распятие и спросил: «Веришь ли ты, что это – Бог?» Тот ответил, что видит перед собой образ Христа. На это командор ответил: «Не верь! Это лишь кусок дерева… Наш Господь – на небесах».
Кроме того, о том, что во время обряда посвящения рыцарей заставляли отрекаться от Христа и плевать на крест, сообщил генеральный прокурор ордена при папском дворе Пьер де Бониа, командор Аквитании и Пуату Жофруа де Гонвиль, интендант в Шампани Рудольф де Жизи и другие высокопоставленные храмовники.
Документы следствия свидетельствуют, что избежать испытания отречением было трудно: когда брат Жан Бертальди во время принятия в орден отказался от святотатства, руководивший церемонией брат Менарди пригрозил ему заключением в тюрьму. В то же время капеллан ордена Жиль де Ротанжи заявил в показаниях 28 января 1310 года, что отречение от Христа не обязательно входило в обряд посвящения и в некоторых случаях не требовалось. Возможно, все дело в том, что внутри ордена существовал тайный внутренний круг, о котором не сообщалось публике. Так, во время процесса английских тамплиеров трое из них дали следующие показания: «В действительности в ордене существуют два вида обряда посвящения. Первый происходит в момент принятия в орден и не содержит в себе ничего предосудительного. Второе же посвящение может состояться лишь по прошествии нескольких лет, его удостаиваются лишь некоторые, и обряд этот держится в тайне».
Сами тамплиеры объясняли богохульный обычай отречения тем, что таким образом руководители ордена испытывали твердость веры нового брата. Впрочем, другие полагали, что речь идет о проверке обета слепого подчинения старшим. Так в свое время сам Господь проверял послушность Авраама, приказав ему принести в жертву (вопреки заповеди «Не убий!») собственного сына Исаака. Р. Амбелен заключает, что в действительности оба объяснения были, по-видимому, справедливы, а сам обряд позволял руководителям ордена сразу же «классифицировать» неофита и заранее предупредить его от выхода из ордена.
Другие исследователи полагают, что обряд отречения символизировал глубину падения грешника, которого должно было исправить братство. Историк Чарлз Гекерторн был убежден, что во время принятия нового брата храмовники разыгрывали евангельский сюжет, связанный с троекратным отречением апостола Петра от Христа. «Такой обряд, – замечает Гекерторн, – не должен удивлять нас в том веке, когда церкви превращались в театры, священные предметы осквернялись смешными представлениями, древние таинства воспроизводились, чтобы воздавать почести Христу и святым».
Тот же Амбелен предполагает, что тамплиеры во время пребывания в Святой земле, активно общаясь с представителями различных христианских, мусульманских и иудейских сект, могли воспринять идею адопцианизма, суть которой заключалась в том, что Иисус был «приемным сыном» Бога, человеком, которого Господь избрал для конкретной миссии и которым руководил Святой Дух. В работах Майкла Байджента, Ричарда Лея и Генри Линкольна тамплиеры вообще предстают адептами антикатолической секты, воинами некоего тайного общества, которое веками организовывало заговоры против французского королевского дома.
Признавая возможность существования нехристианских, по сути, обрядов и канонов внутри ордена Храма, историки связывают это с историей возникновения и развития так называемой катарской, или альбигойской, ереси. Рассмотрим ее более подробно.
В XI–XII веках в разных частях Западной Европы распространилось множество оппозиционных религиозных движений. Как правило, «еретики», помимо чисто теоретических вопросов, решали и более приземленные задачи. Они боролись со все возрастающим влиянием духовенства, а нередко под религиозным флагом проходили восстания против местных феодалов и чужеземных захватчиков. Новые религиозные веяния в Западной Европе, в частности, в Италии и Южной Франции, приняли форму катаризма. Катары верили в двойственность мира, они негативно относились к римской кафедре, зачастую сами выбирали своих священников. Разновидностью катаризма стало альбигойство, возникшее в Южной Франции.
Французский юг значительно отличался от Северной Франции. В городах Прованса и Лангедока античная культура – право, обычаи, язык – распространилась очень широко. Переселенцы прибывали сюда из Ближнего Востока, Италии и Испании. Здесь терпимо относились к представителям разных национальностей – в том числе к евреям и арабам. Каролинги покорили Южную Францию, но тулузские графы постоянно подчеркивали свою независимость от французских королей. Борьба эта то прекращалась, то разгоралась с новой силой.
Южане долгое время сохраняли остатки раннехристианских верований (в том числе, это касается и отношения к личности Христа, о божественной либо человеческой сущности которого в первые века I тысячелетия н. э. внутри церкви велись ожесточенные споры), демократическое устройство церкви. Еще в 1150 году в южнофранцузских городах были зафиксированы выборы епископов городской общиной. Именно на юге Франции появились первые трубадуры, исполнявшие песни нерелигиозного содержания. Характер же тулузского правления вообще отличался своей светскостью.
Священники здесь, как и везде, претендовали на значительные земельные угодья. Надо отметить повсеместный упадок нравственности среди католического духовенства той эпохи. Сексуальные извращения, безмерная роскошь, которой окружали себя епископы, жадность и пьянство… Борьба мирян против этих пороков принимала форму ереси.
В 1163 году на соборе в Туре местные диссиденты, близкие к катарам по вероучению, были впервые названы «альбигойцами» (в честь одного из центров движения – города Альби). В альбигойское движение были вовлечены изначально крестьяне, ремесленники (например местные ткачи) и низшее духовенство. Церковный собор постановил, что альбигойцы должны быть арестованы, а их имущество конфисковано. Но Раймунд VI Тулузский начал оказывать покровительство альбигойцам. Его примеру последовал и ряд других аристократов региона. Католическая церковь быстро теряла свое влияние в Южной Франции.
Альбигойцы верили в существование двух взаимно противоположных начал – доброго и злого. Доброе начало (Бог) создал душу, а злое – человеческое тело и грех. Мир, в котором мы живем, – это место наказания, но все души будут спасены. Чтобы это избавление свершилось, Бог послал на землю Иисуса Христа. Его страдания и спасение были не действительными, а поучающими, дающими пример.
Еретики предписывали строгое воздержание, терпимо относились к идее самоубийства. Размножение было противно альбигойцам. К этому добавлялось воздержание от животной пищи. Война и убийство любого живого существа порицались. Все эти суровые моральные законы в точности выполняли лишь так называемые «совершенные». Основная же масса верующих женилась, ела все, что угодно, и смело бралась за оружие. Еретики проклинали католическую церковь, не признавали необходимость десятины, храмов, икон, мощей и т. д.
С приходом папы Иннокентия III (1198) преследование еретиков началось с новой силой. События 1205–1206 годов свидетельствовали об определенных успехах Иннокентия. Раймунд VI поклялся изгнать еретиков из своих владений. На юге начал активно действовать неумолимый монах Доминик де Гусман. Но погасить очаг ереси не удалось. В 1207 году Иннокентий III призвал короля Франции прибегнуть к силе. Он повторил свою просьбу после получения известий об убийстве своего легата Пьера де Кастельно. В преступлении папа обвинил Раймунда. Многочисленные бароны Северной Франции, Германии и Бельгии присоединились к крестовому походу против еретиков. Французский король Филипп II Август, занятый борьбой с Англией за северофранцузские земли, отказался возглавить поход. Военным лидером крестового похода против альбигойцев стал Симон де Монфор, граф Лecтерский.
Раймунд VI согласился сдаться и выступил против своих прежних друзей. Альбигойские крепости Безье и Каркассон были взяты в 1209 году. Крестоносцы перерезали в Безье 20 тысяч горожан. После собора в Авиньоне (1209) Раймунд VI был повторно отлучен от церкви за невыполнение обязательств, наложенных на него при прощении. Его имущество было объявлено конфискованным в пользу того, кто сможет его захватить. В ходе Альбигойских войн Лангедок был опустошен и в значительной мере обезлюдел. Кровавые расправы постигли массы альбигойцев и просто «сочувствующих», крестоносцы не жалели ни женщин, ни стариков, ни детей. Борьба с крестоносцами из религиозной превратилась в национально-освободительную войну провансальцев против северных захватчиков.
На стороне Раймунда выступил Пьер Арагонский. Войска этого монарха и рыцари Симона де Монфора столкнулись в битве при Мюре в 1213 году. Арагонец был сокрушен. Раймунду VI удалось удержать за собой лишь Тулузу, Ним, Бокер, Ажен. Тулуза пала в 1215 году, Раймунд бежал. Симон де Монфор на соборе в
