Решающую же, смертельную порцию композитор будто бы принял 18 ноября — за два дня до того, как слег в постель, и за шестнадцать дней до смерти.
Дата 18 ноября указана потому, что в этот день состоялось исполнение в массонской ложе под управлением Моцарта его «Кантаты вольных каменщиков», специально написанной к открытию в тот день ложи «К вновь коронованной надежде» (не забудем, что Моцарт был массоном). Здесь, во время концерта Моцарта и отравили его братья массоны. Но почему? За что ревностного массона подвергли казни его же единомышленники?
Доктор медицины Матильда Людендорф выпустила в 1928 году книгу «Неискупленное злодеяние против Лютера, Лессинга, Моцарта и Шиллера».
С Моцартом (по Матильде Людендорф) дело обстояло так: когда началась революция во Франции, масоны заставили Моцарта и его старого приятеля Эмануэля Шиканедера (либреттиста, антрепренера и масона) написать оперу в прославление их ордена. Но Моцарт, узнав в ложе, что братья готовят покушение на австриячку Марию-Антуанетту, французскую королеву, ужаснулся и повернул сюжет против них. Герой оперы («Волшебной флейты») принц Тамино — это сам Моцарт, его отец — немецкий народ, а Памино, которую спасает Тамино-Моцарт своей волшебной флейтой (немецкой музыкой), — это Мария-Антуанетта. За это его покарали враги немецкого народа.
О бредовом опусе Матильды Людендорф можно было бы и не вспоминать, если бы эта книга не стала библией современных германских обновителей мифа о смерти Моцарта.
В 1961 году Кернер в брошюре «Смертельная болезнь Моцарта» пишет: «Событие 1791 года простирается существенно дальше, чем в личную сферу того, кого это непосредственно касается, так как для убийства из личных побуждений или из чистой зависти рамки были слишком пышными, слишком внушительным было культово-ритуальное облачение действий той волшебной оперы и ноябрьских событий того же года!»
«Ноябрьские события» — это роковое исполнение кантаты, а «волшебная опера» — «Волшебная флейта». На титульном листе изданного к премьере оперы либретто Кернер усмотрел грозное предзнаменование — масонские знаки, символизирующие вестника богов Меркурия. С Меркурием, известным своей подвижностью, средневековые алхимики связывали представление о ртути. А Моцарта, утверждает Кернер, отравили двухлористой ртутью — сулемой!
«Волшебная опера, — глубокомысленно обобщает майнцский терапевт, — стала мавзолеем чудо- ребенка и позднейшего чудо-человека». Слова о чуде-ребенке не случайны. В одной из работ Кернера на тему о смертельной болезни Моцарта, напечатанной в кельнском медицинском журнале в феврале 1963 года, в качестве криминальной улики воспроизведена гравюра с портрета семилетнего «композитора и маэстро музыки». Под портретом — стихотворная цитата из так называемого гомеровского гимна Гермесу.
Возможно недоумение: какое отношение могут иметь портрет вундеркинда и гомеровские стихи к смерти Моцарта и медицинскому журналу?
Ответ дают мифология и алхимия: Гермес — тот же Меркурий, как его звали римляне, Меркурий — ртуть, а ртуть — яд.
«От того юношеского портрета Моцарта на восьмом году жизни, — торжественно заявляет Дитер Кернер, — с помещенным под ним гомеровским гимном Гермесу «Гимну Меркурию» до смерти замыкается ужасный круг…»
Этой анекдотической мистификацией, казалось, можно было бы замкнуть и круг исследований «тайны смерти» Моцарта. Но оказалось точку ставить рано.
В 1933 году английский литератор Фрэнсис Карр провел своеобразное «судебное разбирательство» по делу об убийстве Моцарта. В процессе участвовали юристы, адвокаты, музыковеды и журналисты из разных стран. На воображаемой скамье подсудимых находилось четверо, однако имени Сальери среди них не было. Вывод, к которому пришли, гласил, что преступление совершил неизвестный, скорее всего наемный убийца, оплаченный венскими масонами. В ходе дознания всплыло имя Франца Хофдемеля, связанного с кругами масонов, и раньше редко упоминаемое в связи со смертью Моцарта.
Зрители на суде выступили в роли присяжных. Они должны были проанализировать все факты, новые и старые, а также слухи, касающиеся смерти Моцарта, особенно версию об отравлении. Большинство «присяжных» вынесло общий вердикт о том, что имело место убийство. Но конкретно, кто же его совершил? Тут голоса разделились следующим образом: 60 назвали убийцей Хофдемеля, 39 — ученика Моцарта Зюсмайра, 28 — Сальери. Решение жюри присяжных в значительной мере основывалось на выводах Фрэнсиса Карра. Вскоре он выпустил об этом книгу, ставшую своего рода сенсацией. В ней впервые было обстоятельно рассказано о «взбудоражившей всю Вену» драме, происшедшей 6 декабря 1791 года в доме Хофдемеля.
Толчком к созданию книги послужило неизвестное письмо Моцарта. В декабре 1970 года на аукционе «Штаргардт» в Марбурге было продано за 28 тысяч марок письмо Моцарта от 2 апреля 1789 года и адресованное члену масонской ложи, юристу Францу Хофдемелю. В нем содержалась просьба о денежной ссуде в размере 100 гульденов для поездки в Берлин. Просьба была удовлетворена. Но из-за болезни композитора поездка не состоялась.
Кто же такой этот Хофдемель? Это был преуспевающий член судебной палаты, юрист, вполне обеспеченный, отличавшийся, однако, дурным характером. Слыл мрачным субъектом, честолюбцем и бешеным ревнивцем. Его молодая красивая жена отличалась весьма легким нравом. Звали ее Магдалена. Она была начинающей пианисткой и любимой ученицей Моцарта. Он посвятил ей свой «самый интимный» фортепианный концерт с оркестром и некоторые сонаты.
Для Ф. Карра является несомненным, что молодой красивый и знаменитый Моцарт и прекрасная Магдалена были любовниками. Рассказывали, что Моцарт никогда не брал девушку в ученицы, если не был в нее влюблен. Как говорится, по долгу службы Моцарт часто бывал в доме четы Хофде-мель на улице Грюнангергассе, 10. Здесь он музицировал и часто обедал. Но главной целью посещений были занятия музыкой с Магдаленой. Случалось, молодые люди оставались наедине — муж Магдалены скрепя сердце по делам покидал свою 23-летнюю супругу.
6 декабря 1791 года Вену взбудоражило известие о драме, происшедшей в доме Хофдемеля. Сразу же следует напомнить, что случилось это сразу же после смерти Моцарта.
В тот день Магдалена возвратилась домой из собора святого Стефана, где заказала службу в память по умершему днем раньше Моцарту, своему учителю. Едва она вошла в комнату, как муж бросился на нее с бритвой в руке, намереваясь убить.
Она была на пятом месяце… В ужасе закричав и разбудив годовалого ребенка, который тоже залился криком, Магдалена пробовала защищаться.
К счастью, на крики прибежали соседи. Хофдемель бросился из комнаты и заперся у себя. На просьбу отворить дверь не отвечал. Тогда ее выломали и увидели страшную картину: тридцатишестилетний судья лежал на кровати с перерезанным горлом, все еще сжимая в руке бритву. Он скончался от потери крови.
Жену его нашли без сознания. У нее на лице, шее, руках и груди имелись многочисленные раны. Ее спасли усилия двух врачей, но она так и осталась обезображенной. Позже, после длительного лечения, ее сослали к отцу в Брюнн (Брно), назвав это «великой милостью императрицы, взявшей вдову под свое покровительство». Там она и разрешилась от бремени.
Была оказана императорская милость и Францу Хофдемелю. Монарх явно был убежден, что виновны Магдалена и Моцарт, а не Хофдемель. Вот почему разрешили похоронить самоубийцу как добропорядочного католика в нормальной могиле, а не в безвестной яме, зашитым в коровью шкуру.
Учитывая, что Магдалена была женой состоятельного человека, талантливой натурой и отличалась красотой, трудно представить, считает Ф. Карр, чтобы она хоть однажды не позировала художнику, как это было принято в те времена. Но так как ни одного ее портрета не сохранилось, Ф. Карр полагает, что они (или он) были впоследствии уничтожены.
Ниссен, за которого позже вышла замуж вдова Моцарта Констанца, даже не упоминает Хофдемеля в своем жизнеописании Моцарта. Так же как нет ни строчки о нем в довольно полной биографии композитора, написанной Вольфгангом Хильдесхаймером.
Зато семейная драма Хофдемелей нашла отражение в художественной литературе. Ей в 1841 году
