глубокой
опечалил сердце кто-то.
Ей самой в долине тёмной
затеряться бы навечно
да шептать ветрам бездомным
о делах своих сердечных.
Исповедь
Не дай-то Бог:
под утро пожалеть,
что день напрасно прожит был вчера,
а завтра вновь спокойной жизнью тлеть,
без радости, без цели и добра;
лишиться сна, покоя и угла,
по миру с равнодушием брести,
и ради чрева крохи со стола
лихой судьбы безропотно смести;
талант, что дан природой, загубить,
предавшись славе, пьянству, бытию,
использовать, предать и позабыть
всех тех, кто мне доверил жизнь свою;
на холмике пощады у земли
не вымолить на кладбище дедов,
а изгнанным, от Родины вдали,
замкнуться в одиночестве годов;
при свете дня не сбиться бы с пути,
зло обойдя спокойно стороной,
и не прощённым в мир иной уйти,
возненавидев светлый мир земной;
в свой судный час услышать от врагов,
что в пользу их я предавал друзей
и дал душе – бесчестие грехов,
а имени – проклятье матерей!
Не дай-то Бог…
Дорога к Богу
У каждого к Нему своя дорога,
ведущая сквозь мглу и бурелом,
но к каждому одна для всех у Бога,
зовущая нас в храм, как в отчий дом.
Где тень распятья перекрёстком ляжет,
пред выбором благословляя нас,
ступай! И пусть душа тот путь укажет,
где ей дышать свободней, чем сейчас.
Память
За упокой зажгу свечу…
Припомнив всех, я задыхаюсь, —
и имя каждого шепчу,
кого хоть раз обидел… Каюсь.
О, память! —
Времени вино,
хмельное, горькое, как зелье,
нам в виде совести дано,
как бесшабашному похмелье.
А Время лечит и летит,
всё унося в забвенье, в Лету…
Пусть Бог простит, и мать простит,
но память душу бередит,
чтоб в смертный час призвать к ответу.
Триада
Союз мужчин не знает трещин,
покуда нет меж ними женщин,
покуда слава и богатство
не посетят святое братство.
Увы! Коварная триада
разит мужчин не хуже яда!
Восхищение
Под чистым небом – радужные дали,
в лучах вечерних – жёлтые луга.
Как вы прекрасны, в девственном начале,
когда весною с вас сойдут снега!
Цветы в саду не видят цвет свой нежный,
в дыханье сна – себя таёжный лес,
и океан – простор свой безмятежный,
и красота – своих земных чудес.
Как сладко мне парить над облаками,
спускаясь к морю горною тропой,
моими восхищёнными глазами
природа наслаждается собой!
Золотые наливы
Падают яблоки в осень
с шелестом тихим под ноги,
Будто с собою уносят
в вечность земную тревоги.
Их золотые наливы,
в дом принесённые нами,
так же, как прежде, красивы,
пахнут дождём и ветрами.
Завтра морозы и вьюга
сад опустевший отбелят.
И не узнают друг друга
яблони в белой метели.
Виктор Васильев
Ломоносов
Полярный край. Ветров раздолье,
Борьбы и мужества залог...
Рыбак Михайло – сын Поморья —
Шагнул во мглу через порог.
Собрался он не в Холмогоры,
Куда на праздники ходил.
Тысячевёрстные просторы
Пред ним вставали впереди.
Его за снежною пустыней
Ждала с владимирских времён
Патриархальная Россия —
Страна серпов и веретён.
И он, мужик широколобый,
Оставив прошлое в ночи,
Шагал в Москву через сугробы
Россию азбуке учить!
Ночь таёжная
Чары холодные, тайные,
Месяц разлил над тайгой.
Дремлют просторы бескрайние,
Белый туман над рекой.
Тени костёр догорающий
Гонит к ночной вышине;
Грустная песня товарищей
Тает в густой тишине,
Звёзд хоровод беспорядочный,
Сов бархатистый полёт...
В царстве пугливом, загадочном
Мудрая сказка живёт.
Письмо нежданное
Южные сумерки,
света мерцание.
Цигарку на койке
кручу по-солдатски.
Письмо на подушке
лежит в ожидании:
Знакомые буковки,
штамп Ленинградский.
Письмо я читаю,
теплы его строчки.
Сегодня в душе
у меня воскресенье.
И пахнут весною
скупые листочки:
Ты пишешь: «Целую,
не жду разрешенья».
Ты пишешь, что будешь
незримо со мною,
Тебя я не смею
забыть на минутку...
Один лишь вопрос
не дает мне покоя:
Ты пишешь от сердца
иль все это – шутка?!
Светлана Васильева
Тень
Тень моя далеко, на другом берегу.
Я добраться, пожалуй, туда не смогу.
Все дороги черны, потерялись в ночи,
И холодные бьют под водою ключи.
Вот плывут облака в волнах звёздных морей,
Вот попала луна в сети чёрных ветвей.
Может, тень не моя на чужом берегу?
Может, я от неё навсегда убегу?
Тонет елей покой в бездне сонных глубин,
Чуть касаются звёзды их острых вершин.
Тень меня увела в сон таинственных вод,
Где безвременье воду бессмертия пьёт.
Дано любви другое зренье —
Любовь трудна для осмысленья.
Не мира нашего познанье —
Иное, чистое дыханье.
И не любовь слепа, а мы
Не отличаем свет от тьмы.
Нам просто страшно.
В мире этом
Такого не бывает света.
И Бог простит, наверно, нас,
Глаза закрывших в трудный час.
Юрий Виноградов
Опять я осень жду,
Как первого свиданья.
Что увядает – дорого вдвойне.
Забытые, спешат ожить страданья,
И боль их разгорается во мне.
Чьих глаз печаль и блеск я снова вижу?
Чьих рук далёких чувствую тепло?
Как в юности, люблю и ненавижу,
И на душе, как в юности, светло.
Кончается октябрь. Печален лес…
В березняке светло от листопада.
В замёрзших омутах – глаза небес
И сосен затаённая досада.
Как искренна печаль осенних ив…
Прозрачны родники и так глубоки,
Что кажется, глоток из них испив,
Я пью Земли живительные соки.
Природа мне – наставница и мать,
И лучший друг в любое время года.
Я, как она, способен увядать
И возрождаться так же, как природа.
Эклога
А. Блок
«Но туман не шелохнётся»,
Колонистский парк притих.
Над собором тихо льётся
Свет вечерний, светлый стих.
Над «Царицыным покоем»
Загорается звезда.
Тонким сумеречным слоем
Покрывается вода.
Ольгин пруд яснее, чище
Отражает тростники.
В старых ивовых ручищах
Запах озера, реки.
Тихо замок оживает.
В окнах вспыхивает свет,
И на занавесях тает
Чей-то тонкий силуэт.
Как пахнет донник у дороги…
Теплынь, и солнце, и покой.
А над забытою рекой
Озёрной чайки облик строгий.
Её печальный резкий крик
Застыл над листьями кубышки.
Здесь зона, здесь колючка, вышки.
И тихо плещется родник.
Ольга Виор
Семейный портрет
В клетке попугай зелёный. Рядом кот.
На полу их пёс огромный стережёт.
Дочка, муж, за кадром где-то я,
В сборе вся моя весёлая семья.
Взгляд зацепится за фото невзначай…
Мужа бывшего я не зову на чай,
Дочка выросла, псу подошла черта,
Но сначала –
