Я с интересом оглядел его и поинтересовался:
— Герцог Гросвенор Ферран Беладу кем вам приходится?
Этот маленький сухонький старичок, мучимый подагрой, несмотря на почтенный возраст, был завсегдатаем борделей, чем и 'прославился' на всю Луану. Притом горожане не знали, смеяться или завидовать удалому старцу — шлюхи крепко хранили его секреты за семью печатями.
— Младший брат.
— Дюсанг Лирой, — я слегка поклонился, чувствуя себя несколько странно. Одно дело общаться с подданными Андру в его присутствии, другое — знакомиться словно с обычными людьми.
Вампир снова усмехнулся и повел рукой, приглашая в комнату:
— Наслышан о вас. За такое знакомство надо обязательно выпить.
Упырь разлил вино в глиняные бокалы:
— Прошу!
— Надеюсь, хорошего наслышаны? — поинтересовался я, отпил и замолчал, смакуя напиток. Аскетизм аскетизмом, но, несмотря на простенькие кубки, вино в них разлили дорогое.
— Разного, — весело оскалился вампир.
Я в ответ лишь кивнул, не зная, о чем говорить с новым знакомым.
Упырь мое молчание истолковал как незаданный вопрос:
— Хотите знать, как я стал этернус?
Делать мне нечего, не гадалка, чай. Хотя… раз это случилось более двадцати лет тому назад, значит, это не происки Фирита, он тогда еще в коротких штанишках бегал. Значит, юный Беладу попросту оказался в неудачное время в неудачном месте, вот и все.
— Что нового можно узнать о встречах с вампирами? — поинтересовался я.
Мужчина рассмеялся:
— Я и забыл, что вы у нас знаток.
Мы еще немного помолчали, а затем я спросил:
— Ну и как вам живется в здешних краях после привычной роскоши?
Богатство этого рода было у всех на слуху. Я всегда удивлялся, почему это Фирит еще не дотянулся до него кровожадными ручонками. Наверное, оставил про запас на старость, так сказать. Или решил использовать в других целях: слабый род, старый герцог — последний прямой потомок мужского пола. Из детей — только малолетняя внучка, которую легко сделать дорогим подарком для нужного человека.
— Как и остальные братья, я сам выбрал это место, — улыбнулся Игнас.
Я чуть не подавился вином — ну и дела… монастырь вампиров?!
В глазах упыря мелькнула насмешка, и он вкрадчиво произнес:
— Хотите поговорить о нашей вере?
Я справился с кашлем и отказался:
— Благодарю. Меня и человеческая не вдохновляет, а от вашей я вовсе сблюю.
Вампир не обиделся, а только качнул головой:
— Ошибки молодости. Сам был таким же когда-то. Ничего, господин Лирой, вы примиритесь с Двуликим, когда настанет время последней встречи.
Тьфу на тебя, зараза! Чтоб твой язык усох, кровосос проклятый, за такие предсказания!
Я поставил кружку на стол и встал:
— Спасибо, как-нибудь обойдусь без бесед с богами. Мне, пожалуй, пора.
Вампир тоже поднялся, поклонился и улыбнулся:
— А вы приятнее, чем о вас говорят.
Дожил. Я уже нравлюсь нежити. Еще немного, и она ко мне брататься полезет!
Ответная улыбка могла сойти за оскал:
— Не обольщайтесь.
Вампир лишь плечами пожал и дружелюбно предложил:
— Я провожу вас до гостевых покоев.
Теперь черноволосый 'святоша' ехал недалеко от меня, правда, с попытками поговорить о вере больше не совался.
Ночью прошел обильный снегопад, и сугробы намело лошадям по брюхо. Вампиров это не волновало — они ехали осторожно, внимательно поглядывая по сторонам, словно выискивали невидимую угрозу. Я не сомневался, что повод для тревоги у них был: Пустошь — такая зараза, что и днем способна преподносить смертельно опасные сюрпризы.
— Кого стережемся? — спросил я у Андру, который предпочитал по-прежнему держаться рядом с нами.
Удивительно, но на этот раз бывшее высочество не стал трепать нервы встречным вопросом, а лишь вздохнул:
— Не 'кого', а 'чего'. Зимой вместе с сильными буранами притаскивает хищную паутину. Она моментально сгорает от прямых солнечных лучей, но в непогоду может просуществовать довольно долго. И что отвратительно — эта дрянь совершенно не заметна, пока на нее не наступишь. Поэтому в наших замках нет открытых дворов.
— А вы не боитесь залезть в паутину по дороге? — внезапно влез в разговор Рис.
На этот раз упырь, по-видимому, решил: хорошего понемножку.
— А вы как думаете, милитес?
— Я думаю, что вы ее каким-то образом видите.
— Не совсем так, — кивнул вампир, — но близко к правде. Мы ее чуем. Как любую не-жизнь.
Я уловил краем глаза движение: Агаи заинтересованно повернулся в нашу сторону. Сон в тепле рядом с маленькой целительницей и ее забота пошли парню на пользу. Правда, когда я спросил у Андру про здоровье мага, вампир лишь покачал головой и ответил, что зараза никуда не делась. Хорошо хоть больше не стало, и на том спасибо.
— Как это невидимое дерьмо охотится?
— Да так же, как остальная нежить. Высасывает кровь и жизненную силу. Когда собранные в кокон нити наполняются кровью, его становится видно. Правда, ненадолго — буквально через четверть часа кокон рассыпается на семена, которые уносит ветер. Если они попадают под солнечные лучи, то тоже сгорают.
— Семена или икра? — уточнил Агаи.
Вампир пожал плечами:
— Скорее всего, семена.
И в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил:
— Я их вскрывал. Под твердой оболочкой высушенная кровь и листок зародыша.
'Я их вскрывал' — кто бы сомневался! Подобным господам только дай полюбоваться на редкую дрянь… Чтоб мне на рогах у Мо побывать, но я уверен, что неупокоенный алхимик вился над этой мерзостью, как молодая мамаша над люлькой с новорожденным.
Семена… Сколько путешествовал в Пустоши, но о хищных растениях пока не слышал. Нет, на болотах живет какая-то мелкая дрянь, хватающая мух и мошек, но так она и в Наорге растет, и в Тхаре. Странных деревьев в Проклятых землях, конечно, предостаточно, но по счастью — вполне безобидных. Потому как дерево не зверь, бегать не умеет, а следовательно — и от солнца прятаться.
Но все-таки интересно… почему паутина появляется именно в мороз, раз это растение?
— А вас эта дрянь жрет? — задал вопрос Рис.
— Паутина свертывается в гигантский кокон, даже если в нее кинуть камнем… — ответил этернус.
О да… и камнями он пошвырять не забыл, и палкой наверняка потыкал.
— … так что мы ей тоже годимся на зуб. Все-таки кровь в жилах этернус течет, хоть и… не наша. Зато семена получаются нежизнеспособными. Кровь в них есть, а вот зародыша — нет.
Мысль о том, путем какого эксперимента князь это выяснил, заставила меня изумленно присвистнуть.
— Вы хотите сказать, что скормили этой твари своего собрата? — зло прищурился Лаланн.
