Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

'Lancôme'.

Она навсегда улететь хотела,

ну так и летели бы с ней вдвоём!

Ты сам виноват…

Не пустил бы корни —

взлетел бы Икаром за нею, но...

Ты всё же остался, решив упорно

держаться корней. Ну, держись, бревно…

Прости, что во время семейной драмы

мне вспомнился Ницше и эта плеть.

Пойми, ей не только нужна реклама,

ей нужно агентство своё иметь.

Она завела бы легко и просто

любовника, двух… впрочем, всё равно.

Она бы плевала из окон РОСТА

на всё, что напомнит твоё окно.

Ей скучно с тобой. У неё в копилке,

пожалуй, ты лучший бунтарь-поэт.

Беда лишь в одном – деловой прожилки

в твоей рудоносной породе нет.

Она меркантильна, к тому – же стерва.

Как можно влюбляться в таких «богинь»?

Всё слишком запущено, взломан сервер,

накрылся сердечный пароль. Аминь.

Допустим, вернётся. Что делать дальше?

Каким же глаголом общаться с ней?

И что бы ответила генеральша

песчаных карьеров души твоей?

Ты умер. Ты жить без неё не можешь.

Ты зомби, ты просто ходячий труп.

Но если вернётся, ты даже кожу

отдашь за касание милых губ.

Ты скажешь, что с плетью меня заносит,

а Ницше другое имел ввиду.

Я знаю... Достали мои вопросы?

Ответь на последний – и я уйду.

Да я не дурак, понимаю – драма...

А я с Заратустрой – далась мне плеть…

НО СКОЛЬКО ИЗ ЗЕРКАЛА ТЫ УПРЯМО

МНЕ ПРИСТАЛЬНО БУДЕШЬ В ГЛАЗА СМОТРЕТЬ?!

Надежда Ораевская

Осенний свет

Мы поздно встретились. И что же?

Пречист последний жар любви.

Всё уходящее дороже.

Прошу, Господь, благослови.

Младым гулять в цветущих вишнях,

Для них шумит весёлый май, —

Нас не наказывай, Всевышний,

Осенний свет не отнимай!

Любимый мой, словам пророчеств

Дурных не верь, ведь я твоя.

Смотри, как птицы одиночеств

Летят в далёкие края…

И пусть их гонит стылый ветер.

Моей любовью сердце грей.

В наш сад зимою на рассвете

Слетятся стаи снегирей.

* * *

Всему на свете свой отпущен срок,

Но, к счастью, и не думается сразу,

Что белый снег, искрящийся у ног,

Когда-нибудь обычной станет грязью.

Владимир СУЯЗОВ

Вы жалеете снег?.. Не жалейте,

Пусть он тает, как тают года.

На ожившей серебряной флейте

Вальс- прощанье сыграет вода

И помчится.

Была ль она снегом,

Ей ли помнить? – Бурлива, как встарь.

Ей ли помнить, что быстрым разбегом

Устремится в грядущий январь?

Перетопчется грязь межсезонья.

Полонит перемен круговерть.

Жизнь, как сон.

Кто же вспомнит спросонья

Про финал под названием смерть?

Умирающий лебедь

Великой балерине Анне Павловой

Вдруг сцена ожила без декораций:

Божественны изгибы мёртвой птицы.

Всё замерло на миг и… Взрыв оваций!

И зрителей восторженные лица!

Окончен танец. Руки лебединны.

К её ногам летят, как стрелы, розы:

Партер, галёрка, ложи – все едины.

Сен-Санс растроган и глядит сквозь слёзы.

И публика ликует: «Браво! Браво!»

Спорхнула прима к Фокину в объятья:

– Твой «Лебедь» дорогого стоит, право;

В нём жизнь моя, теперь смогла понять я…

Ах, Фокин, в постановке знаешь толк!

Я карточный тебе прощаю долг.

Старый граф

Граф, сутулясь, сидит над колодою карт, —

Он берёт по одной из колоды.

Ветви снова в снегу, а за окнами март,

Постоянства не жди от погоды.

Вот и старость пришла, постоянство – в дому,

Отшумели балы, отшумели.

Старый граф овдовел, и ему одному

Дама треф подмигнёт из метели.

А червонный валет – сын, почивший давно;

Он геройски погиб от картечи.

Загорчило в графине у графа вино,

Догорают в подсвечниках свечи.

Тает память, как вешние тают снега.

Растопить бы камин – ломит спину.

Под подушкой у графа графини серьга,

Грусть томит по супруге и сыну.

Бьют часы мелодично в положенный час,

Дремлет зеркало в бронзовой раме.

Разрыдался старик, головою затряс —

Вновь графиня привиделась в даме…

Ветви снова в снегу, а за окнами – март,

Постоянства не жди от погоды…

Умер граф. Остывала рука возле карт.

Выпал… вышел король из колоды.

Татьяна Орехова

Ностальгия по крестьянской жизни (Ироническая поэма, стилизация)

Я заброшу писать стихи

И займусь рукодельем и грядками,

Буду нянчить наших детей,

О тебе вздыхая украдкою.

И до гроба верной женой

Поклянусь быть в святой обители,

Не корите меня за любовь,

Не хулите и не браните.

Я корову буду доить,

Прясть и ткать,

И ходить с коромыслом,

И гостей хлебной брагой поить,

А тебя кормить кашей с маслом.

Самовар на шишках согрев,

На иконку с тобой помолимся,

И работу всю сделать успев,

На полати поспать завалимся.

А на утро, устав от косьбы,

В городки мы с тобой поиграем,

Ты займёшься по кости резьбой,

Я на гуслях тебе сыграю.

Будем в баньке хлестаться с тобой

Ароматным дубовым веничком.

Эх, скорее б, хозяин мой,

Золотое настало времечко!

Научусь я корзины плести,

Ты – пилить и работать в кузнице,

Станем вместе хозяйство вести

И молиться в господней ризнице.

И чтоб кушать нам вдоволь и всласть,

Разведём мы свиней и индюшек,

От мышей чтобы нам не пропасть,

Заведём мы котов и кошек.

На свирели ты станешь играть,

Подражая лесной пичужке,

Я – на пяльцах крестом вышивать

И лепить из глины игрушки.

Сепаратор мы купим с тобой,

Чтобы делать вкусные сливки,

А когда притомишься, друг мой,

Угощу вишнёвой наливкой.

По весне буду репу сажать

И посею горох с чечевицею,

Буду часто брюхатеть, рожать,

Разведём мы курей с разной птицею.

Летом станем играть мы в лапту,

При лучине плести детям лапти,

Я в лесу соберу бересту,

Чтоб депешу тебе отправить,

Если будешь ты в дальних краях,

Где наладишь торговое дело,

Весть мою старый беглый монах

Передаст для тебя, чтоб задела

Эта грамота из бересты

Твою нежную русскую душу.

Подпишусь, помолившись за ты,

«Христианка, жена твоя Луша».

Олимпиада Осколкова

Синяя птица

В тот час «меж волка и собаки»,

Когда зелёный луч горит

И свет волшебный в буераки

С небесной тишиной летит,

Я сумерки благословляю.

О, светомузыка, продлись!

Далёкая и неземная,

Сквозь морок вечера явись.

И в напряжённом синем мире

Предчувствий и счастливых встреч

Мои стихи на скромной лире

Мне в звуки помоги облечь.

В мелодию совсем простую:

Как всплески озера в тиши,

Как шорох ветра в листьях туи

Иль колокольчики души.

Я жду те краткие мгновенья,

Я так боюсь их упустить!

Меня приводит вдохновенье

В страну, где можно воздух пить,

Где нет ни полымя, ни драки,

Где жизнь не губят за гроши,

Где волки сгинули, – собаки?

Понятливы и хороши.

Я сумерки благословляю.

О, светомузыка, явись

Как птица счастия земная,

Продлись, мгновение, продлись!

* * *

Куда-то рвётся и зовёт душа,

Всего ей мало: в доме, в поле, в небе…

Но вот ползёт улитка не спеша

И дом несёт, не думая о хлебе,

О завтрашнем, – довольна тем, что есть,

живёт одним: сегодняшним, коротким

мгновеньем дня, другого не привнесть

В её фатальность.

Видом нежно-кротким,

Почти родным, ребёнка умилит,

Когда ему свои покажет рожки.

Мне люб его восторг: моллюска вид

Так добр на детской маленькой ладошке!

Жить не смогу без голоса из трав,

Дождя, луны изменчивого лика,

Без