бросила пальто на спинку стула, уселась и, подперев подбородок рукой, стала смотреть, как Луиза хлопочет на кухне.
— Вот уж не думала, что вы такая хозяйственная!
— Да ну, бросьте! Подумаешь, пеку пироги — это же проще простого.
— Ага, — с сомнением буркнула я, вспомнив тяжелый и плотный как свинец бисквитный торт и пуленепробиваемые булочки, которые приготовила на уроке по домоводству. На этом мой кулинарный опыт закончился. Я не видела смысла тратить драгоценные минуты жизни на отмеривание и смешивание пищевых ингредиентов, если можно пойти в супермаркет и купить готовую еду. Тем более что мне еще не попадался ни один рецепт, который я не сумела бы испортить. Но Луиза была из тех, кому нравятся подобные занятия. Скрупулезная, основательная… мне всегда недоставало именно этих качеств.
Я оглядела кухню и заметила в сушке две кружки и две тарелки, а возле раковины — два неубранных бокала. Еще раньше, проходя по коридору, я видела мужское пальто на балясине перил. Итак, если не ошибаюсь, Луиза перестала быть одинокой. С легким отвращением я вспомнила засос на ее шее, который заметила после панихиды. Я не имела ничего против романтических отношений, но мысль о том, что они начались при столь неуместных обстоятельствах, невольно вызывала неприязнь.
«Не уйду, пока не выясню, что происходит в ее личной жизни», — решила я и невинно улыбнулась.
Вкусное шоколадное пирожное таяло во рту. Быстро доев его, я собрала с тарелки крошки и со вздохом откинулась на спинку стула.
— Восхитительно! Если вам надоест юриспруденция, открывайте собственную пекарню.
— Я уже думала об этом. Мне хочется приобрести кафе в каком-нибудь милом городке, где бродят толпы голодных туристов. Например, на южном побережье.
— А может, в Оксфорде? Там полно туристов.
— Нет, только не там.
Я просто пыталась поддержать разговор, но голос Луизы стал напряженным, и, взглянув на нее, я увидела, что она опять спряталась за маской холодной сдержанности.
— Я думала, вы были там счастливы.
— Да, была. Но, как говорится, нельзя войти в одну и ту же реку дважды.
— Почему?
— Никогда не задумывалась над этим. — Она усмехнулась. — Наверное, потому, что вода в реке течет, находится в непрерывном движении. И река все время меняется, даже если вы заходите в воду в том же самом месте. Вы поняли?
— Да, пожалуй, — не слишком уверенно согласилась я. — Кстати, именно про это я и хотела с вами поговорить.
— Про Оксфорд?
— Да. И про реку. Скажите, Луиза, что случилось с Адамом Роули?
Она не закусила губу и не заерзала на стуле — ей хватило выдержки скрыть испуг, который, однако, красноречиво выдала ее внезапная бледность.
— Не понимаю, какое это имеет отношение к Ребекке. Он утонул. Произошел несчастный случай.
— Возможно. Но некоторые полагают, что Адама убили.
— Кто вам сказал? — удивленно спросила Луиза.
В ее голосе не было ни капли тревоги, и я поняла, что она опять взяла себя в руки. Может, мне просто показалось, что моя собеседница на короткое время утратила спокойствие?
— Разные люди. А как думаете вы?
— Адама никто не убивал. В ту ночь он здорово напился да еще наглотался «колес». Он сам упал в реку. Честно говоря, меня удивило, что до него ни разу не случалось подобных неприятностей: в то время берега реки были полностью открыты — никаких заграждений. Это очень типично для колледжа Латимер. Главное, чтобы со стороны все выглядело прилично. Никого не заботит ни безопасность, ни здравый смысл.
Меня поразил язвительный тон девушки.
— Вам же нравился Оксфорд. Вы сами мне об этом говорили, когда мы с вами только познакомились. Вы даже носите университетскую футболку, — заметила я.
Луиза пожала плечами.
— Да, мне нравилось там учиться, но я прекрасно видела, что собой представляет наш колледж. Профессорская — просто богадельня для престарелых школьников, которые не хотят иметь ничего общего с реальным миром. И надо сказать, у них это редко получается. Когда я там училась, такая оторванность от жизни казалась мне раем. Сейчас я так не считаю. Посмотрите хотя бы, как они отреагировали на смерть Адама.
— И как же они отреагировали?
— Устроили охоту на ведьм. Решили во что бы то ни стало доказать свою непричастность к его гибели. Словно дурное влияние пришло извне — прилипло, как дерьмо на ботинок. Они начали искать проклятого змея-искусителя, который посмел проникнуть в Эдемский сад, и каждый, кто им не нравился, автоматически попадал под подозрение.
Луиза затараторила, и ее идеальный выговор слегка нарушился: она начала проглатывать согласные.
— Например, вы?
Она засмеялась.
— Я? Да меня они просто не замечали! Нет, выгнали одного моего друга. И это погубило его карьеру. Алекс был блестящим химиком. Он мог стать исследователем, совершить важное открытие. Но после того, что случилось в Латимере, он навсегда забросил науку и с тех пор перебивается случайными заработками, еле сводит концы с концами. Он не так выглядел и не то говорил, поэтому его отчислили из колледжа, чтобы не портил общую картину.
— Ребекка тоже пострадала?
— Только из-за собственной глупости. Ей нравилось страдать. Нравилось привлекать к себе внимание. — Видимо, заметив мое потрясенное лицо, Луиза слегка улыбнулась. — Я любила Ребекку, но она питала склонность к драматическим шоу. Во всяком случае, тогда у нее был сложный период. Она волновалась из-за выпускных экзаменов, потому что у нее не ладилась работа. Почти ничего не ела, плохо спала и в конце концов довела себя до нервного истощения. А потом утонул Адам. Это был отличный предлог, чтобы не сдавать экзамены в срок. Она задурила голову своему куратору, и он за нее походатайствовал.
— Хотите сказать, на самом деле она не была расстроена его смертью?
— Не поймите меня превратно. Ребекка переживала искренне. Она не умела лгать. Просто все получилось очень удачно. Она убедила себя в том, что Адам был главной любовью ее жизни, и убивалась из-за того, что он навсегда ушел. Хотя на самом деле Ребекка мало интересовала этого гаденыша. Он переспал с ней и забыл. Его смерть ни для кого не стала потерей, тем более для Ребекки, раз уж ей не хватило ума держаться от него подальше.
— Ого!
— Да, он мне не нравился. — Луиза взглянула на меня с вызовом.
— Я поняла.
Похоже, Луиза считала всех мужчин недостойными своей подруги. Я на секунду задумалась, подбирая слова для следующего вопроса.
— Скажите, Луиза, почему Ребекка считала себя причастной к смерти Адама?
— Что?! — в замешательстве воскликнула девушка. Мне опять удалось вывести ее из равновесия.
— Она говорила другой своей подруге, что совершила нечто ужасное и поэтому умрет молодой. Если дословно, то она должна заплатить жизнью за жизнь другого человека. Я предполагаю, что Ребекка имела в виду Адама. Хотя, возможно, вы знаете что-то такое, чего не знаю я.
Луиза молча покачала головой.
— С чего Ребекка взяла, что смерть Адама имеет к ней какое-то отношение? Ведь когда это случилось,
