Туринская плащаница

сущего.

Только сейчас слезы хлынули из глаз Жана- Пьера.

—    

Он умер! Какая смерть!

—

прошептал король Наваррский.

—    

Так умирают святые!

—

отозвался Аль­фонс Пуату.

Епископ Турский подошел к смертному одру короля и двумя пальцами закрыл глаза монар­ха. После этого священник опустился на коле­ни и произнес:

—    

О

святой король! Какие же страдания оставил ты нам в наследство!

Людовику IX, властителю Франции, было пятьдесят шесть лет.

Вернувшемуся во дворец эмира Алъ-Мустан­зира заложнику Жану- Пьеру де Вуази было очень плохо. Его колени дрожали, тело содро­галось от рвоты. Голова юного крестоносца раскалилась, словно железо на огне в кузнице.

—    

Я целовал руку моего короля...

—

прошеп­тал он встревоженному не на шутку ибн Вазилю. И потерял сознание.

Чуть не случившаяся катастрофа

Плащаница оставалась самым ценным до­стоянием Савойского дома, выполняющим роль фамильного талисмана.

А потом произошла катастрофа. В ночь с 3 на 4 декабря 1532 года в святой капел­ле в Шамбери вспыхнул страшный пожар. Убийственное пламя поглощало все вокруг. Плащаница Христа, находившаяся в капелле, хранилась в закрытом серебряном ларце-ре- ликварии. Сам ларец стоял за толстой желез­ной решеткой. По иронии судьбы излишняя предосторожность весьма часто бывает губи­тельна, а не спасительна. Плащаница должна была погибнуть, уж слишком быстро распро­странялось пламя. Оно бушевало уже около шести часов. Монахини были так перепуганы, что не успели даже позвать ключаря. Они сами более двух часов старались спасти свя­тыню. Обильно поливали водой серебряную раку, но ничто не помогало. Спасения как будто не было.

Но плащаница не погибла: шамберийский кузнец ворвался в горящую капеллу и выло­мал решетку. Драгоценную реликвию выне­сли из церкви один из посланников герцо­га Савойского и двое священников. Чудом вынесли, ведь серебряная рака уже начала плавиться от сильного жара. Реликварий рас­калился до температуры около 900 °С. Позже, во время исследований ткани плащаницы в 1978 году, в ней было обнаружено аномально высокое содержание серебра. Капли расплав­ленного металла попали на ткань плащаницы Христа. На реликвии до сих пор заметны следы огня и воды, которой ее так щедро поливали...

Плащаница была спасена

Но слухи о гибели священной реликвии уже поползли по миру. Слухи волновали умы и не утихали. Вскоре они достигли таких масшта­бов, что для расследования обстоятельств дела к герцогам Савойским отправилась папская комиссия. Только через полтора года после пожара плащаницу со следами пожара вер­нули в капеллу в Шамбери. А в 1578 году ее перевезли в кафедральный собор Св. Иоанна Крестителя в Турине. Но с 1543 года драго­ценное полотно было покрыто куском ткани, ее старались надежно прятать от человеческих глаз. Ткань сняли только в 2002 году... чтобы на обратной стороне плащаницы обнаружить еще одно, очень слабое изображение чьего-то лица.

По мнению итальянского профессора Джулио Фанти, возглавлявшего исследование, в хо­де которого слабое изображение удалось сделать более четким, это оттиск все того же лица, что и на лицевой стороне плащаницы, хотя есть и кое-какие отличия. Очень хорошо, что имеют­ся отличия. Дело в том, что, если бы оборотное изображение было зеркальным по отношению к лицевому, плащаницу точно можно было при­знать подделкой — дескать, краски, нанесен­ные на одну сторону плащаницы, со временем просочились сквозь ткань. Но все дело в том, что в данном случае о зеркальности речь не идет, — это просто два изображения одного и того же человека.

Как написал В. Покровский в статье «Об­ратная сторона Туринской плащаницы», «чу­деса на свете бывают, только каждое из них обязательно имеет реалистическое объяснение. Найдется ли объяснение феномену Туринской плащаницы и всем ее бесчисленным тайнам, Бог весть. Следующий раунд поисков намечен на 2025 год, когда монахи вновь извлекут ее из серебряного контейнера, где она хранится уже многие сотни лет»[9].

А пока и в самом деле пора предоставить слово ученым-исследователям Туринской пла­щаницы.

Продолжение легенды о плащанице

Как долго он пробыл без сознания, Жан-Пьер де Вуази впоследствии так и не смог припом­нить.

Вновь и вновь кто-то склонялся к нему из темноты. Один раз больной услышал какой-то далекий шум. Жан-Пьер с трудом открыл гла­за, увидел какой-то нестерпимо яркий, просто невероятный свет и вновь провалился в беспа­мятство.

А потом сознание вернулось, и к нему из непереносимо яркого света двинулся высокий стройный незнакомец. Глаза Жана-Пьера жадно впились в силуэт, словно сотканный из света. Лицо он пока видел неотчетливо

—

человек, кажется, был бородат, по плечам спускались длинные каштановые волосы. Незнакомец скло­нился над ложем больного.

 

Теплый, почти нежный взгляд больших тем­ных глаз приковывал к себе Жана- Пьера. Де Вуази показалось, что он не может пошеве­литься, скованный по рукам и ногам этим взглядом. Сердце его учащенно забилось.

—   

Иисус?

—

прошептал он.

—

Ты пришел, чтобы забрать меня?

—   

Он бредит...

—

словно издалека произнес мягкий мужской голос.

Жан-Пьер зажмурил глаза, понимая, что обязательно должен не поддаться мороку бре­да. И силой заставил себя вновь приподнять веки.

Теперь рядом с ним был его друг, принц Ха­лид.

—   

Доброе утро!

—

произнес сын эмира.

Жан-Пьер переспросил слабым голосом:

—   

Доброе утро?

—   

Да, утро 7 сентября...

—   

Значит, я...

—   

Ты пролежал в беспамятстве целых во­семнадцать дней. Но теперь ты вновь пой­дешь на поправку, так говорят ибн Вазилъ и Натанаэлъ. Ах, да...

—