Парень захлопнул дверь. Мэри пошла в обратном направлении. Она снова вышла на мощенную булыжником площадь. Окна таверны «Уайт-Харт» ярко светились, но возле нее не было никаких повозок. У Мэри екнуло сердце. Минуту она раздумывала, потом подошла к двери и смело шагнула внутрь.
Зал был полон, люди смеялись и разговаривали. Подошел слуга и предложил войти.
— Я ищу мистера Джема Мерлина, — сказала Мэри твердо. — Он приехал сюда на повозке.
Слуга удалился, оставив Мэри у входа. Мужчины прекратили разговор и уставились на нее. Среди них она узнала того самого барышника и востроглазого типа.
Ее охватило тревожное предчувствие. Слуга принес на подносе стаканы, которые разобрала компания, потом бисквиты и ветчину. На Мэри он не обращал внимания, пока она не окликнула его снова.
— Извините, — отозвался он, — у нас сегодня полно народу, совсем времени нет, ярмарка. Здесь не было никого по имени Мерлин. Я спрашивал — никто о нем не слыхал.
Мэри повернулась к двери, но перед ней вырос востроглазый тип.
— Если это тот цыганистый парень, который пытался сегодня продать лошадь моему партнеру, то я могу сказать вам кое-что о нем. — Он показал в улыбке неровные зубы. Компания рассмеялась.
— Что именно?
— Десять минут назад его видели с одним джентльменом, — ответил востроглазый, не переставая улыбаться. — С помощью одного из нас его усадили в карету, которая его поджидала. Он попытался было противиться, но мы его убедили. Вы, конечно, знаете, что случилось с вороной кобылой? Цена, что он запросил, была слишком высока.
Его фраза потонула в новом взрыве хохота. Мэри без страха взглянула на востроглазого.
— Вы не знаете, куда они поехали?
— Путь его во мраке, — произнес он, — и мне очень жаль, что ваш приятель не оставил вам даже прощального привета. Впрочем, сейчас Сочельник, еще не поздно, и вы можете позаботиться о себе. Погода не для прогулок. И если вы согласны подождать, пока ваш приятель не соизволит вернуться, мы будем рады составить вам компанию.
Мэри, не говоря ни слова, вышла на улицу. Ее проводили взрывы хохота.
Она стояла посреди пустынной площади под потоками дождя. Значит, случилось худшее, и кража лошади раскрылась. Она бессмысленно глядела в темноту перед собой. Какое теперь наказание ожидает его за воровство? Вешают ли за это, как за убийство? Ей стало дурно. Значит, Джем потерян для нее навсегда, и она никогда больше его не увидит! Короткое приключение закончилось. Она бесцельно побрела в направлении холма. Если бы она согласилась остаться на ночь в Ланстоне, этого бы не случилось! Они нашли бы какую-нибудь комнату и были бы вместе этой ночью и любили друг друга.
Даже если бы его схватили утром, эти часы они провели бы вдвоем. Теперь, когда его не было с ней, ее разум и тело кричали от обиды и несправедливости — она желала его как никогда. Да, ошибки уже не исправить. Его повесят, и он умрет в петле, как его отец.
Ничего хорошего не осталось в Ланстоне — он был мрачным, серым, враждебным. Мэри шла по дороге в «Джамайку-Инн» и не думала о предстоящих милях. Если любовь к мужчине столь болезненна — это ей не нужно. Любовь лишает человека душевного равновесия и мужества, она превратила Мэри в беспомощное дитя, утратившее всю свою силу и решительность. Дорога круто уходила вверх. Мэри вспомнила, как днем они неслись по ней, подпрыгивая на ухабах. Внезапно она замедлила шаги. Идти дальше было безумием; дорогу развезло, и через пару миль она выбьется из сил.
Она обернулась и посмотрела на город, лежащий внизу, в мерцающих огнях. Может быть, кто-нибудь пустит ее переночевать? Ветер трепал ее мокрые волосы. Деревья вдоль дороги гнулись и скрипели.
Мэри почти бежала под горку, подгоняемая ветром, словно осенний листок, когда в темноте увидела карету, что поднималась ей навстречу. Когда они поравнялись, Мэри окликнула кучера, закутанного в плащ.
— Вы не в Бодмин? У вас есть пассажиры?
Кучер помотал головой, но прежде чем Мэри сделала шаг в сторону, из окна кареты протянулась рука.
— Что делает Мэри Йеллан в Ланстоне в рождественскую ночь? — послышался глуховатый голос. Рука была твердой, но голос ласковым. В окне показалось бледное лицо. Из-под широкополой шляпы на нее смотрели знакомые глаза настоятеля из Алтарнана.
10
Она рассматривала его профиль. Тонкий нос напоминал птичий клюв. Губы, узкие и бесцветные, были плотно сжаты. Подбородок покоился на длинной трости черного дерева, зажатой между колен.
Она никак не могла разглядеть его глаз — они были прикрыты белесыми ресницами. Ресницы дрогнули, и прозрачные, как стекло, глаза взглянули на нее.
— Итак, мы снова путешествуем вместе, — сказал он. Голос был тихим и ласковым, как у женщины. — Снова судьба в пути посылает мне вас. Вы промокли до нитки, вам надо переодеться.
Она молчала, стараясь отцепить булавку с промокшей накидки.
— Там есть шерстяной плед, закутайтесь в него и согрейтесь, — предложил он. — Что касается башмаков — лучше совсем разуться. В карете достаточно тепло.
Забившись в темный угол кареты, Мэри сбросила промокшую накидку, испачканную одежду и, оставшись в одной сорочке, закуталась в одеяло, которое он протянул ей. Мокрые волосы рассыпались по плечам. Она чувствовала себя как ребенок, пойманный на шалости, и сидела, смиренно сложив руки на коленях.
— Ну-с? — повторил он почти строго, и она послушно начала пересказывать весь прожитый день. Как и в тот раз, в Алтарнане, было в священнике что-то, что лишало ее уверенности в себе, почему-то хотелось выглядеть недалекой, темной, деревенской. Рассказ про девицу, которая дала себя одурачить на ярмарке в Ланстоне и осталась брошенной своим ухажером, звучал сбивчиво и до ужаса банально. Мэри представила Джема, как объездчика лошадей, с которым она познакомилась на болотах. В Ланстоне у него вышла неприятность с продажей лошади, и она боится, что его уличили в нечестности.
Она догадывалась, что Френсис Дейви думает о ней: молодая девушка отправляется в Ланстон со случайным знакомым, потом теряет его и теперь слоняется ночью под дождем, словно уличная женщина. Он дослушал ее молча, только раза два сглотнул, пристально глядя на нее.
— Значит, вы вовсе не так одиноки, — проговорил он, — и «Джамайка-Инн» не настолько изолирована от внешнего мира, как я предполагал.
Мэри покраснела, почувствовав себя виноватой, словно совершила нечто недостойное.
— Как зовут вашего спутника? — бесстрастно спросил он.
— Это брат моего дяди, — призналась она. — Вы, конечно, плохо обо мне думаете, — торопливо продолжала Мэри. — При всем моем отвращении к дяде водить компанию с его братом?.. Он нечестный человек и вор, он сам мне об этом сказал, но… — Голос ее задрожал и смолк.
В конце концов Джем ничего не отрицал, он даже не особенно пытался защищаться, когда она обвиняла его. А теперь, неизвестно почему, она сама его выгораживала, и все из-за этих его рук и поцелуев.
— Вы хотите сказать, что брат хозяина не знает о его ночных делах? — вежливо вопрошал священник.
Мэри в отчаянии сложила руки.
— Я не знаю, у меня нет доказательств. Он сказал только, что никогда никого не убивал. И я верю ему. Он еще сказал, что его брат непременно попадет в руки закона, и это будет скоро. Будь он одним из шайки, он бы так не говорил, правда? — Мэри пыталась скорее убедить себя, чем сидящего рядом человека: вопрос невиновности Джема внезапно приобрел жизненную важность.
— Вы говорили мне в прошлый раз, что немного знакомы со сквайром, — продолжала она. — Вы могли бы попросить его проявить милосердие к Джему, когда придет расплата? В конце концов, он же еще молод
