новой специальности. Он воспринял тогда Каутца как растерявшегося человека, совершенно непригодного для той роли, какую ему приходилось исполнять, имея в характере комплексы, не способствовавшие ни коммуникабельности, ни доброжелательности или, по крайней мере, терпимости по отношению к подчинённым. Впрочем, в те времена с рабочими он практически не общался, а в каких отношениях был с младшим руководящим составом, Виктор не знал. Ему лишь помнилось, как Вольдемар Иванович однажды приехал на участок, где Виктор находился в командировке; а участок тот располагался в большом посёлке со своим спокойным укладом, со своими традициями, и газовикам поневоле приходилось считаться с этим. К полудню начальник управления вместе с начальником участка на несколько минут появились на трассе строительства газопровода и быстро исчезли, ни с кем не поговорив, однако некоторые из рабочих заметили «фингал» под глазом у Каутца, которому тут же было найдено объяснение: слухи быстро распространялись в таких населённых пунктах.
Через несколько месяцев финансовое положение управления выправилось, на должность нового начальника был назначен Иван Васильевич Черёмин, человек крепкого телосложения, с бычьей шеей и большим животом; внешнему его виду соответствовал характер — крутой и властный, не приемлющий ни сопротивления, ни пререканий подчинённых; с ним у Виктора позднее установились сложные отношения, характерной чертой которых была постоянная конфронтация на фоне безусловного выполнения Виктором своих производственных обязанностей.
Теперь, позднее, он понимал, что при большом желании начальник мог бы избавиться от столь неуживчивого работника, но как мудрый управленец просто мирился с ним как с необходимым злом, считая, что умеет контролировать его, а тем самым обеспечивая предсказуемость событий в подчинённом ему коллективе. С приходом нового начальника Каутц был назначен главным инженером управления, и в этом качестве он оказался на своём месте, постепенно изжив свои комплексы и став настоящим производственником и великолепным организатором. Отношения его с рабочими стали сколь требовательными, столь и доброжелательными; его не боялись, как начальника управления, но, безусловно, уважали. Он умел прислушиваться к мнению окружающих, выделяя из него рациональное зерно, умело используя его в производстве, и в этом Виктор убеждался много раз, но больше всего ему помнился совершенно замечательный случай, происшедший в конце апреля на одной из строек Тюменской области при строительстве газопровода, трассу которого пересекала река. Эта река, шириной около сорока метров, делила их участок на две половины. Была весна, уже всё таяло, уже гусеницы тракторов месили грунт, превращая его в непролазную грязь, уже осыпалась, оплывала бровка траншеи, куда укладывали изолированный трубопровод; хотя восемь километров его из шестнадцати уже успели уложить в траншею, но вторая половина оставалась на другой стороне реки, и, несмотря на все усилия, успеть переправиться на другую сторону до её вскрытия их бригаде не удалось.
Положение на строительстве было авральное: кроме политического фактора — закончить строительство к Первому мая подгонял строителей ещё и природный фактор — неумолимо наступающая распутица. Ситуация сложилась критическая: свободной техники на другом берегу, даже у соседей, не было, а изменение в планах строительства было исключено, поскольку даже первоначальный план, предполагавший оставить нитку газопровода на этом участке не закопанной в траншею, но лишь обвалованной, был отменён и траншею выкопали усилиями взрывников и асов-экскаваторщиков, собранных по всей трассе. Они не успели всего на одни сутки. Последний рабочий день на этом берегу они начали с переправы через реку — кто на гусеничном вездеходе, медленно передвигавшемся плавом по вскрывшейся реке, лёд которой поднялся по ту и по другую сторону дороги, оставшейся под водой, потому что ранее её предварительно наморозили с использованием лежнёвки — бревенчатого настила, обливавшегося водой по мере намерзания, кто по воздушному переходу, образованному предыдущим трубопроводом и представлявшим собой широкую букву «П», положенную набок под углом сорок пять градусов с одной стороны на другую. Высота от верхней точки этого перехода до уровня реки была не менее семи метров, а передвижение по трубе диаметром чуть больше метра, покрытой полиэтиленовой плёнкой, было очень рискованным предприятием. Виктор помнил один случай, происшедший с ним осенью, когда, добираясь от проезжей дороги до изоляционной колонны, расположенной несколько вдалеке, они вдвоём с товарищем, вопреки здравому смыслу, пошли по трубе газопровода, уложенного уже в траншею, заполненную водой. Было довольно холодно, и капли дождя, прошедшего ночью, оставили после себя ледяную корочку, поэтому идти приходилось осторожно, дабы не упасть в студёную воду. Они прошли значительное расстояние; было заметно, как плавающая труба реагирует на их шаг, а шедший впереди товарищ Виктора вдруг спросил не к месту:
«Интересно, какая тут глубина?» — и тут же, поскользнувшись, потерял равновесие и забалансировал на скользкой трубе, стараясь удержаться на ней.
Заколыхавшаяся на воде труба вывела из равновесия и Виктора, попытавшегося, оттолкнувшись от неё, хотя бы грудью лечь на бровку траншеи, но после нескольких мгновений попытки осуществить это намерениє он решил:
«А, хрен с ним!» — и соскользнул вслед за своим впереди шедшим товарищем, оказавшись по грудь в отнюдь не ласковой воде.
Перспектива падения в воду реки с семиметровой высоты вряд ли кого вдохновляла, однако погода пока благоприятствовала строителям в этом отношении: днем было тепло и тихо, а нагретый на солнце трубопровод перехода не был скользким, и взбалмошный и безалаберный помощник машиниста изоляционной машины несколько раз бегал по переходу с двумя ведрами клея для изоляции газопровода.
Никто не ожидал того, что произошло: погода смешала планы строителей; все были в растерянности, а обсуждая с бригадой сложившуюся ситуацию, главный инженер, очевидно, очень надеялся найти выход из неё всеми возможными путями. Положение оставалось тупиковым: восстановить скрывшуюся под водой переправу было невозможно, и в процессе обсуждения кто-то высказал полушутливое мнение, что де во время войны технику постарались бы переправить по дну реки. Мгновенно поняв, что это единственный выход из того положения, в каком они оказались, Каутц немедленно начал действовать. Вертолёт, вызванный на следующий день, перевез изоляционную и очистную машины на другой берег реки, а третьим рейсом взял троллеи, которыми поддерживался трубопровод в процессе передвижение трубоукладчиков, и печку для обогрева изолируемой трубы. Этот рейс закончился трагически для экипажа вертолёта. Уже перемещённый и опускаемый на землю груз, очевидно, из-за своей лёгкости и парусности, создаваемой «печкой», начал сильно раскачиваться, что вынудило экипаж аварийно сбросить его на землю, но сильно размотавшийся трос подвески был подхвачен лопастью вертолёта и, скользнув по его борту, оторвал голову командиру, высунувшемуся из окна кабины.
Экипажу удалось всё же посадить вертолёт, ещё неделю после происшедшего стоявший чуть в стороне от трассы газопровода.
Несмотря на происшедшую трагедию, работа бригады продолжалась обычным порядком. Установленный перед находившейся в воде переправой трубоукладчик старательно подготовили для погружения под воду, закрыв все возможные отверстия, чтобы исключить попадание воды в заправочные и масляные ёмкости машины, и, сняв электрооборудование, могущее пострадать при погружении в воду, а затем зацепив трос для буксировки, начали тянуть тяжёлым бульдозером, находившимся на другой стороне реки. Медленно тронувшийся с места трактор, дойдя до берега, вдруг быстро скатился в воду, по самую верхушку кабины скрывшись в ней. И всё было бы хорошо, но, неуправляемый, он свернул несколько в сторону от наезженной части переправы и упёрся в крутой откос берега; трос, прицепленный к нему, лопнул, и машину пришлось оставить на ночь в воде речки. Наутро были вызваны водолазы, зацепившие новый трос за оставленный в реке трубоукладчик, и после некоторых усилий, он был вытащен на берег. Первый успех воодушевил бригаду, работавшую теперь с редким подъёмом, перетаскивавшую толстый, тяжёлый металлический трос большой длины по колено в грязи дороги, размешанной бульдозером. Каутц, наряду с остальными участвовавший в этом, весело шутил: «Возимся, право, как малые дети, в грязи». Укреплённая лежнёвкой дорога, размятая тяжёлым трубоукладчиком, всплыла на поверхность и была снесена течением вниз по реке, поэтому следующая машина скользнула в воду, оставив на поверхности только полтора-два метра своей десятиметровой стрелы. История повторилась снова: дойдя до берега, трактор упёрся прицепной скобой в ледяной обрыв, оставленный всплывшей дорогой, и трос опять оборвался. Лишь водолазы, заложившие взрывчатку, подорвавшие оставшийся ледяной уступ и вновь
