Виго я и отоспаться успею до зелёных огуречных пупырушек. И буду, как огурчик! Ха! 6 тыщ триста! И премию из кэпа вытрясу. До круглых семи. За героизьм!
— Эй, кэп! — крикнул я — Мистер О'Брайен! Я берусь за эту работу! Вылет в 20:00!
— Я вызываю сюда экипаж! Через полчаса все будут здесь.
— Пусть заодно хавчик на дорогу привезут. На всех.
Кэп взялся за телефон, а я, пожав плечами, сказал Кате:
— Ну, сходим к доктору в другом месте? В том же Форте Линкольн.
— Хорошо, любимый! Готовь машину к полёту, а я пока приму душ. Она оседлала мотопедик и рванула вниз по серпантину, в Куинстон.
С обслугой в куинстонском аэропорту была напряжёнка, и заправлять 'Караван' пришлось самому. Хорошо хоть, диспетчер автозаправщик к самолёту подогнал. Пока я прыгал по спине самолётной со шлангом, подъехали будущие пассажиры с бооольшииими спортивными сумками в руках. И пришлось их всех взвешивать. В двести килограммов багажа моряки уложиться, разумеется, не смогли, да и сами, в отличие от капитана своего, ребятки оказались мясом кормленые. Как на подбор. В среднем девяносто пять килограммов на тушку потянули на весах. Всего со шмутками набралось 1066 килограммов груза. С трусами и костями. Покакать бы их отправить перед вылетом, что ли? Потому как получается перегруз. 110 килограммов лишних. При полной загрузке топливом. По плану мне 437 кило керосина до Виго потребно. Но это по плану. Никогда планы не выдерживают столкновения с грубой действительностью. Нежные оне!. И хренушки вам, чтобы я керосиний сливал. Не буду! И, натолкав Катькиных ирисок за щёки для улучшения дикции, объявил грозным голосом:
— Перегруз в центнер, с
Но за всех решил капитан.
— О,Хара, О'Нил, О'Фингей! Сумки вон из самолёта!
И никто не пикнул, что без заптрусов, харча и зубных щёток остался. Да и не нужны они особо, без харча-то… Ни трусы… ни щётки…..Ё-моё! А 'Ямаха'?! В ней, заразе, тоже 90 кило!…Не дождётесь!
— Кэп! Ещё 280 фунтов лишних!
Недобро посмотрел на меня капитан, но ничего не сказал он мне. А скомандовал:
— Остальные шмотки — тоже за борт! Всё необходимое для перехода обратно купим в Форте Линкольн.
И опять никто поперёк ему слова не сказал. Уважают! Но всё равно десяток килограммов в перегрузе. А!… Наплевать! На взлёте выжгу, как два пальца об асфальт! Сейчас вот Катя вернётся, и полетим…
Катя вернулась… и привезла с собой швейную машинку 'Зингер'… старинную… с ножным приводом… Мля! Ом мани падме хум! На 'Ямахе'… Попробуй, отыми! Умрёт — не отдаст! Лучше нужное что-нибудь выкинет. Воистину сказано — 'своя ноша не тянет' и 'охота пуще неволи'. Капитан О'Брайен, положив мне руку на плечо, голосом, полным сочувствия, процитировал известного губернатора Калифорнии:
— 'С ними невозможно, и без них нельзя'… Стихия!..
— Не могу не согласиться с вами, шкипер! В туалет сбегать, что ли? На борту с такой загрузкой сходить в хвост уже не получится. А так, глядишь, несколько фунтов и сэкономим?
— Джентльмены! Поскольку хождение на борту воздушного судна в связи с перегрузом во время перелёта отменяется, настоятельно рекомендую посетить двухнулёвый кабинет здесь, на земле. Нуждающихся могу обеспечить спецпрепаратом. Делай как я! Это приказ!
И он личным примером увлёк за собою пассажирские массы. Пока народ в порядке живой очереди мудро 'делал как он' — пурген, кстати, никому не понадобился — заглянул я к диспетчеру и уточнил погоду на маршруте. Связь по маршруту была. Погода тоже была. Вполне себе лётная. Уже привычно лётная. И перегруз, к сожалению, тоже остался. Несмотря на принятые меры. Двадцать восемь килограммов лишку. Не так и много, вообще-то. На взлётном режиме, с расходом двести сорок кг в час, эти двадцать восемь кг керосину сожгу я за семь минут. Надо мне будет просто поаккуратнее на взлёте с набором высоты поработать.
Рассадив пассажиров по местам с учётом центровки, вырулил на полосу и взлетел. Набрал пятнадцать метров и, пока перегруз не выжег, так и шёл над океаном, набирая скорость. Потом в набор пошёл, но тоже полегоньку, не более двух метров в секунду. На четыре восемьсот забирался минут сорок. Там, как и ожидалось, воздушная река подхватила нас и с курсом 304 градуса помчался мой 'Караван' на северо-запад. На экономичном режиме в пятьдесят пять процентов мощности скорость установилась в сто пятьдесят два узла. Четыре с половиной часа. Расход — сто десять кило за час. Нормально.
До Виго летели и вправду нормально. Мореман оказался неожиданно словоохотливым. За рукав меня подёргал, принудил снять наушники, и многословно мне рассказывать стал, какой замечательный траулер сваяли ему форт-линкольновские кораблестроители. Не то, что эти косорукие бракоделы делают в Виго. Мореходность! Автономность! Вместимость! Цена, наконец! Персик, а не траулер. Теперь с наёмным прошлым покончено. Теперь он всем покажет, как надо правильно рыбу ловить! Вот только надо ему первым документы подписать. Деньги он перечислил уже. Но этот гадский папа Эмерссон… непременно перехватит траулер у него из-под носа, если опоздать. Слушал я его и диву давался. Чего бы это мужика на понос словесный пробило? Потом сообразил. Да он, этот капитан О'Брайен, летать просто боится! Вот и глушит свой перепугайчик неуместной болтовнёй. Меня от дела отвлекая. Пришлось его поправить. И наушники надеть.
А дел у меня — навалом. Сначала над Новой Ирландией высоту набирал. Потом Долго-долго летели на Новой Англией. Над хребтами горними. Да, надо сказать, горки в тутошней Англии совсем не игрушечные. До четырёх с половиной тысяч в высоту попадаются. И вершинки не без шапок снежных. И питают те снежные шапки множество ручейков, с тех гор водопадами низвергающихся. Не остров, а сплошной фонтан какой-то! Я за радиовысотомером приглядываю, и высота от поверхности просто мгновенно меняется. Перепады на милю дистанции до четырёх тысяч метров! Сижу я, то ориентиры сличаю, то тренируюсь работать со штурманской линейкой, то вступаю время от времини в связь с землёй, про погоду им рассказывая. А сам на капитана поглядываю иногда.
О'Брайен на Катю перекинулся и ей с самого начала всю свою эпопею с траулером пересказывать стал. Катя ему живо сопереживать принялась, кэп совершенно разошёлся, стал экспансивно руками жестикулировать… В наушниках мне хоть и жить стало комфортнее, но размахивание в непосредственной близости подобия ветряной мельницы несколько нервировало. Вот, а мне говорят, что я не толерантный! А ведь не убил! Сдержался же! Три часа терпел, пока Джимми не унялся, умаявшись. И еле до аэродрома дотерпел.
Аэродром в Виго, с длинной грунтовой полосой, впечатление на меня произвёл странное. Неожиданно большое количество малых самолётов на стоянке. И никого… И тишина… Ветра у земли нет. Штиль. Диспетчер дал погоду, разрешение на посадку и, видимо, счёв свою миссию полностью законченной, замолчал наглухо. Сел я нормально. Вырулил на стояку, встал, где место приглянулось. Двигатель заглушил. И тишина… И никого… И никому до нас дела нет. Перемёрли тут они все, что ли?
Сверху видно, что город, как вымер, нету людей на улицах. Никакой движухи. Ни машины не ездят, ни лошади не скачут, ни люди не бродят. В порту и на верфях тоже непоколебимый застой. Сонное царство какое-то, а не город. Сиеста давно кончилась. Жара спала. Двадцать пять часов, вечерняя зорька, в других местах самый разгар народных гуляний. А тут нет. Тут тишина.
Вылезли мы из самолёта и орать принялись. Ау! Пиплы, где вы?! Не случилось ли с вами горя?! Молчанье было нам ответом. В диспетчерской только шум какой-то слышится. Странное что-то. Как будто футбол по телику гонят. Сунулся я туда, и точно, горячий испано-португал к экрану прилип. Пофиг ему всё, вплоть до ядерной войны. Какие самолёты? Какие посадки? Какие заправки? С ума вы посходили?
Нет, не футбольная лихорадка обезлюдела город и окрестности. Корриду показывают в прямом эфире! Он мне даже 'здрасте' не сказал. Заревел зычным голосом, увидев, как тореодора бык рогами за задницу подцепил и с арены выкинул, аки боцман, мусор в неположенном месте узревший. Вошедшая следом за мной в помещение диспетчерской Катя даже напугалась слегка. Я так понял, что там, вокруг арены той,
