Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

рост, темные глаза, узкий череп, 4) низкий рост, темные глаза, узкий череп, 5) низкий рост, светлые глаза, узкий череп, 6) низкий рост, светлые глаза, широкий череп.

Чем больше число различных признаков в исходных типах и чем детальнее определяются их вариации, тем большее количество новых комбинаций можно выделить среди помесей: при трех признаках, определяемых каждый в двух вариантах, получается 8 комбинаций (23), при трех признаках и трех вариантах – 27 комбинаций (33), при четырех признаках, двух вариантах – 16 комбинаций (24) и т. д. Если признаки независимы один от другого и не являются объектом особого отбора, – а в качестве расовых признаков выбираются именно такие, – гибридизация неизбежно даст большое разнообразие типов, среди которых не легко выделить исходные типы. В самом деле, какие из многочисленных комбинаций признаков, наблюдаемых в метисных группах, считать исходными, т. е. расовыми, и какие метисными, сколько нужно выделять расовых типов, сложившихся в процессе многолетней эволюции, и сколько признавать нестойкими новообразованиями? В этих условиях раса теряет конкретность, свойственную этому понятию в применении к животным. Человеческая раса оказывается неосязаемой. Оставаясь в виде довольно определенного суммарного впечатления от группы индивидуумов, раса, по выражению П. Топинара, «растаивает при попытке прикоснуться к ней рукой».

Эта нереальность понятия расы в применении к человеку заставила некоторых антропологов отказаться от попытки систематической классификации более мелких человеческих пород и повела даже к отказу от самого пользования термином «раса». Гексли, а вслед за ним некоторые другие оперировали лишь с понятием «тип», т. е. неопределенной обобщенной комбинацией наиболее часто встречающихся особенностей, отдельные варианты которой точно не определялись. В этом же смысле Э. Фишер говорит о преобладающих на данной территории «формах». Английские антропологи пользуются термином «племя» (tribe), разумея над последним некоторый конкретный образ, определяемый нередко той или иной степенью метисации и различными детальными особенностями. Все эти определения остаются чуждыми естественно-историческому анализу, выражаемому понятием «раса».

Действительно ли мы должны от него отказаться и признать невозможной более детальную классификацию человеческих пород, как попытку выявить их родственное отношение?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо внести в понятие раса в применении к человеку некоторый дополнительный корректив, вызываемый своеобразием биологических условий жизни человеческих групп.

В этом отношении необходимо признать полную правильность утверждения, что человеческая раса во всякий данный момент исследования не представляет собой реальности. Мы наблюдаем ее как бы в рассыпанном виде, в обломках, ее конкретность относится к прошлым периодам развития. Пытаясь восстановить из разрозненных элементов целостный в прошлом тип, мы создаем отвлеченное понятие «раса», условную биологическую единицу, объединяющую генетически однородную группу населения прежних эпох и позволяющую нам анализировать его состав в настоящее время. В отличие от зоологии, в антропологии раса представляет таким образом теоретическое построение, обозначающее некоторую реальность в прошлом, т. е. существование определенной комбинации признаков, при помощи которой мы восстанавливаем родственные отношения человеческих племен, пути их дифференциации, единство происхождения тех или иных групп. Такого рода понятие, хотя бы оно имело чисто служебное значение, представляет бесспорную научную ценность, а потому было бы неправильно от него отказаться, если только имеется возможность удовлетворительного его получения.

Для этой цели современная биология располагает большими средствами, вследствие чего отказ некоторых антропологов от детального расового анализа мне представляется преждевременным.

Мы располагаем в настоящее время двумя основными методами для восстановления в смешанном населении исходных комбинаций признаков, т. е. исходных расовых типов: методом математического анализа связи признаков и методом географического анализа, т. е. изучения распределения вариации признаков по территориям. Вычисляя коэффициент корреляции для различных признаков и определяя направление и характер линии регрессии, мы получаем существенные указания для восстановления первоначальных комбинаций признаков [245] . Географическое изучение главнейших отличий человеческих пород обнаруживает весьма существенную закономерность: ясную выраженность определенных вариантов какого-нибудь признака на двух различных территориях (центрах признака) и преобладание переходных вариантов в промежуточной зоне. Географическое совпадение центров распространения для нескольких признаков является доказательством бывшей связи между признаками, т. е. устанавливает их исходную комбинацию [246] .

Вооружившись этими двумя методами, мы можем с успехом предпринять подразделение больших рас на более мелкие систематические единицы – расы и подрасы, выясняя генетические комплексы, вошедшие в состав данного населения. Такой расовый, или, как его обычно называют, антропологический, анализ произведен по крайней мере в общих чертах для многих областей и позволяет составить определенное представление о расовом составе различных этнических групп (народностей). Само собой понятно, что расовые элементы, формирование и расселение которых относится к удаленному прошлому, не совпадают с этническими единицами, имеющими более позднее происхождение и гораздо более изменчивыми. В составе каждой народности можно выделить несколько расовых элементов, смешанных в различных пропорциях; для близких народностей, например европейских, эти элементы по большей части одни и те же, различие сводится главным образом к их относительному количеству. Поэтому в биологическом смысле не может быть речи о какой-либо особой «славянской» или «германской» расе. Задача антропологического анализа, конкретно говоря, и заключается в разложении народностей, как этнического целого, на слагающие ее биологические (расовые) элементы [247] .

Методические трудности расового анализа ведут к некоторым разногласиям между исследователями относительно интерпретации, группировки и номенклатуры выделяемых элементов. Эти разногласия по большей части совершенно не захватывают конкретной характеристики выделяемых элементов и никоим образом не указывают на их безуспешность: считать элемент а особой расой или только подрасой, объединить его в одну группу с элементом b или с – вопросы интерпретации и не затрагивают существа данного элемента. Это соображение нужно иметь в виду тем, кто пытается умалить значение расового анализа.

Для выделения расовых элементов могут служить лишь признаки заведомо эндогенные и притом легко доступные наблюдению, т. е. главным образом наружные особенности строения. Эти так наз. расовые признаки имеют по большей части безразличный в функциональном отношении характер. Нужно, однако, предполагать, что при дифференциации рас, каким бы путем она ни происходила, дифференцировались не только гены, определяющие внешние структурные особенности, но в известных пределах и прочие гены, в частности гены, определяющие физиологические свойства. Доказательством тому служат различия человеческих пород в реакциях серума, в видах эндо– и экзопаразлиов, с которыми устанавливается относительный симбиоз, некоторые различия в иммунности и пр. Факты этого рода остаются нередко незамеченными, потому что они обнаруживаются лишь при сравнении особей разных расовых типов в одинаковых условиях [248] .

Раса и подрасы обнаруживают строгую ареальность, как раз и являющуюся доказательством правильности произведенной реконструкции типичных комбинаций признаков. Наряду с этой ареальной изменчивостью человек обнаруживает не менее сильную изменчивость внеареальную. К этой категории относятся прежде всего варианты, связанные с приспособлением к специфическим функциям, или физиологические расы . У человека выделено в настоящее время несколько физиологических типов, они обозначаются обычно термином « конституция », вполне равнозначным понятию «физиологическая раса» животных и растений. Одинаковые конституционные типы встречаются среди самых различных рас или подрас (в таксономическом смысле) и не обнаруживают отмеченной выше закономерности географического распределения. Поэтому все попытки (напр., Хенкеля, Вейденрейха и др.) рассматривать конституционные особенности как характерную часть комплекса признаков, свойственного той или иной расе, должны быть признаны безуспешными. В пределах каждой таксономической категории – расы, подрасы и т. д. – могут дифференцироваться совершенно независимо сходные физиологические варианты, – очевидно, в связи с отбором, создаваемым общественной дифференциацией человеческих групп: таковы аналогичные вариантам используемых домашних животных конституционные типы – гипер-, мезотонические и т. д. [249]

Чрезвычайное разнообразие природных и социальных условий жизни вызывает появление у человека и других форм внеареальной изменчивости, как эндо-, так и экзогенной. Таковы ландшафтные, профессиональные и т. п. типы; в общей форме их можно обозначить как эйкологические расы или фации . Они характеризуются второстепенными в