Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

в самой общей форме наметить необходимые для нашей цели степени выраженности четырех разграничительных критериев, по которым мы отнесем данные формы к категории вида, подвида и т. д. Я воспользуюсь для общей ориентировки в этом вопросе ценным трудом упомянутого выше ленинградского энтомолога А. Семенова-Тян-Шанского, специально разбирающего эту проблему на основе обильного материала энтомологической систематики.

Критерии, определяющие принадлежность особи к категории вида, по А. Семенову-Тян-Шанскому, можно формулировать следующим образом: определенный комплекс различия, ясная эндогенная основа их, неизменяемость в условиях чуждой среды, определенный более или менее значительный ареал обитания, бесплодие помесей и ясный разрыв, отсутствие переходов между типичными формами.

Для категории подвида характерны – меньшее количество отличий, всего два признака в некоторых случаях, значительная независимость их от внешних условий, во всяком случае, невозможность легких изменений в чуждой среде, меньшего размера, но все же характерный ареал распространения, лишь частично проявляющееся бесплодие помесей и наличие некоторых, не очень обильных переходных форм.

Категории племени и подплемени характеризуются соответственно меньшей выраженностью четырех разграничительных критериев: различие двух форм, определяемых как племя или подплемя, сводится нередко к одному признаку или нескольким маловажным особенностям, обнаруживающим большую зависимость от внешних условий, меньшую наследственную стойкость; ареал обитания их, менее определенный, помеси оказываются частично плодовитыми и переходные формы более обильны. Последняя самая низшая категория, дробная часть племени, намечена А. Семеновым-Тян- Шанским лишь провизорно. Зоологическая систематика лишь в исключительных случаях доходит до такой детализации в своих описаниях.

Категории морфы в ее различных вариантах достаточно определяется приведенной выше характеристикой.

V. Установив разграничительные критерии для низших таксономических категорий, принятых в зоологической систематике, мы можем применить их к человеческим породам и определить систематическое положение этих последних. Прежде всего это необходимо сделать по отношению к наиболее крупным подразделениям человеческого рода, т. е. к наиболее резко различным типам.

При всем разнообразии классификации человеческих рас, существующих в антропологии, всеми исследователями выделяются, как особые варианты, три характерных типа: тип суданского негра, тип северного европейца и тип центральноазиатского монгола. Определим систематическое положение этих типов по степени выраженности установленных выше четырех разграничительных критериев.

Первый критерий – степень различия. Три названных типа характеризуются определенным и довольно значительным комплексом особенностей: форма волос головы, развитие волосяного покрова, окраска кожи, строение лицевого и мозгового скелета, мягких частей лица, форма тела и наружных половых органов, целого ряда внутренних органов, а также, вероятно, и некоторые физиологические свойства – оказываются достаточно различными у этих трех типов.

Второй критерий – эндогенная основа имеющихся отличий. Весь перечисленный комплекс особенностей обнаруживает весьма значительное постоянство при изменении условий среды: потомство негра, европейца или монгола воспроизводит тип своих родителей, а не того населения, среди которого оно появилось на свет.

Третий критерий – ареал обитания – имеет также достаточную определенность и размеры: географические провинции, населенные этими тремя типами, в докапиталистической фазе развитая не покрывают друг друга и имеют достаточное протяжение.

Четвертый критерий – степень плодовитости помесей. В настоящий момент, в условиях огромного влияния европейской культуры, крайне трудно объективно установить степень первоначальной близости или изолированности трех основных типов. О бесплодии или даже пониженной плодовитости помесей этих типов не может быть и речи, но то, что А. Семенов-Тян- Шанский называет «психофизиологической изоляцией», не может быть отрицаемо с такой же категоричностью. Так или иначе редкого разрыва между рассматриваемыми тремя типами не существует, переходные между ними формы, более или менее постепенные, имеются.

Итак, по трем первым критериям различия рассмотренных человеческих типов должны быть определены как видовые, по четвертому критерию как подвидовые. Первые три критерия выражены довольно резко. Комплекс эндогенно обоснованных особенностей и области распространения негрского, азиатского и северноевропейского типов делают нисколько не меньшие различия, чем особенности таких «хороших» видов, как марал и благородный олень, заяц – русак и беляк, рыжий и серый суслики, горностай, хорек и ласка и пр.

Резюмируя, можем сказать, чти главнейшие человеческие племена, при зоологическом их определении, должны быть признаны в своей основе особыми видами, но, вследствие установившейся между ними в известный момент развития гибридизации, их резкое расхождение исчезло и заполнилось промежуточными формами. Поэтому современные человеческие племена должны быть определены как дробные виды, а все современное человечество в целом как сборный вид. Таким образом, мы подходим к ответу на поставленный выше допрос о положении человеческих пород в системе животного мира: единственный ныне живущий род семейства гоминид, род неоантропа, слагается из нескольких, частью вымерших, частью ныне живущих видов, образующих, однако, плодовитых гибридов, стушевывающих границы видов и вследствие этого сливающихся в один сборный вид, носящий со времени Линнея название «разумный человек» ( Homo sapiens ).

Такое представление не содержит в себе ничего нового, формулировка его принадлежит итальянскому антропологу Джуфрида Руджиери, рассмотревшему эту проблему в особом труде, в котором он дает, впрочем, иное обоснование своему диагнозу человеческих пород. Обычное в настоящее время обозначение для негрского, монгольского, европейского типов – большая раса – также выражает видовой характер этих типов. Для уточнения этой характеристики к ней необходимо прибавить указания на наличие переходных форм, т. е. говорить о каждом из перечисленных типов, как о дробной большой расе, а о всех них, вместе взятых, как о сборной большой расе.

VI. Установив сборный характер вида «разумный человек», мы тем самым предопределяем сборный характер и всех его подразделений. Расы и подрасы несомненно более способны к гибридизации, чем большие расы, и дадут еще более многочисленные переходные формы, а потому их различие должно представлять значительные трудности. Это и наблюдается в действительности. Поясню эту своеобразную черту в систематике человека примером, основанным на сравнении вариаций человеческих пород и подвидов млекопитающих. Предположим, что мы находимся в Закавказье и хотим ознакомиться с подвидом какого-нибудь хорошо известного вида, например лисицы ( Vulpes vulpes ). В систематике различают в этом виде четыре подвида – кавказский, курдистанский, горный и алферакский. Если мы соберем достаточное количество экземпляров лисицы, то можно быть уверенным, что при некотором проценте неопределенных или смешанных форм преобладающее количество экземпляров будет обладать полностью признаками одного из четырех названных подвидов. Предположим теперь, что мы хотим подобным же образом определить систематическое положение отдельных человеческих индивидуумов и отправимся с этой целью, например, в Скандинавские страны, которые считаются типичной областью распространения одной из весьма характерных рас (или подвидов), так наз. северноевропейской. Наряду с этой расой в средней Скандинавии встречаются представители и других рас – балтийской или восточнобалтийской и альпийской. Подвергнув антропологическому исследованию достаточное количество местного населения, мы убедимся, что всеми признаками той или иной исходной расы будет обладать лишь половина или немного большее количество всех исследованных (Лундберг), остальные же индивидуумы не будут соответствовать ни одному из известных расовых типов и обнаружат притом весьма большую изменчивость и значительное различие между собой. Таким образом, если процент атипичных особей, иначе говоря атипичных комбинаций признаков, будет сравнительно невелик в любой популяции млекопитающих, то среди человеческой популяции этот процент местами может быть очень велик и как бы поглощать или растворять типичные комбинации признаков.

Причина этого явления кроется в неограниченной плодовитости помесей близких человеческих рас. Пусть, например, мы имеем индивидуумов, различающихся только по трем признакам – длине тела, пигментации радужины глаза и относительной ширине мозговой коробки. В каждом из этих признаков будем выделять только по два варианта – сильное и слабое развитие признака. Для одного индивидуума будут характерны высокий рост, светлые глаза и относительно узкий череп, для другого – противоположные признаки. При скрещивании исходных особей в их потомстве, кроме двух основных комбинаций признаков, обнаружатся шесть новых, а именно: 1) высокий рост, светлые глаза, широкий череп, 2) высокий рост, темные глаза, широкий череп, 3) высокий