недопустимости противления властям, причем повиноваться надобно «не только из страха наказания, но и по совести» (Рим 13:5), поскольку гражданские начальники – это Божьи слуги и их служение есть Божье служение. И потому «отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь. Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон» (Рим 13:7–8). Все это наставление обобщается в провозглашении заповеди любви, однозначно соотнесенной с заповедью непротивления злу: «Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона» (Рим 13:10).
Таким образом, и апостолы, вслед за Иисусом, утверждают заповедь непротивления в связи с наставлениями в добродетели, касающейся отношений определенного рода: а) к братьям по вере, б) к близким, в) к «требующим», накладывающим обязанности – служителям культа и людям кесаря, т. е. языческим начальникам, г) к гонителям за веру, т. е. тоже людям при исполнении обязанностей. Подобно авторам Евангелий, апостолы ничего не говорят о том, как относиться к врагу в наиболее зловещем смысле этого слова – нападающему с оружием, иноземному агрессору или разбойнику. Что же, не сопротивляясь – молясь и кланяясь? Не исключено, что так. Ведь сказав о помощи, которая может потребоваться тем, кто являются нашими врагами (но опять-таки в состоянии не активного противостояния, а мира), Павел добавляет: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим 12:21). И это следует понимать в духе заповеди: «Не воздавай злом на зло»: отвечая на зло добром, ты побеждаешь его, не давая злу войти в душу свою.
Нередко в обсуждении этих вопросов и скептики, и специалисты по библейским текстам, и знатоки-христиане ссылаются на то, что сам Иисус своими действиями не раз показывал, что сопротивляться злу надо – сопротивляться добром и даже доброй силой. Здесь обычно приводится эпизод изгнания торгующих из Храма, причем ведь торговцы волов и овец и менялы были изгнаны с помощью тут же найденного
Однако по внутреннему смыслу новозаветной этики противление и возмездные действия Иисуса как Сына Человеческого не могут приниматься во внимание в одном нормативном пространстве с данными им заповедями. Даже если считать, как считал Л.Н. Толстой, что Иисус был человеком, т. е. сыном человеческим в обычном смысле этого слова, а не Богом-Сыном, мы не можем игнорировать, что в самом Новом Завете, по которому мы и знаем христианскую (раннехристианскую) этику, Иисус представлен как Мессия, как Бог, и этой фигурой задается особая этика, пересекающаяся с этикой заповедей, т. е. этикой, данной для людей, но не совпадающая с ней.
Новозаветная этика довела до логического предела ту нормативную тенденцию в ограничении меры и характера возмездия, расширении сферы простительного, расширении круга милосердия благотворительности и т. д., которые развивались на протяжении тысячелетия и отразилась в различных текстах Ветхого Завета. Но эта нормативная последовательность стала возможной на основе принципиального изменения «области справедливости». [356] Принято считать, что Библия обеспечивает нормативную полноту этики, задавая по преимуществу сферу справедливости и мирской этики Ветхим Заветом и сферу милосердия и этики спасения Новым Заветом (отраженные, по крайней мере, в учениях Пятикнижия, с одной стороны, и учениях пророков, с другой). Это так и не так, потому что и ветхозаветной этике, точнее, этиках Ветхого Завета есть несомненное место для милосердия и личного спасения, и еще потому, что и новозаветная этика, точнее, этики Нового Завета (отраженные, по крайней мере, в учениях Христа и апостолов) сохраняют место для справедливости, правда, выносят ее осуществление за рамки мира. Неоднократные отточия в вышеприводимых цитатах намеренно отодвигали до поры в тень настойчивые указания библейских авторов на то, что восстановление справедливости, а стало быть, и возмездие врагам – носителям зла – это удел не человека, а Бога. Поэтому Иисус мог войти в Храм и, схватив бич, опрокидывая столы меновщиков и скамьи продающих голубей, вытолкать с выговором торговцев из Храма. И этот эпизод был сохранен составителями Библии, ибо они не опасались противоречий, потому что Иисус как Сын Человеческий, как Мессия, поступал по своему закону.
Этот способ нормативного мышления также был воспринят христианством из иудаизма. Уже во Второзаконии встречаем: «У Меня отмщение и воздаяние» (Втор 32:35), и об этом напоминается: «…будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш, придет отмщение, воздаяние Божие; Он придет и спасет вас» (Ис 35:4), это утверждается: «Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен в гневе: мстит Господь врагам Своим и не пощадит противников Своих» (Наум 1:2); к Богу взывает ветхозаветный поэт: «Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя!» (Пс 93:1), подтверждая свое понимание: «С милостивыми Ты поступаешь милостиво… а с лукавым – по лукавству его; ибо Ты людей угнетенных спасаешь, а очи надменные – унижаешь» (Пс 17:26–28). Вышеприведенные стихи сына Сирахова о необходимости различия между благочестивыми и грешными и благотворении только благочестивым и добрым подтверждаются тем же: «…ибо и Всевышний ненавидит грешников и нечестивым воздает отмщением» (Сир 12:6). Ведь «Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его. Дождем прольет Он на нечестивых горящие угли, огонь и серу; и палящий ветер – их доля из чаши» (Пс 10: 5–6).
Так что Павел, наказывая никому не воздавать злом за зло и не мстить, добавлял
В Евангелиях нет столь определенного указания на то, что Господь управляет справедливостью. Господь Евангелий – прежде всего милосердный (Лк 6:36). Но дело справедливости в Евангелиях, как мы видели, отчасти взял на себя сам Иисус.
Картина христианской этики будет не до конца полной, если не принять во внимание тот факт, что православные и католические издания Нового Завета всегда сопровождены Псалтирью. Это наиболее известная и популярная книга Ветхого Завета. Ее приложение к самостоятельным изданиям Нового Завета имеет очевидный смысл в том, какую роль псалмы играют и поныне в христианском богослужении, а в течение долгого времени в прошлом – и в христианском образовании и воспитании, в том числе духовном воспитании. Принято считать, что через все Псалтири проходят такие основные темы: исторические события общенародной жизни, испытания жизни личной, сокрушение о содеянном грехе, избыток благодарности Богу и славословие, тоска по Богу и ревность по Его славе, созерцание путей добра и зла и участи праведных и неправедных, обетования и благодеяния Божий избранному народу, его неблагодарность и падения, временные кары и конечное спасение, пришествие и вечное царство Мессии. [358] И это несомненно так. Однако вместе с тем анализ содержания псалмов показывает, что, по крайней мере, в более четверти из 150 псалмов содержатся прямые обращения к Господу с мольбой о гибели, покарании, осуждении, смирении врагов – нечестивых, грешников, злых, гонителей, притеснителей, беззаконных, в том числе беззаконных судей и бывших друзей, ставших врагами. В этом смысле Псалтирь, в общем не добавляя ничего нового к образу морали по сравнению с известным по другим книгам Ветхого Завета, привносит дополнительные коммуникативные и эмоциональные акценты в мироощущение христианина, и забывать об этом при анализе христианской этики никак нельзя.
Таким образом, абсолютность заповеди «Не противься злому» («Не отвечай злом на зло») в этике, проповедуемой Иисусом, кажущаяся.
