прочие обвинения, но сказал, «что думает, что по отношению к нему делалось все то же, что и по отношению к другим». «Что касается меня, – добавил он, – то я давал плащ малому числу вступающих; но в этом случае я приказывал некоторым братьям отдельно руководить ими и поступать с ними так, как должно, и посредством этого я хотел показать, что мне [положено] и предписано делать».
Судя по всему, Жака де Моле не подвергали пыткам. Возможно, он надеялся обрести свободу за согласие на оговор своего же ордена, возможно, ожидал, что рыцарей Храма поддержит папа и не хотел подвергаться насилию зазря. Так или иначе, но он повторил свои признания и перед инквизиторами, и перед публикой, состоящей из священников и магистров теологии.
После длительного процесса, описанного ранее, 18 марта 1314 года, на эшафоте, воздвигнутом напротив портала собора Парижской Богоматери, архиепископ Санский и трое кардиналов-заседателей представили свой приговор (пожизненное заключение) четырем высшим сановникам ордена Храма; магистра привезли в столицу из темницы в Жизоре. На паперти собралась огромная толпа. Как только решение было зачитано осужденным, магистр и командор Нормандии громко провозгласили невиновность своего ордена и отказались от показаний к изумлению кардиналов, которые полагали, что ставится последняя точка в этом деле. Очевидцы рассказывали, что магистр обернулся к толпе и «очень громко произнес, что все сказанное в написанном – ложь и что он ни сказал ничего такого, ни признался в таковых деяниях, но что они были добрыми христианами. И при сих словах сержант ударил его ладонью по устам так, что он [магистр] не смог больше говорить».
Кардиналы снова передали де Моле и Шарне прево Парижа, который велел их сторожить в капелле у паперти, пока не разойдется толпа. По словам Жана де Сен-Виктора, кардиналы хотели посовещаться об участи этих двух тамплиеров, но король и его совет уже были проинформированы об инциденте и приняли решение сжечь их как нераскаявшихся еретиков, хотя не присутствовало никого из духовных лиц, кто официально передал бы осужденных в руки светской власти. Костер сложили на Еврейском острове, расположенном между королевским садом и церковью августинских монахов, на нынешней набережной Больших августинцев.
С наступлением ночи слуги короля посадили на повозку де Моле и Шарне, чтобы тайком отвезти на остров.
Магистр еще раз заверил, что орден Храма невиновен и что он оставляет Богу заботу отомстить за собственную смерть и смерть братьев. По словам свидетелей, он якобы добавил, что отступил перед страхом пытки и льстивыми ласками папы и короля. Тогда же он и произнес свое знаменитое проклятие, в котором обещал скорую смерть понтифику и монарху.
По удивительному стечению обстоятельств, виновники уничтожения ордена действительно прожили недолго. Папа Климент V не восстановил своего здоровья после суровой зимы во Вьенне; он удалился во Вьеннское графство, где жил, окруженный кардиналами и своими родственниками, и не желал более давать аудиенций. В апреле 1314 года, через несколько недель после смерти де Моле, он серьезно заболел в Монтиле, близ Карпантраса; врачи заставляли его принимать растолченные изумруды – средство, которое вскоре его и погубило. Папа пожелал, чтобы его перевезли в Бордо, но 20 апреля того же года умер в Рокморе-на-Роне. Церковь, в которой находился труп Климента, была уничтожена пожаром. Останки первосвятителя были перенесены в мавзолей, воздвигнутый его родственниками. Однако и здесь Климент не нашел покоя. Толпа кальвинистов в 1577 году разрушила мавзолей, останки папы были сожжены, а пепел развеян по ветру.
29 ноября того же 1314 года в Фонтенбло умер и Филипп IV Красивый, последние годы которого были омрачены семейными драмами, фландрской войной и восстаниями. Одни источники утверждают, что он умер от загадочной болезни, другие – что погиб во время охоты. Кстати, король всегда отличался завидным здоровьем. Сыновья Филиппа IV и его внук (те самые «Проклятые короли», о которых писал Морис Дрюон) рано последовали за ним в могилу. Таким образом, данная ветвь Капетингов пресеклась в 1328 году, когда погиб младший сын Филиппа – король Карл Красивый, правивший до этого шесть лет. Это привело к началу Столетней войны между Англией и Францией, ведь поводом для нее стали претензии английского монарха на французскую корону.
Обсуждать на страницах этой книги, стало ли проклятие Великого магистра непосредственной причиной смерти его палачей, мы не будем. Это вопрос веры в сверхъестественное. Интересно другое – не была ли смерть Филиппа и его потомков, а также смерть Климента V вызвана, скажем, ядами, подсыпанными агентами перешедшего на нелегальное положение ордена? Прямые доказательства этому мы вряд ли разыщем. Некоторые же историки объясняют беды, обрушившиеся на французский королевский дом в XIV–XV веках, кровосмесительными браками, которые в итоге и привели к вырождению Капетингов. Так, доктор О. Бланше отметил, что практически все французские короли женились на своих кузинах, тетках, племянницах. В результате на престоле оказывались болезненные монархи, такие как слабоумный король Людовик X, шизофреник Карл V, Карл VI Безумный и другие. Естественно, что многие из них умирали еще в юном возрасте.
Однако легенда о проклятии еще долго жила в народе. В 1793 году в Париже по приговору революционного Конвента состоялась казнь Людовика XVI – последнего из Капетингов. Рассказывают, что когда опустился нож гильотины, из толпы на эшафот выскочил неизвестный, который оросил руку кровью и прокричал: «Жак де Моле, ты отомщен!» Как тут не вспомнить, что среди вождей Великой французской революции было много приверженцев модного тогда масонства, которое, в свою очередь, связывают с, якобы, тайно сохранившим свою организацию орденом тамплиеров.
Существуют самые противоречивые мнения насчет того, куда делись несметные сокровища тамплиеров. Напомним, что храмовники были личными банкирами французского монарха, кредиторами его коллег в других странах, собирали доходы с колоссальных территорий, получали огромные барыши от своих ростовщических операций.
Считается, что одной из причин нападения на храмовников было не просто желание Филиппа захватить богатства ордена, но и списать собственные долги перед ними, поскольку монарх не имел средств, чтобы расплатиться. По некоторым данным, казна ордена оказалась в его руках уже в первые дни арестов, когда королевские чиновники обосновались в Тампле. А документы следствия говорят о том, что имущество храмовников передавалось их соперникам госпитальерам.
Вряд ли стоит полагать, что король добровольно расстался бы с попавшими в его руки сокровищами. В первую очередь под раздаваемым имуществом понимается все, что было захвачено во Франции за пределами Парижа: земли, замки, люди, запасы. При этом Филипп IV еще и потребовал от госпитальеров заплатить ему в виде компенсации за издержки по проведению всего процесса около 200 тысяч ливров. Не зря хронисты писали, что положение ордена Св. Иоанна Иерусалимского после подарка, сделанного папой, только ухудшилось, поскольку слишком велики были требования французской монархии. Всего же, по подсчетам некоторых историков, упразднение ордена принесло французскому королю около 12 миллионов ливров.
Впрочем, точных указаний на то, что были найдены какие-то богатства, нет. Никто из тамплиеров на допросах не показал, где находятся «сокровища ордена». Зато есть сведения, что при аресте у парижских храмовников были обнаружены подробные карты подземелий города. Некоторые исследователи полагают, что под землей храмовники могли вывезти свое золото из столицы. Не исключено, что они были переправлены в портовую крепость Ла-Рошель, находившуюся в руках ордена. Как только во Франции началась облава, большой флот тамплиеров отплыл из крепости и скрылся в неизвестном направлении. Где он причалил, никто не знает. Некоторые считают, что сокровища были переброшены в Англию и позже на эти деньги финансировалась война против Франции. Есть предположения, что казна ордена осела в подвалах итальянских банков, которые проспонсировали Ренессанс. Наконец, еще одна версия гласит, что после катастрофы во Франции орден ушел «в подполье» и его члены до сих пор распоряжаются своими сокровищами.
Конечно, возможность существования кладов храмовников не давала покоя многочисленным романтикам последующих веков. Искать эти сокровища тем увлекательнее, что тамплиеры были знатоками тайнописи, символики, окружали свою деятельность атмосферой таинственности. Кладоискатели ищут знак, оставленный рыцарями Храма, который укажет им на местонахождение сокровищ. Ищут в архитектуре и хрониках. Вот лишь одна из легенд, появившихся после разгрома ордена.
Когда Великий магистр Жак де Моле понял, что король готовится уничтожить орден, он вызвал к себе
