но ведь нам еще нужны диссонансы
нам нужны нестройные сочетания
чтобы не было так больно
от совершенных как космос пропроций
от бьющего в глаза античного солнца
обратившего тебя
в пепел
(ха! да ты влипла, бедняжка
вопреки всем правилам психотерапии
влипла, как та смертная, которая раздобыла свечу
подстерегла, увидела, обомлела
рука дрогнула и воск обжег его спящего
и он прекрасно все понял
еще бы, ты битый час на него глазела
раскрыв рот
пойди докажи теперь, что тебя посчитали зря что ты ничего такого не имела в виду
давай, заяви что-нибудь, ты же можешь
или язык отнялся?)
Я выхожу из космического ступора, в земной жизни это выражается в том, что я говорю как бы невзначай — а не пора ли по пиву, и мы вынимаем из заветной ямки охлажденное пиво и раскладываемся на берегу. Баев лениво поднимается, идет в сторону вышки; его тело цвета обожженной глины; на фоне густо-синего неба он еще темней и тоньше, еще легче; постояв на краю доски, отталкивается, летит; входит в воду как лезвие, без единого всплеска.
— Ух ты! — восхищается Митя, — Баев крут.
(Господи, кто такой Баев, где он?)
— Это что! — говорю я. — Видел бы ты, как он сиганул вниз головой в карьер, в прошлом году, и не выплывал… Я уж думала, мы его потеряли…
Потеряли, позабыли, кто есть кто
похерили сострадание, осторожность, что там еще
я же говорил, это игры опасные и вполне предсказуемые
а разность потенциалов растет
вольтова дуга при таком раскладе явление неизбежное
а тут еще лифт застрял и ни с места
под его футболкой безразмерное сердце
колотится просится на волю
лает, поскуливает, хоть раз в жизни
отпустите с поводка
расстояние испаряется, как капля воды
на раскаленном листе железа
губы пересохли, хочется пить
(и пиво дает о себе знать, две бутылки
что же мне теперь делать, терпеть?
куда деваться с этой подводной лодки?)
нашарили кнопку вызова
охрипший со сна диспетчер посоветовал не паниковать
дожидаться помощи свыше
дышать медленно, равномерно
не расходовать кислород почем зря
и мы дышим
надо мной в темноте его огромное лицо
как небо без луны
со вспышками молний, освещающими нёбо
а говорили — никаких поцелуев
теперь молчим
иногда, в перерывах, отвечаем диспетчеру
что все в порядке, живы
и можем вот так хоть всю жизнь
потрогай здесь, языком, у меня кусочек зуба откололся
чувствуешь, ты, медвежья лапа
налетел на меня со своими поцелуями
и прекрасно, отвечает он, отметина на всю жизнь
теперь ты меня точно не забудешь
пока сюда не поставят зубной протез
губы как будто наждаком стерты, болят ужасно
вот, вот здесь, маленький уголочек, видишь
не вижу, темно
тут темно, хоть глаз выколи, и дальше мы не пойдем
обещай мне, что мы не пойдем дальше
перестань реветь, говорит он, потерпи немного
сейчас придет электрик и вызволит нас отсюда
господи, хоть бы он подольше не приходил
нам с тобой нигде нет места
на целом свете одна только шахта лифта
которая приютила нас
в эту последнюю летнюю ночь.
Мой день рождения Кота
Народ вернулся после каникул, понавезли припасов, на тринадцатом этаже оживление — новенькие заселились, и сразу же новые комбинации, кто с кем. Решили гульнуть, тем более что и повод есть — день
