— Тут, внизу, у вас, здешних, странные обычаи. Что он натворил?
— Он убил моего брата.
— Снова месть, да?
— Снова месть.
Трясучка кивнул. — Ну тогда считай, что я вписываюсь. Что будем делать?
— Помоги Дружелюбному вынести мусор, а ночью мы уедем. Больше нельзя околачиваться в Талинсе.
Трясучка провёл взглядом в сторону наковальни и отрывисто выдохнул. Затем вытащил кинжал, что она ему дала и пошёл, перешагивая мусор, туда, где Дружелюбный начинал работу над телом Гоббы. Монза посмотрела вниз, на левую руку и стёрла пару кровавых точек с тыльной стороны. Пальцы немного дрожали. От того, что она совсем недавно убила человека, от того что не убила прямо сейчас, либо от того что ей необходимо покурить — она точно не знала.
Может, от всех трёх причин.
II. Вестпорт
Постепенно к яду привыкают.
Первый год им всё время нехватало еды, и Бенне приходилось попрошайничать в деревне, пока Монза работала в поле и искала в лесах подножный корм.
На второй год они собрали урожай получше, и обустроили участок за амбаром. К тому времени как начались метели, и снег превратил долину в белое безмолвие, они набрали хлеба у старого мельника Десторта.
На третий год повезло с погодой и дождь приходил как раз вовремя, и верхнее поле у Монзы густо заколосилось. Так же густо и обильно, как всегда выращивал отец. Цены стояли высокие из-за неприятностей на границе. У них могли появится деньги, и они смогли бы залатать крышу и купить Бенне нормальную рубашку. Монза смотрела как ветер волнами колышет пшеницу и чувствовала гордость от того, что создала что-то своими руками. Ту гордость, о которой часто говорил отец.
За пару дней до жатвы она простнулась ночью и услышала звуки. Она потрясла Бенну, спавшего рядом, и рукой зажала ему рот. Взяла отцовский меч, потихоньку раскрыла ставни и вместе с братом вылезла в окно и спрятались в лесу, укрывшись в ежевике за деревом.
Снаружи у входа в дом виднелись чёрные фигуры, во тьме ярко горели факелы.
— Кто они?
— Шшшш.
Она слышала, как выбили дверь, как вломились в амбар и внутрь дома.
— Что они хотят сделать?
— Шшшш.
Они высыпали на поле и погрузили в него свои факелы и огонь ел пшеницу, пока не превратился в ревущее пламя. Она слышала как кто-то ликовал. Кто-то другой ухохатывался.
Бенна смотрел не отрываясь, лицо тускло отсвечивало переливающимся оранжевым светом, на худых щёчках блестели дорожки слёз. — Но зачем же они… зачем же они…?
— Шшшш.
Монза смотрела как дым клубясь, поднимался в ясную ночь. Все её труды. Весь её пот и боль. Она стояла там ещё долго, после того как те люди ушли и смотрела на пожарище.
Утром собралось много народа. Люди со всей долины, суроволицые и исполненные мести. Во главе был старый Десторт с мечом у бедра и тремя сыновьями позади.
— Стало быть через вас они тоже прошли, так? Вам повезло, что вы живы. Они убили Креви вместе с женой, вверх по долине. Их сына тоже.
— Что вы будете делать?
— Мы собираемся их выследить, а затем собираемся их повесить.
— Мы придём.
— Ты бы лучше…
— Мы придём.
Десторт не всю жизнь мельничал и дело знал туго. Они обнаружили налётчиков на следующий вечер, те прокладывали путь к югу и остановились у костров в лесу, даже не выставив нормально часовых. Скорее воры, чем солдаты. Среди них были и крестьяне, просто в основном с другой стороны границы, вот они и рассчитывались за свои выдуманные обиды, пока их лорды были слишком заняты улаживая свои.
— Кто не готов убивать пусть останется здесь. — Десторт вытащил меч, остальные взялись за тесаки, топоры и самодельные копья.
— Подожди, — шептал Бенна, цепляясь за локоть Монзы.
— Нет.
Она бежала тихо и незаметно, в руке отцовский меч, по чёрным деревьям плясали огоньки. Слышала плач, лязг металла, свист тетивы. Выбежала из кустов. Двое людей склонились над костром, из котелка на огне валил пар. У одного была жидкая бородёнка, в кулаке сжат дровяной топор. Не успел он поднять его и наполовину, как Монза хлестнула его по глазам и он с воплем рухнул. Другой повернулся, чтобы бежать, но она ткнула его в спину, прежде чем он успел сделать шаг. Бородатый всё ревел и ревел, прижимая руки к лицу. Она ударила его в грудь и он со стоном выдохнул пару раз, а потом замер.
Она хмуро смотрела на два тела, пока звуки битвы медленно затихали. Из деревьев выполз Бенна. Он снял кошелёк бородатого с его пояса и вывалил себе в ладонь клин серебрянных монет.
— У него есть семнадцать серебренников.
Это было вдвое больше, чем стоил весь урожай. Он протянул ей кошель другого, вытаращив глаза. — У этого тридцать.
— Тридцать? — Монза глядела на кровь на отцовском мече, и думала о том, как странно, что она стала убийцей. Как странно, что это оказалось таким легким делом. Легче, чем добывать пропитание копаясь в каменистой почве. Гораздо, гораздо легче. Впоследствии, она всё ждала, когда же на неё снизойдут угрызения совести. Она ждала долго.
Не снизошли.
Отрава
Это был как раз такое послеполуденное время, какое больше всего нравилось Морвееру. Свежо, даже морозно, но совершенно тихо, безупречно ясно. Яркое солнце сверкало сквозь голые чёрные ветки садовых деревьев, находило редкое золото среди винтов и реек тусклого медного треножника, высекало бесценные искры в путанице запотевшей стеклянной посуды. Не было ничего чудеснее, чем в такой денёк работать на улице, с добавочным преимуществом от того, что любые выделившиеся смертельные испарения улетучатся безо всякого вреда. В конце концов, людей профессии Морвеера слишком часто отправляли на тот свет их собственные вещества, и он не намеревался вступать в их ряды. Это нанесло бы непоправимый урон его репутации, не говоря уж обо всём остальном.
Морвеер улыбнулся над колеблющемся пламенем горелки, покачивая головой в такт нежному постукиванию охладителя и реторты, умиротворяющему шуму улетающего пара, старательному шипению и
