прядь
Её нередко чем-то забавляла.
Но мы расстались... Видимо, её
Теперь другие вдохновляют лица.
Подруги-Музы острое копьё
Выводит буквы на чужой странице.
Монолог Шамаханской царицы перед зеркалом в 2012 году
Мне скучно стало. Уж который век
Я соблазняю слабых, нерадивых,
А хочется, однако, быть счастливой.
Что делать, я ведь тоже человек.
Морщинка новая… откуда у меня?..
Я не прислуга – гордая царица.
Хотела вот на Прагу подивиться,
Но утомила эта беготня.
Всех мудрецов склевали петухи.
Цари… они давным давно женаты,
Сынки – глупы и часто простоваты
И соблазнять их просто… чудаки...
Людская спесь не ведает границ,
Но проявляется всегда в одном и том же.
Волшебник-звездочёт тут не поможет, —
Пред зрелищем толпа ложится ниц.
Монетный звон в сердцах, а для него
Святого нет, законов нет и правил.
Для тех, кто честь свою в утиль отправил,
Все чувства – прах, а пошлость – божество.
В Париж отправиться?! Но там и без меня
Болонский лес наполнен всякой дрянью.
Давно не посещала я Германью…
Я в Дрезден съезжу, там живёт родня.
К тому же, говорят, что петушки
Ещё сидят на тонких шпилях где-то…
Какая всё же круглая планета,
Года летят, и страсти коротки…
Память
Сыплют на душу былого крупинки;
Может, слезинки – кому-то смешинки.
Только минутами жизнь не исправить,
Снегом растаявшим полнится память.
Полнится память улегшёйся вьюгой,
Словом обидным, забытой подругой,
Недолюбившими нас за мечтами,
А иногда и пустыми слезами.
На остановках прошедшего лета
Память бывает дождями согрета,
В ней оживают забытые тени,
Светлой весны возрождают ступени.
Память порою бывает беспечна,
Чуть легкомысленна и бессердечна.
Мы в ней ошибки стремимся исправить…
Только обманом наполнится память.
Юлия Гордеева
Город хрущёвский попахивал пивом,
Каждый второй шёл с пропитым лицом.
Маленький мальчик выводит курсивом
Мат пятиярусный перед отцом.
Город подобен безликой деревне,
Где неизвестен глагол «создаём».
Невский район – верный шаг в подземелье,
Люди с рождения прячутся в нём.
Страх их терзает зажить по-другому
И развернуться бесстрашно вперёд,
Перечеркнув вековые законы,
В жизни своей совершить поворот.
В пространстве неприкрытого цинизма
Под сводами седеющих небес
Мне вспомнилась эпоха коммунизма,
Идущая с сегодняшней вразрез.
Мне вспомнились с уверенностью чёткой
Просторы в приозерских Осельках,
Где девочка с растрепанною чёлкой
Разбрасывает сено на полях.
Высокие соседские качели,
Подвешенные туго на цепях.
Дни детства с ними будто улетели,
Оставив лишь истому второпях.
Настала перестройка, с ней – талоны
С очередями… К нам пришёл «прогресс»,
Диктуя рынка хищные законы,
Блюдя во всём свой шкурный интерес.
Но раньше, без мобильных телефонов
И даже интернетовских сетей,
Нам письма приносили почтальоны,
И были связи меж людьми живей.
Ангел света стучится мне в двери,
Шепчет, с нежностью глядя: «Держись,
Пережить помогу я потерю,
Буду рядом с тобою всю жизнь.
Не бросайся в овраг безрассудства,
Трезвый разум не вздумай терять,
Возродись, надо к жизни вернуться,
Лишь поверь, станешь прежней опять!»
Ангел света поглядывал нежно,
Гладил ласково по волосам,
Открывая дорогу надежды
И огонь возвращая глазам.
Юлия Гржибовская
Отчий дом
Наш отчий дом. Терраса и балкон,
В распахнутые окна перезвон
Врывается – весёлый птичий гвалт,
Крыльцо сбегает прямо в вешний сад:
Сирень благоухает на ветру,
Жених- жасмин томится поутру,
Акация душиста и бела
И яблоня-невеста расцвела.
Любой из нас на многое готов,
Чтоб вновь обнять двух милых стариков,
Услышать тихое «пока живём».
Не покидай же, счастье, отчий дом.
Сирень
Владимир Маркин
В сирени утопали все дома,
Кружилось счастье в переулках лета.
Летела из открытого окна
Мелодия влюблённого сонета.
Сиреневая ночь, «сиреневый туман»
И аромат сиреневой купели…
Восторженной влюблённости роман —
Ах, как они тогда любить умели!
Виолетта Гриневич
Послания в никуда
* Смешные ниточки бытия собираются в злой узел трагедии.
* Хрупкая скорлупа независимости.
* Великие люди – маленькие сумасшедшие Земли.
* Что такое хорошо, когда всё плохо?!
* Загубленные идеи хлюпают босиком по лужам значимости.
* Только когда кувшин наполнен – он не звенит.
* Героическими усилиями заслужила отдых на краю вечности.
* Куски фраз. Вход в лабиринт мысли.
* Наша жизнь – вздох Вселенной, выдох уже без нас.
* Душу надо причёсывать.
* Взял себя в руки и случайно выронил.
* Потерял то, чего не имел.
* Разумная страсть может тоже лишиться разума.
* А соль дорог тоже съедобна?
* Бывает, жизнь преподносит подарки в виде маленькой сосульки: пососёшь – и подарка нет, а, может, его и не было?
* Подкова свалилась на меня, теперь очередь за счастьем.
* Динамит творчества сотрясает окружающий мир.
* Потерять свои иголки – обнажить спрятанное.
* Поэт стоял в очереди за вермишелью, а ушёл с поэмой.
* Как можно терпеть себя всю жизнь?
* Вероятностей много, а я одна.
* Берёза уже наклонилась, а ветер всё дует и дует.
* Камень мечты так придавил, что пропал голос, потом смысл, потом желание, а потом и сама мечта… и остался только камень…
* От горечи твоих слов появилась душевная изжога.
* Все говорят о лебединой верности, а кто расскажет о лебединой тоске?
* Стихла боль разлуки – началась пустыня свободы.
Мария Груздева
Я в прошлой жизни лебедем была,
А может, чайкой, аистом изящным —
Лучистой белой птицей, что, крыла
Раскинув, листопадом шелестящим
С небесной любовалась высоты…
Дремало ожиданье в сердце птичьем.
Я родилась осенним утром. Ты
Меня искал в моём втором обличье,
Забыв про первое. Теперь не упрекай,
Что на Земле я белая ворона,
Что тянет в голубой небесный край
До головокруженья и до стона…
Не потеряй меня. Не отпусти.
Я человечью нежность пригубила,
Я к прошлому сожгла себе пути.
Лишь у души крылатой – та же сила.
Сквозь осеннюю топь и слякоть,
Неуютный трамвайный звон…
Ты меня научил не плакать,
Если беды – со всех сторон.
Наземь брошенный, но хранимый
Золотеющий лист в снегу —
Это нежность моя, любимый.
Я избыть её не могу.
Зима, покинув календарь,
На ветках почки сотворила.
Дождит январь, цветёт январь,
И у любви – такая сила:
Пространству, времени назло
И всем законам жизни краткой —
Зашелестеть строкой тепло,
Сверкнув для вечности загадкой.
Я люблю свой возраст —
тридцать восемь.
Вот
