что у тебя есть шанс взять те стены?
— Вон те? Ты что — псих? Они же одни из мощнейших в Стирии.
— Тогда зачем…
— Просто сидеть сложа руки — дурное дело. У них вдоволь еды, воды, оружия, и хуже того, верности. Они могут держаться там месяцами, в течение которых дочка Орсо, королева Союза, способна возобладать над своим нехочухой мужем и выслать подмогу. — Монза прикинула, не возымело ли разницу, что король узнал о предпочтении его женой женщин…
— И какой должен быть толк от созерцания валящихся со стен ваших людей? — Спросил Трясучка.
Коска пожал плечами. — Оно выматывает защитников, не даёт им роздыха, заставляет гадать откуда мы нападём и отвлекает внимание от прочих наших дел.
— Куча трупов ради того, чтобы отвлечь.
— Без них как следует не отвлечёшь.
— А как ты заставишь людей ради такого взбираться на лестницы?
— Старый Сазайнов способ.
— Чего?
Монза вспомнила, как Сазайн показывал новобранцам деньги, сложенные искрящимися стопками. — Коли стены падут, тысяча серебренников первому бойцу на забороле, по сотке каждому из десяти кто пробьётся следом.
— При условии, что они выживут, чтобы забрать награду, — добавил Коска. — Если задание невыполнимо, они её никогда не получат, а если всё ж выполнят — ты добьёшься невозможного за две тысячи серебренников. Это обеспечивает плотный поток целеустремлённых тел по лестницам и дарит добавочный выигрыш отсеивания храбрецов из отряда.
Трясучка выглядел ещё сильнее озадаченным. — Да зачем бы тебе оно надо?
— 'Отвага есть добродетель покойников', — протянула Монза. — 'Не в правилах мудрого командира на неё полагаться'.
— Вертурио! — Коска хлопнул по ноге. — Люблю я тех авторов, что могут прикольно преподнести смерть! Отважным людям найдётся своё применение, но они охереть как непредсказуемы. Раздражают толпу. Опасны для окружающих.
— Не говоря о возможном соперничестве во власти.
— В общем вернее всего снимать пенку, — и Коска наглядно изобразил небрежное стряхивание двумя пальцами. — Из умеренно малодушных выходят гораздо лучшие солдаты.
Трясучка раздражённо покачал головой. — Я хуею, как красиво вы воюете!
— Красиво воевать нельзя, друг мой.
— Ты сказал — отвлекаете, — встряла Монза.
— Ну да.
— От чего?
Раздалось внезапное шипение и Монза боковым зрением уловила огонь. Мгновением позже её щеку окатило жаром. Она крутанулась, уже вытаскивая Кальвес. Ишри развалилась на ящиках, лениво обмякнув, будто матёрый котяра на солнышке, голова откинута, длинная, тонкая нога в бинтах свисала с досок и слегка покачивалась вперёд-назад.
— А просто сказать привет тебе религия не позволяет? — окрысилась Монза.
— И что же в этом было бы забавного?
— Ты непременно обязана отвечать вопросом на вопрос?
Ишри прижала руку к замотанной груди, вытаращив чёрные глаза. — Кто? Я? — Она что-то катнула между большим и средним пальцами, маленькое чёрное зёрнышко. И со сверхъестественной меткостью щелбаном запустила его в лампу возле Трясучки. Шарик рванул с шипеньем и вспышкой, стеклянный колпак треснул, посыпались искры. Северянин отшатнулся, ругаясь и стряхивая с плеча тлеющий пепел.
— Некоторые зовут его гуркский сахар. — Коска причмокнул. — На мой вкус звучит приятнее, чем гуркский огонь.
— Две дюжины бочек, — промурлыкала Ишри, — любезно предоставил пророк Кхалюль.
Монза нахмурилась, — Для человека, которого я разу не видела, он дюже крепко нас полюбил.
— Всё куда лучше… — Темнокожая змеёй сползла с ящиков, держа руки над головой. Через всё тело, от плечей до бёдер пробегали волны, будто костей в ней не было вовсе. — Он возненавидел ваших врагов.
— Лучше нет основы для альянса, чем общая ненависть. — Коска смотрел как она извивалась, с выраженьем, застывшим между недоверием и очарованием. — Настала новая эпоха, друзья мои. В былые времена надо было месяцами рыть, прокладывать сотни шагов подземных галерей, изводить на подпорки тонны леса, набивать всё это соломой и маслом, поджигать, драпать, будто гонятся черти, а потом в половине случаев оказывается, что стены даже не рухнули. На этот раз же — хватит пробить вполне глубокую штольню, вложить туда сахар, высечь искру и…
— Быдыщ, — сказала Ишри, поднимаясь на цыпочках и раздвигая в стороны руки.
— Бададащ, — ввернул Коска. — Вот, по ходу дела так в наши дни ведут осады, и кто я такой чтобы пойти супротив моды… — Он щелчком сбил пылинку с бархатного камзола. — Сезария гений сапёрного ремесла. Он ведь подрубил колокольную башню в Ганзетте. Правда с опережением расчётного срока, и пару бойцов завалило обломками. Я когда-нибудь рассказывал вам…
— И если ты обрушишь стены? — спросила Монза.
— Ну, тогда наши люди хлынут в брешь, сокрушат ошеломлённых защитников и внешний двор — наш. В тамошних садах у нас будет ровная поверхность, где можно развернуться и место для реализации численного преимущества. Брать внутренний дворик уже дело обычных лестниц, крови и алчности. Затем штурмуем дворец. Сама понимаешь — по всем правилам и обычаям. Меня ждёт моё разграбление, а тебя ждёт…
— Моя месть. — Монза сузила глаза на зубчатый силуэт крепости. Где-то там был Орсо. Лишь в паре сотен шагов. Наверное из-за ночи, огня, пьянящей смеси темноты и опасности, но в ней вздымалось что-то из её прежнего азарта. То лютое неистовство, что она ощутила, когда сделала заплетающийся шаг в дождь из старой хибары похитителя костей. — Через сколько будет готова штольня?
Дружелюбный оторвал взгляд от костей. — Через двадцать один день и шесть часов. Судя по их скорости.
— Жаль. — Ишри оттянула нижнюю губу. — Я так люблю фейерверки. Но мне пора возвращаться на юг.
— Мы тебе уже надоели? — спросила Монза.
— Мой брат убит. — Её чёрный глаза оставались безучастны. — Женщиной, что ищет отмщения.
Монза насупилась, не понимая издеваются над ней или нет. — Эти сучары отыщут способ причинить вред, не так ли?
— Но всегда не тем, кому надо. Моему брату повезло, он теперь с Богом. По крайней мере мне так сказали. Страдает остальная семья. Нам предстоит засучить рукава. — Она плавно перемахнула вниз на лестницу, голова откинулась набок. Настолько неестественно, что оказалась на верхней перекладине. — Постарайтесь, чтобы вас не прикончили. Я не намереваюсь пустить прахом все свои труды.
— Когда мне перережут горло, я больше всего буду горевать о твоих трудах. — Ничего. Лишь тишина. Ишри исчезла.
— Походу теперь у вас недостача храбрецов, — донеслось карканье Трясучки.
Коска вздохнул. — У нас и вначале то их было немного. — Оставшиеся в живых после штурма карабкались вниз по горному склону в дрожащем свете огней наверху. Монза лишь различила, что последняя лестница накренилась, рухнула и наверно одна-две точки отвалились от неё в падении. — Но не тревожтесь. Сезария роет не покладая рук. Вопрос лишь времени и Стирия станет единой. — Он вынул железную фляжку из внутреннего кармана и открутил колпачок. — Или у Орсо проснётся здравый смысл и он предложит мне достаточно, чтобы снова сменить сторону.
Она не рассмеялась. Наверно её и не смешили. — А не пора ли попробовать окончательно встать на
