сада под окном…
Мудрец был прав:
«В великом – малое,
и в малом всё велико».
Ирина Остроумова
Традиция
Уже зари проснулась трепетная лань
И воду пьёт из озера небес.
И жемчугом росы расшита ткань
Полей. И полусонный лес
Глазами-дуплами осматривает мир.
Ночного зверя ждёт домой нора,
Туман в низине вязкий, как зефир,
И птице первой петь пришла пора:
Музей. Картина. Выходной. Сестра.
Северным рекам
Июня ночь, ты – белая сова —
Крылами защищаешь сладкий мор…
Спит речка. Разметала рукава
Рубахи синей. Заняла простор
Предсеверный – неспешна, глубока.
Прибрежный ветер поутру ослаб.
Стрекоз рассвет не разбудил пока.
А вдоль подола пенная строка
Да на песке трилистник птичьих лап…
Виктор Плиев
Шесть лет трагедии в Беслане
Шесть лет прошло с тех дней печальных,
Когда трагедия в Беслан
Вошла в одеждах погребальных.
Как много незаживших ран!..
В глазах усталых неземная,
Неутолимая тоска —
А он глядят, не понимая, —
За что их доля нелегка.
Мать не забудет павших деток!
Они, как ангелы, кружат
И с облаков дают советы,
Как хлеб собрать и виноград.
Светлана Петрова- Амбрасовская
Рождество
1.
Л юбовь прекрасна, но порой незрима,
Неощутима, как тепло звезды,
В морозы струйкой ласкового дыма
Она спасает вечности сады.
Жаль, вечность для людей так мало значит…
Посланцы суеты – мы мчимся прочь.
И тихо Дева вслед дождями плачет,
Скрывая грусть в Рождественскую ночь.
2.
Когда над спящим Вифлеемом
Сверкал Божественный маяк,
Земным благословленный хлевом,
Сын Божий сделал первый шаг
В мир для него чужой и новый,
Навстречу жизни и мечте.
Но уж в младенчестве готовый
Спасти всех смертью на кресте.
Вильнюсу
Чем у́же улочки, тем запах кофе гуще,
Тем глуше шаг по старой мостовой.
Здесь грех унынья тишиной отпущен,
Вернее, Богом, ставшим тишиной.
Чем у́же улочки, тем кажутся милее
Жильцы угрюмых первых этажей —
Их занавески чище и белее,
Коты пушистей, фикусы свежей.
Чем у́же улочки, тем реже ширь проспекта
Влечёт своею шумной кутерьмой,
В них осенью есть ощущенье лета
И больше света пасмурной зимой.
Лишь такие, как вы…
Как белы ваши лица, как странно бесчувственны губы.
Тихий шорох молитв веет даже в безмолвии рта.
Мне казалось, вы злы и с мирскими подчёркнуто-грубы,
Неприступные сёстры, невесты Иисуса Христа.
Но проникнув к вам в дом под покровом нежданного чуда,
Оказавшись средь чёрных одежд и средь белых цветов,
Я с пронзительной болью познала вдруг правду – покуда
Лишь такие, как вы, могут снять убиенных с крестов.
Лишь такие, как вы, могут раны живых и усопших
Омывать родниковой бесхитростно-чистой водой.
Лишь такие, как вы, без кокетства, без по́сулов пошлых,
Беспричинностью веры навеки ведут за собой.
Лишь такие, как вы, не страшась нищеты и проказы,
Не страшась злой молвы, что опасней болезни в сто крат,
Красят душу земли. И цветами полны ваши вазы,
Чтобы лики святых не забыли садов аромат.
Марине
Я чёрным золотом пишу твой лик сквозь быль.
Мне холст – душа.
Мне голос – кисти.
Твой лоб закатный – мраморная пыль,
Осевшая на барельефе жизни.
Трущоб кладбищенских мне не изведать дна, —
В них нет заветной точки отправленья.
Одна при жизни, вне её – одна,
Ты огоньком болотным на мгновенье
Блеснёшь среди кромешной темноты
И канешь в вечность. Вечность – ты…
Белле
Твой белый лист! Он был твоей иконой.
Ты ставила его перед собой,
Когда в приюте вечности, искомой
Не находила нежности земной.
Твой белый лист – граница преломленья
Воздетых рук и падающих звёзд.
Ему – твои проклятья и моленья,
И слёзы в шутку, и стихи всерьёз.
Твой белый лист – прямоугольник неба
Под простеньким картонным корешком.
На переплёте надпись «belle Белла»
И росчерк жизни тоненьким штришком.
Твой белый лист – что образ чудотворный.
Струится свет сквозь сумерки сердец.
И миг разлуки, – горестный и скорбный,
То преломленье лишь, но не конец.
Мария Подалевич
Как мало надо для любви.
Короткий взгляд. Слезинка. Мушка.
И локон, убранный за ушко.
И взгляд, что просит – позови.
Взлетай, душа. Танцуй и пой.
Лети к звезде, тебя зовущей,
Туда, где синева погуще,
Где вьётся ангел золотой.
Зима царит в своих владеньях
Ни снега не щадя, ни сил,
Душе даруя вдохновенье.
Ты не об этом ли просил?
Зима прошла до поворота,
Дороги все запороша.
Душа опять зовёт кого- то,
На то она и есть – душа.
Синий сумрак бредёт по аллеям,
В голых ветках запутался снег.
Отстранённо, себя не жалея,
В ночь уходит один человек.
Не догонит его, не окликнет
И не бросится птицей вослед.
Головою к плечу не приникнет
Та, что в жизни – и темень и свет,
И спасенье, и стон, и звезда,
И печаль и проклятья печать…
А дорога ведёт в никуда.
Та, которую просто начать.
Наталия Пономаренко
Как часто рассыпаются мечты,
Крыла поранив об уступы быта!
Уступишь раз – глядишь, мечта забыта,
И ты опять в тисках у суеты.
Всю жизнь мы строим к небесам мосты,
Пиная повседневности корыто.
А дверца – рядом, даже приоткрыта
Для всех, кто сердцем не успел остыть.
Немногие доходят до вершин —
И у вершин различные приметы.
Художники, мыслители, поэты
Пронзают кистью, мыслью неба синь —
Хотят познать причины всех причин.
И получают иногда ответы...
Сонет о строках
Свою любовь душа похоронила...
Не там, где вечный сумрак и покой,
А там, где сердце с сердцем говорило
Изысканной и трепетной строкой.
Когда-то белым, нынче пожелтелым,
Полуистлевшим вверена листам —
Жила, дышала, плакала и пела
Моя любовь. Она и ныне там.
В земное счастье вылиться не смея,
Строками на бумагу пролилась.
И над иными душами имеет
Она отныне призрачную власть.
Размереннее стали дни, тихи.
Среди людей теперь живут стихи.
Аромат воскресных пирогов,
Сшитое иглой усердной платье,
Связанного шарфика объятья,
Запах свежевымытых полов,
Блеск и чистота во всех углах —
Радостные ясные мгновенья!..
Ни в какое не идут сравненье
С непонятной радостью – в стихах:
Блеск ума и ясность изложенья,
Свежесть мысли, стиля чистота.
Аромат, идущий от листа,
Где живет ТВОЁ стихотворенье...
Судьям
Как знать, а вдруг у нашего судьи
Искажены и зренье, и лекало.
Выравнивая линии судьбы,
Дорогу нам он искривит немало!
Как разглядеть тонюсенькую грань
И сохранить баланс на ней умело?
Воздать судье заслуженную дань
И быть собой – иметь
