«Интересно, слово «разбирательство» тебе ничего не скажет?»
– Да. Так будет лучше. Она мне нужна.
«Решительность – это, конечно, достоинство. Но не сейчас, дружок, не в этом случае».
– О да! Я вас понимаю. И…
Его превосходительство давно хотел взять такую вот глубокую и неоднозначную паузу.
– И? – не выдержал двойник.
– И вы получите вашу мистрис Эрмаад. Обещаю.
– Отлично. Я в вас верю, командор. Вы можете быть свободны.
«А теперь выдохни, подонок. Представление окончено», – подумал Лласар, но вслух молвил сухо и чопорно:
– Честь имею, ваше высокопревосходительство.
Урграйн церемонно кивнул, щелкнул каблуками, удалился, чеканя шаг. И каждый удар каблука по узорному паркету отдавался в его ушах победным маршем.
«Вот ты и попался, мажий прихвостень, вот ты и попался. Конечно, мы найдем мистрис Эрмаад, обязательно найдем. А заодно и того, чью маску ты осмелился носить без спросу».
Наверное, это прозвучит смешно из уст человека, десять лет только и делавшего, что ловившего, травившего и убивавшего тайных и явных врагов Эльлора, но узы боевого братства значили для командора гораздо больше, чем собственная жизнь. В отличие от многих, Росс Джевидж никогда его не предавал, ни на войне, ни по службе, и никогда не использовал втемную. Пора возвращать старые долги.
Фэйм даже не заметила, как задремала. Вернее, сначала она прилегла на застеленный старым матрасом гроб, который они с Россом предусмотрительно придвинули к камину, соорудив своеобразную лежанку. Правда, места на ней было маловато, но по обоюдному согласию решили спать по очереди. После вчерашнего знакомства с огнеглазыми тварями Фэймрил совершенно утратила покой. Едва за стенами дома по-настоящему стемнело, она то и дело оглядывалась на окно и дверь и едва сдерживалась, чтобы не вздрагивать от каждого шороха.
В общем, стоило ей пригреться, как сон унес растревоженную душу мистрис Эрмаад на мягких совиных крыльях далеко-далеко, то ли в прошлое, то ли в будущее. Там точно так же горел огонь в камине и Росс Джевидж задумчиво курил трубку, весь окутанный клубами ароматного сизого дыма, похожий на грозного горного духа из старинных легенд. Причудливая игра света и тени полностью изменили его грубоватое лицо, придав жестким чертам толику загадочности.
– Нет ничего. Нет никого. Только ночь и снег, – сказал Росс, не разжимая губ, и темные провалы его глаз полыхнули изнутри малиновым стальным расплавом.
Женщина резко проснулась, ее всю трясло от холода.
И холод этот шел из распахнутой настежь двери. В хрустальную ночь, сияющую черненым серебром. Тучи расступились, и засыпанное первым снегом старинное кладбище осветила луна.
Фэйм беззвучно словила губами воздух, не в силах даже закричать от ужаса: лорд Джевидж стоял в дверном проеме и, как ни в чем не бывало, курил, глядя на сверкающие от легкой изморози деревья и статуи.
– Росс… – прошелестела вдова.
– Нет никаких красноглазых теней, дорогая моя мистрис Эрмаад, – молвил он. – Вам причудилось.
О ВсеТворец! Вот-вот он повернется, и между век разольется горячая медь… Вот сейчас…
Не чуя под собой ног, Фэйм медленно встала со своего лежбища и… не пошла, а скорее поплыла, настолько плотным казался ей ледяной ночной воздух. Медленно, медленно…
– Ну, посмотрите же, нет там никого, – прошептал Росс.
Глаза у него были обычного цвета – темно-серые.
А огнеглазые смирненько сидели чуть в стороне – непроницаемо черные силуэты с оранжевыми прорезями без зрачков – и, похоже, боялись даже дыхнуть в сторону бывшего маршала Империи. Все знают, что нечисть, кроме святости храмовой земли и подлинного имени ВсеТворца, боится только настоящих безумцев.
«Нет! Не визжать! Не визжать и не валиться в обморок! Я приказываю тебе!»
– Холодно, давайте закроем дверь, – попросила Фэйм самым твердым и бесстрашным тоном, на который была способна в этот миг.
Получилось жалобно, если не сказать – жалко, но ведь у нее зуб на зуб не попадал.
– Ох! – милорд словно очнулся. – Простите! Я побоялся, что табачный дым вам помешает.
– И выстудили дом.
– На улице очень красиво, – вздохнул Росс. – Может, прогуляемся?
– Нет, – поспешно отрезала Фэймрил, и ее снова затрясло, как в лихорадке.
– Дьявол! – вдруг тихо вспылил лорд-канцлер и порывисто обнял за плечи. – Какой же я идиот. Напугал вас и заморозил. Давайте-ка подкинем дров в огонь и ляжем спать. Вы едва на ногах держитесь.
– А еще Кайр не рекомендовал вам курить, – невпопад пробормотала женщина.
Добавив пару толстых поленьев, Джевидж устроился на лежанке и сердито поманил к себе соратницу, по-сиротски сидевшую на корточках возле камина.
– Идите ко мне сейчас же!
– Зачем? – растерялась Фэйм.
– Затем, что вы вся дрожите и губы синие от холода, – пояснил он. – Вы же не собираетесь всю ночь сидеть у огня без сна?
– Да я, пожалуй, и не смогу вторую ночь не спать, – честно призналась женщина. – Но… вместе… не знаю…
– Я обещаю вести себя пристойно, – пообещал Росс. – Все-таки вместе теплее.
И обманул, разумеется, потому что приличиями тут и не пахло. Пришлось ведь чуть ли не сверху на милорда лечь, руками обхватить, да еще и лицом уткнуться ему в шею между колющимся щетиной подбородком и ключицей. И просто счастье, что соратник не видел в этот момент пунцовых щек и ушей Фэйм.
– Вот видите, так гораздо лучше. По крайней мере, мы не заболеем, – успокаивающе прошептал лорд-канцлер.
– Я поражаюсь, как мы до сих пор не слегли с воспалением легких.
– А ничего удивительного тут нет. На войне, как известно, никто насморком не болеет. Когда ты каждый день сражаешься за свою единственную жизнь, хвори попросту не липнут. Это я вам как старый вояка говорю. Промочи я два года назад ноги, как сегодня, уже лежал бы с жаром и с хлюпающим носом, а так – ничего не случится.
Низкий голос Джевиджа, его тепло и чувство защищенности стремительно убаюкивали Фэймрил. Она обняла милорда крепче, прижалась и неожиданно сквозь одежду почувствовала, что он чисто по-мужски отреагировал на ее неуклюжие телодвижения. И тут же весь, каждым мускулом, окаменел, не зная, куда деваться от стыда.
Но возмущаться и обвинять в домогательствах мистрис Эрмаад не стала. Во-первых, она уже почти спала, а во-вторых…
«Он – взрослый нормальный мужчина, и у него уже давным-давно не было женщины, – справедливо рассудила Фэйм. – Так что реакция вполне нормальная, тем паче неумышленная. И если сейчас кому-то по- настоящему неудобно, то это ему самому».
– Кх-м… – выдавил Росс. – Пожалуй, это самое неудачное признание за всю историю человечества.
– О! – сонно мурлыкнула усталая женщина. – Вы уверены, что речь идет именно о… признании?
– Абсолютно, – грустно молвил Джевидж. – И, надеюсь, мы вернемся к этому разговору позже.
– У-гу… поговорим… потом…
Через мгновение Фэймрил уже крепко спала.
А вот лорд-канцлер задремал очень не скоро. Его душили одновременно обжигающая ярость и безгласная нежность.
