— Ясак на сдачу!
— Пали!
— Стой!
— Ясак на сдачу.
— Где воевода? Измена!
— Ясак на сдачу.
За стеной горланили:
— Айда, сюда, сюда!
— Лезь им на боярские башки!
— Пали! Жги! Ломи!
— Давай вар!
— Лей, сыпь! Жарь!
— Тяни за ногу!
— Ставь лестницу!
— Якши, якши! Берем Астрахань!
— Наша Астрахань! Сдавайся!
— Не уйдешь, собака!
— Ha-ко, ёрзай. Шпарь!
— Стой! Держись!
— Качай, раскачивай!
— Раздобырдывай! Смоли!
— Хватай зубами! Рви! Ломись!
— Сарынь на кичку!
Воевода Прозоровский свирепо орал:
— Пали, руби воров окаянных! Обливай варом! Сваливай каменья! Режь, дави, губи разбойников! Хватай свою голытьбу, хватай изменников, — ишь бунтуются, окаянные! Баб хватайте, лупите их солеными вожжами по голым ляжкам. Господи, помилуй нас!
Васька Ус, путаясь в монашеской рясе, добыл икону, подбежал к воеводе и всадил ему в брюхо большой хлебный нож.
На стенах удальцы показались с кольями, чугунники с кистенями:
— Сарынь на кичку!
С яростным воем астраханская голытьба кинулась бить дворян, бояр, приказных, а у стрельцов отобрали ружья, пушкарей схватили.
— Лестницу! Лестницу!
— Открывай ворота!
— Впускай.
— Держи пушкаря. Лупи дьявола!
— Стой, пес!
— Идут, идут сюда!
— Разваливай камни!
— Ивана Красулина зови.
— Где Федька Шелудяк — тащи его к воротам.
— Куда попер сундук!
— Уххх! Бей!
— Хххо-ххо-хо-хо!
— Ббах!
— Живет!
— Тутошний!
— Мотри! Вот! Взяли!
— Улус!
— Ярыжку цапай бердышем!
— Падина! Шайтан!
— Взяли! Взяли!
Железно загремели Вознесенские ворота.
Степан сидел на своем беломолочном коне, в пламенно-алом кафтане, в парчовой с каменьями шапке.
Степана, по обычаю, встретили с иконой и хлебом-солью, и стрельцы с астраханцами запели:
Степан низко кланялся во все стороны на здорованья народа.
— Батюшко, здравствуешь!
— Отец родимой.
— Кормилец.
— Заступник.
— Спасение наше людское.
— Сердце наше, сердечушко.
— Спаситель сермяжный!
— Солнце наше красное!
— Воля наша.
— Тимофеич наш, краса неоглядная.
— Ой, да здравствуй-ко, батюшко!
Васька Ус веселился:
— Хлеб-соль принесли, а где щи, где каша ячменная? С чем станем каравай жевать? Давай каши, волоки астраханских щей, — нашим чугунникам жрать хочется, умаялись, сердешные.
— А и славен Степан свет-Тимофеич, — ликовали астраханцы.
Степан отвечал с коня:
— А и славен знатный город Астрахань. Бью челом тебе и до сырой земли от всей понизовой вольницы поклон кладу. Благодаренье сказываю за встречу, за помощь вашу. Пуще тому радуюсь, что астраханская голытьба вольности добилась. Значит, недаром пластались с царскими палачами. А ежели так — устраивайте, крепите жизнь вольную по сердцу сермяжному.
Степан расстегнул ворот рубахи, засучил правый рукав, взмахнул весело кистенем:
