Кубарем скатившись с Маши, он запрыгал на одной ноге, стараясь попасть в штанину, – но никак не попадал. Наконец, брюки треснули – и его нога провалилась в дыру.
– Ну, чего ты схватился? – лениво промолвила Маша, наблюдая за его прыжками. – Куда она денется? Давай, кончай.
– Ду-у-ура! – бешено заорал Дима. – Заткнись!
– Гля, он еще обзывается! – обиделась она. – Сам навязался на мою голову, козел вонючий. Да пошел ты, знаешь, куда.
Она сказала куда и стала одеваться. А Дима, наконец, натянул разодранные брюки и, вылетев из палатки, заметался, не зная, куда бежать. Наконец, сообразив, заскочил в палатку, переоделся, схватил кошелек и понесся на станцию.
Там никого, конечно, не было. Но торговавшие неподалеку бабки подтвердили, что похожая девушка села в один из встречных поездов, одновременно подошедших к станции. Только в какой, они не заметили – народу выходило и садилось много.
Куда же она могла поехать? Скорее всего, домой. Вряд ли – в обратную сторону. Поезда ходят только до Адлера, – решил Дима, беря билет на ближайший поезд. Он приедет домой, найдет ее и все объяснит. Она должна понять – ну не маленькая же она, в конце концов. А потом он разыщет Гнилого и… Он никак не мог придумать, что сотворит с ним. Так и не выбрав самую ужасную месть, отложил это на потом.
Всю обратную дорогу Дима простоял у окна, мысленно подгоняя поезд. Не ел, не пил и всю ночь не сомкнул глаз. Прямо с вокзала он помчался к Лене. Ее мама оказалась дома.
– Где Лена? – закричал он, с трудом переводя дыхание. – Она не возвращалась?
– Лена позавчера уехала в лагерь, – удивилась Ольга. – Получила твою телеграмму и сразу уехала.
– Какую телеграмму? Я не давал никакой телеграммы.
– Как не давал? А это что?
– Это Гнилой! – догадался Дима, прочтя телеграмму. – Он выманил ее! Он все пронюхал! О, собака! Я убью его, гада, задушу своими руками! Пусть он мне только попадется!
И, закрыв лицо ладонями, он тяжело зарыдал.
Глядя на него, Ольга поняла, что на этот раз приключилось что-то очень серьезное, – и оно вновь связано с неугомонным Геной и ее дочерью. Гена в очередной раз что-то отколол такое, из-за чего Дима принесся из лагеря сам не свой и так безутешно плачет.
– Успокойся! – строго приказала она. – Сядь, выпей воды и рассказывай.
– Ой, я не могу! – рыдал Дима. – Это так ужасно, ужасно! Что я наделал! Но я же хотел как лучше! Я боялся… что у меня не получится. Ой, Ольга Дмитриевна, что же теперь делать?
– Дима, возьми себя в руки и расскажи все без утайки. Что произошло?
Выслушав его, Ольга помертвела. Вот оно – ее предчувствие! Оно не обмануло ее. Бедная Леночка! Бедный Дима! Она совсем не осуждала его. Но Гена! С каким ожесточенным упорством он преследовал влюбленных и как коварно все подстроил.
Она сразу догадалась, как он подслушал. Эти нехитрые устройства Ольга видела на кафедре, где готовили таких специалистов. То, что сделал Гена, незаконно, и он должен быть наказан. Но сначала – Лена. Куда она могла подеваться?
Острая тревога охватила Ольгу. Женщины видели, как Лена садилась в поезд. Она была не в себе и могла сесть не на тот. Он довезет ее до границы, а там – Абхазия. Вдруг ей вздумается добираться до Батуми? Через Абхазию это невозможно. Лена грузинка, Джанелия – грузинская фамилия – с ней она может погибнуть. Боже мой, что же делать?
– Димочка, выслушай меня! – дрожащим голосом обратилась она к юноше. – Я не осуждаю тебя – ты ни в чем не виноват. Я попытаюсь уговорить ее простить тебя. Но сейчас самое главное – ее найти.
Нужно вернуться в лагерь, рассказать все директору и попросить ребят опросить людей на каждой станции – вплоть до Адлера. Может, кто видел похожую девушку. И там же заявить в милицию. Я позвоню на вокзал – пусть свяжутся с бригадиром того встречного поезда. Может, кто из проводников ее запомнил. Не медли, сынок, беги, а я буду звонить. Постой, возьми побольше денег, – они тебе понадобятся.
Проводив Диму, Ольга пыталась дозвониться до Батуми. Она много раз прежде пыталась это сделать, но никак не удавалось – гудки начинались уже с середины номера. Но, вероятно, силы небесные сжалились над ней на этот раз – и с третьей попытки она дозвонилась до дома Серго, где теперь жила семья Каринэ. Однако трубку никто не взял.
– Наверно, все в саду или на огороде, – решила Ольга. – Но, слава богу, хоть линию восстановили. Позвоню Юльке.
До дома Отара она дозвонилась сразу. Трубку подняла Юля. Услышав Ольгин голос, она зарыдала:
– Оленька, Отар исчез! Уже три месяца ни слуху, ни духу. Ой, Оленька, что мне делать, где его искать? Ты о нем ничего не знаешь?
– Юля, нет! Юленька, у меня Леночка пропала! Она у вас не появлялась?
– Леночка? Нет, не появлялась. А давно это случилось?
– Вчера. Она, очень расстроенная, села возле Сочи на поезд, идущий в вашу сторону. Я подумала: может, она к вам решила поехать.
– Но она никак не могла до Батуми добраться. Поезда ходят только до Адлера. О Господи, сколько несчастий!
– Юленька, что с Отаром?
– Оленька, он узнал, что семью его дяди – помнишь, у которого была «Золотая рыбка», – расстреляли. Всех – сначала детей, потом взрослых. А я думаю: это ему нарочно сказали, чтобы выманить его. У него же знаешь сколько врагов! Умел себе наживать. Он, как услышал, сразу собрался и исчез. Я в ногах у него валялась, умоляла не обо мне, так хоть о детях подумать. Где там! Три месяца – ни слуху, ни духу. Как теперь жить? Если он погиб, я руки на себя наложу!
– Юля, что ты говоришь, подумай! У тебя же дети. Ты что, хочешь их совсем сиротами оставить? Приезжайте хотя бы ко мне – вместе что-нибудь придумаем.
– Нет, Оленька, пока не узнаю, что с ним, никуда не тронусь. Тут его родители с ума сходят – их тоже страшно оставлять. Господи, какое горе! За что оно нам, скажи?
– Юля, я тебе еще позвоню. А ты мне звони, если Леночка у вас появится. Мой телефон прежний. Держись, дорогая, может, он еще объявится. Не такой Отар человек, чтобы сгинуть бесследно.
Переговорив с Юлькой, Ольга стала пытаться дозвониться до знакомого, работавшего в привокзальной милиции. Наконец, ей это удалось. Вкратце объяснив ситуацию, она попросила опросить проводниц поезда, на котором предположительно уехала Лена. Может, кто видел, где она выходила. Ей обещали.
Положив трубку, она села возле телефона и стала ждать. Она сделала все, что могла, – оставалось только молиться и надеяться.
– Леночка, где ты? – в отчаянии спрашивала она пустоту. – Господи, сделай так, чтобы с ней ничего не случилось! Иначе мне незачем жить. Не допусти беды, Господи, молю тебя!
А в это время ее дочь, сидя в чужом саду на скамейке под виноградом, смотрела на незнакомую старую женщину, о чем-то спрашивающую ее, – и пыталась понять, где она и как здесь очутилась. Она совершенно не помнила ничего с того момента, как Генина финка рассекла брезент палатки, – и она увидела их.
Старая женщина, которую все звали бабушкой Тамарой, ехала от дочери, жившей в Туапсе, домой. Напротив нее с отрешенным видом сидела молодая девушка. Когда бабушка Тамара обратилась к ней с каким-то пустяковым вопросом, та не отреагировала – просто продолжала молчать, как глухонемая. Тогда бабушка Тамара поняла, что девушка не в себе.
Попытки спросить девушку, как ее зовут и куда она едет, ни к чему не привели. И в это время проводник стал проверять билеты вновь севших пассажиров. Старой женщине сразу стало ясно, что у девушки билета нет, – и значит, ее высадят на первой же остановке. Что с ней после этого случится, можно было только гадать. Но, учитывая необычайную красоту девушки, она подумала, что ничего хорошего ее не ждет, – скорее наоборот. И тогда бабушка Тамара решилась.
– Моя внучка, – обратилась она к проводнику, – билета не успела взять, очень спешила. Давай я тебе заплачу, дорогой. Сколько надо?
– Пойдем со мной, детка, – предложила она девушке, когда поезд остановился на ее станции. – Отдохнешь, придешь в себя, а там подумаем, что делать дальше. – И взяла девушку за руку.
