось бы на это надеяться, – только и успел выпалить Донцов, но дверь за женщиной уже закрылась.
Оставшись один, полковник задумался. Все, что он сейчас помнил, – это прилет в Каир, дальше сплошное белое марево, как утренний туман на болоте.
«Видимо, амнезия – следствие искусственной комы», – догадался Олег. О подобных вещах он знал, как знал и то, что подобные провалы в памяти временные и вскоре все восстановится. Ранение серьезное, встать с постели и позвонить хотя бы в Москву он не мог, оставалось одно – лежать и думать, осмысливать происходящее и делать выводы.
«Я ранен, вывезен в Черногорию, значит, задание не выполнил», – возникла в голове сыщика единственная здравая мысль. И утешить в этом положении его могло только одно: он находится в частной
