— Прости меня.
Она издала звук — полуфырканье-полурвота. — Разве это не я тебя предала?
— Да какая сейчас разница? Вероломство обычное явление. Прощение — редкость. Тогда я уйду без груза долгов. Кроме тех денег, что должен в Осприи. И в Адуе. И в Дагоске. — Он слабо отмахнулся обагрённой ладонью. — Давай договоримся, что я не должен тебе и на этом, так или иначе, закончим.
— Такую милость я могу оказать. У нас всё ровно.
— Добро. Я жил как кал. Рад теперь, что заслужил хотя бы достойную смерть. Бывай.
Часть её хотела остаться с ним, быть вместе, когда люди Орсо прорвутся сквозь врата и делом доказать, что взаправду меж ними не осталось долгов. Но не то что бы самая большая часть. Она никогда не была чувственной дурой. Орсо должен умереть, а если её здесь убъют, кто тогда закончит дело? Она подняла с земли меч Кальвеса, засунула в ножны и повернулась, больше ни сказав ни слова. В такое время слова плохие помощники. Она дохромала до верёвки, крепко, как смогла, обвязалась ею под бёдрами и намотала на запястье.
— Тащите!
С крыши Монза могла посмотреть сквозь весь город. Широкая излучина Виссера с его изящными мостиками. Башни в изобилии торчащие к небу превратились в карликов по сравнению со столбами дыма, по прежнему вздымающимися с россыпей пожаров. Дэй у кого-то уже отобрала грушу и счастливо её грызла — по ветру развевались песочные локоны, на подбородке блестел сок.
Морвеер озадаченно поднял бровь на бойню внизу, в саду. — Счастлив отметить, что в моё отсутствие ты успешно поддерживала массовый убой на должном уровне.
— Кое-что никогда не меняется, — огрызнулась она.
— Коска? — спросила Витари.
— Не идёт.
Морвеер изобразил тошнотненькую ухмылочку. — В этот раз он облажался спасая собственную шкуру? Значит, в конце концов пьянчуга может поменяться.
Спаситель или нет, Монза ударила бы сейчас его ножом, если бы у неё оставалась пригодная рука. Судя по тому, как мрачно насупилась на отравителя Витари, та почувствовала то же самое. Вместо этого она мотнула колючей головой в сторону реки. — Отметим наше воссоединение со слезами на лодке. В городе везде войска Орсо. Самое время выбираться к морю.
Монза оглянулась. Ещё один, последний раз. В саду всё было спокойно. Сальер съехал с пьедестала павшей статуи и перевернулся на спину, раскинув руки, будто приветствовал доброго старого друга. Ганмарк на коленях в большой, подёрнутой плёнкой луже крови, свесил голову, пронзённый великим бронзовым клинком Воина. Коска смежил глаза, руки покоились на коленях, лёгкая улыбка всё ещё не сошла с запрокинутого назад лица. Падали лепестки вишни. И ложились на его краденый мундир.
— Коска, Коска, — шептала она. — Что я без тебя буду делать?
V. Пуранти
Ибо наемники честолюбивы, распущенны, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы; поражение их отсрочено лишь настолько, насколько отсрочен решительный приступ; в мирное же время они разорят тебя не хуже, чем в военное неприятель.
На протяжении двух лет половина Тысяча Мечей изображала войну с другой половиной. Коска, когда бывал в состоянии разговаривать, хвастался, что доселе история не знала, чтобы люди делая так мало получали столь выдающийся результат. Они до косточек обглодали казну Никанте и Афойи, затем повернули на север, где их надежды сокрушил внезапно заключенный мир. Они искали новых войн, чтобы на них поживиться, либо честолюбивых нанимателей, чтобы эти войны развязать.
Не было более честолюбивого нанимателя, чем Орсо, новый великий герцог Талинский, пинком взлетевший к власти, после того, как его старшего брата пнул в голову любимый конь. Орсо живенько подписал Боевой Договор с широко известной наёмницей Монцкарро Муркатто. Тем более раз уж его враги в Этрее недавно поставили командовать их войском знаменитого Никомо Коску.
Однако не так то просто было этим двоим сойтись в бою. Словно два труса бранятся и ходят кругами перед дракой, они потратили целый сезон на разорительно дорогущие манёвры, причиняя весомый ущерб земледельцам всей области, но совершенно незначительный друг другу. Наконец им выпало встретиться после жатвы на пшеничных полях у деревушки Афьери, где, по всей видимости и должна была разразиться битва. Или нечто, очень-очень на неё похожее.
Но в тот вечер в палатку Монзы явился неожиданный посетитель. Никто иной как сам герцог Орсо.
— Ваша светлость, я никак не ожидала…
— Не стоит… Я знаю, что Никомо Коска собирается сделать завтра.
Монза нахмурилась. — Предполагаю, он собирается драться, равно как и я.
— Ничего подобного он делать не собирается, равно как и ты. Ваша парочка последние два года дурачит ваших работодателей. Мне не нравится, когда меня выставляют дураком. На фальшивые битвы можно поглядеть и в театре, и не за такую цену. Вот почему я заплачу тебе в два раза больше, если ты нападёшь на него всерьёз.
Такого Монза не ожидала. — Я…
— Ты предана ему, я понимаю. И уважаю. Каждый по жизни должен быть с кем-то. Но Коска — суть прошлое, и я решил, что ты — будущее. Твой брат со мной согласен.
Такого Монза не ожидала уж точно. Она вытаращилась на Бенну, а тот ухмыльнулся в ответ. — Так будет лучше. Ты заслуживаешь право быть первой.
— Я не… остальные капитаны ни за что…
— Я уже говорил с ними, — объявил Бенна. — Со всеми, кроме Верного, а тот, старая псина, будет как все, когда увидит, окуда дует ветер. Коска со своим пьянством и придурочностью их уже достал. Им нужны долгосрочные соглашения и командир, которым они смогут гордиться. Им нужна ты.
Герцог Талинса наблюдал. Она не могла себе позволить выглядеть, будто уступает обстоятельствам. — Естественно, я согласна. За двойную цену я ваша, — солгала она.
Орсо улыбнулся. — Чувствую, что мы с вами ещё поработаем, генерал Муркатто. Буду ждать новостей о вашей завтрашней виктории. — И он ушёл.
Когда хлопнул полог палатки, Монза ударила брата по лицу и повалила его на землю. — Что ты наделал, Бенна? Что ты наделал?
Он угрюмо посмотрел на неё, держа руку у кровоточащих губ. — Я думал тебе понравится.
— Да хера там! Ты думал, что понравится тебе. Надеюсь так и есть.
Но ничего не оставалось, кроме как простить его, и поступить как велит ситуация. Он был её братом. Единственным, кто на самом деле её знал. И Сезария, Виктус, Эндике, а также большинство других капитанов дали согласие. Она устали от Никомо Коски. Значит назад пути не было. На следующий день, как только солнце вылезло на востоке и они выстроились для грядущей битвы, Монза приказала своим людям атаковать по настоящему. Что она ещё могла сделать?
Вечером она сидела в кресле Коски, и Бенна улыбался рядом с ней и её враз обогатившиеся капитаны пили за её первую победу. Хохотали все, кроме неё. Она думала о Коске, и обо всём, что он ей дал, чем она ему обязана и как она ему отплатила. Она была не в настроении праздновать.
Вдобавок, она стала генерал-капитаном Тысячи Мечей. И не могла позволить себе смеяться.
