конструкций целевого языка, искажение смысла во многих случаях неизбежно. На основании опыта можно выделить два типа неверной интерпретации риторических вопросов читателями: (1) риторический вопрос принимается за действительный и (2) искажается значение риторического вопроса.
Интерпретация риторических вопросов как действительных
В случае, когда читатель считает риторический вопрос действительным, он, как правило, приходит к заключению, что спрашивающий хочет получить новую для себя информацию. В Мк 4:30 Иисус использует риторический вопрос 'чему уподобим Царствие Божие?' для ввода новой темы, однако читатели на языке кора (Мексика) поняли это так, что Иисус просил слушателей помочь Ему найти подходящее сравнение для Царствия Божия. Подобная же ошибка была замечена среди носителей языка трикве, где наибольшую трудность для понимания вызвал стих 1 Кор 3:5; те, кто помнил, что автором этого послания был Павел, никак не могли понять, что он имел в виду, спрашивая 'Кто Павел?' Читатели на языке гуарани (Бразилия) также были склонны понимать многие риторические вопросы как действительные. Буквальный перевод вопроса Иисуса 'разве вы не понимаете', обращенного к ученикам, значил не 'вы должны понимать', а нечто совсем другое: 'Я не понимаю, а вы?' В некоторых языках (например, чинантек (Мексика) и чуй (Гватемала)) все вопросы, использующие слова 'что' 'кто', 'где' и 'когда', могут быть только действительными, т. е. их задают только для того, чтобы получить новую информацию.
Неверное понимание риторических вопросов
Даже если читатель перевода правильно интерпретирует вопрос как риторический, конкретная форма этого вопроса может иногда ввести его в заблуждение. В Мф 3:14 Иоанн Креститель подчеркивает превосходство Иисуса, используя риторический вопрос в своем отказе крестить Его. Этот вопрос ('Ты ли приходишь ко мне?') был понят многими как выражение раздражения со стороны Иоанна, который был занят, крестя огромное количество людей, и сердился на Иисуса за то, что Тот пришел к нему, а не поискал кого — то другого.
В другом примере были неправильно поняты вопросы, задаваемые Иисусом с целью показать значение Иоанна Крестителя (Мф 11:7: 'Что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? человека ли, одетого в мягкие одежды?'). В данном контексте подразумеваемый ответ несомненно должен быть отрицательным. Однако помощник переводчика (знакомый с христианством) понял эти вопросы как имеющие обратный смысл, указав, что, во — первых, Иоанн когда — то выражал сомнение, что Христос — Мессия, а во — вторых, носил одежду из шерсти верблюда, которая, видимо, была чем — то редким и дорогим.
В Мф 18:12 читаем: 'Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся?' Этот вопрос призван показать необходимость заботы об одной заблудившейся овце, даже ценой оставления девяноста девяти других. В первом варианте перевода на язык чинантек (Мексика) этот стих начинался так: 'Думаете ли вы, что если у человека есть сто овец…' В такой форме вопрос представлял собой скорее насмешку над глупым хозяином, оставившем все свое стадо, чтобы найти одну овцу, т. е. вместо положительного ответа здесь подразумевался отрицательный — при том, что риторичность этого вопроса была очевидна читателям.
В большинстве языков есть вопросы, которые настолько часто употребляются в риторическом смысле, что стали уже неизменяемыми идиомами. В данной форме эти вопросы уже не могут быть действительными; так, в русском языке вопросы типа 'как знать?' или 'что с тебя взять?' вряд ли могут быть использованы для получения новой информации. Иногда переводчик использует эти застывшие формы, не отдавая себе отчета в особенностях их употребления. Например, фраза 'знаете ли вы, что…' нередко стоящая в начале вопроса и чаще всего в Библии имеющая значение 'вы должны знать' или 'конечно же, вы знаете' (например, в Рим 6:3, 16 и 7:1; 1 Кор 6:19 и 9:24), во многих языках имеет значение насмешки над тем, к кому обращен этот вопрос. Поэтому такие вопросы в буквальном переводе будут интерпретироваться как риторические, но их смысл при этом будет передан совершенно неверно.
Естественность и перевод риторических вопросов
Даже в тех случаях, когда буквальный перевод риторических вопросов не вызывает неверной их интерпретации, многие из таких переводов будут наверняка звучать неестественно и, возможно, приведут к двусмысленностям и неясностям, которых можно было бы избежать. Прежде чем переводить библейские риторические вопросы с сохранением их формы, необходимо выяснить определенные обстоятельства: частотность употребления риторических вопросов в ЦЯ, их допустимость в разных видах текстов, а также ту их форму, которая не только грамматически допустима, но и достаточно широко распространена.
В этой главе мы последовательно проводили мысль о том, что коммуникативная функция риторических вопросов в целевом языке (и в особенности ее отличия от функции таких же вопросов в оригинале) достаточно хорошо известна переводчику.
Важное значение имеет частотность употребления риторических вопросов. Когда одна из функций риторических вопросов в целевом языке и в языке оригинала совпадает, переводчик часто склонен сохранять форму оригинала во всех случаях, когда риторические вопросы в нем выполняют именно эту функцию. Однако более углубленное изучение целевого языка скорее всего покажет, что, хотя риторические вопросы в целевом языке и выполняют ту же функцию, что и в оригинале, частотность их употребления значительно отличается.
Частота использования риторических вопросов в переводе сильно зависит от способности переводчика распознавать те контексты, в которых вопросительная форма будет естественно звучать и верно передавать смысл, даже если в соответствующем месте оригинала нет никакого вопроса. Так, в одном языке частота употребления риторических вопросов в Новом Завете оказалась 'недостаточной', и для придания тексту естественности переводчик был вынужден вводить риторические вопросы там, где в оригинале их нет. Например, в Мк 2:19 на вопрос: 'Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених?' следует ответ о том, что они будут поститься в будущем; в этом языке слова 'и тогда будут поститься в те дни' были оформлены как риторический вопрос: 'Как смогут они есть или пить в то время?'
Аналогично, в Мк 15:29 восклицание 'Э! разрушающий храм, и в три дня созидающий!' было передано так: 'Ты говорил, что разрушишь храм? и Ты говорил, что построишь его в три дня?' В данном случае вопросительная форма явно выражает упрек и насмешку, тогда как буквальный перевод в утвердительной форме не смог бы передать этот оттенок значения. Поэтому такая трансформация не только звучит естественнее, но и точнее передает смысл.
В Мф 13:54:56 друг за другом идут шесть риторических вопросов подряд; в других местах Нового Завета также встречаются аналогичные серии. Однако во многих языках подобное скопление риторических вопросов недопустимо, а в других оно может означать, к примеру, крайнюю степень гнева. Поэтому часто приходится заменять многие из этих вопросов на соответствующие по смыслу утвердительные предложения — либо из стилистических соображений, либо чтобы избежать привнесения в текст неправильных коннотаций.
Кроме того, переводчик должен выяснить, не существует ли для риторических вопросов каких —
