воевавшим за Эльлор, в то время как все здесь присутствующие прятались у мамок под юбками.
Делать было нечего, пришлось отпустить убогого сержанта, тем паче сострадательный капитан Деврай не поскупился на несколько купюр крупного достоинства в качестве компенсации за беспокойство.
«Уж сколько лет и зим минуло, а не забылась мамашина наука ругани», – неожиданно подумалось Ниалу. Рэджи Коринейша была самой голосистой теткой на всем рынке.
Но милорд и вправду выглядел так, что краше в гроб кладут, и в своих обвинениях почтенный мэтр недалек оказался от истины. И тут же с неподдельной тревогой в голосе поинтересовался, не было ли у Росса рвоты с кровью, более всего опасаясь кровотечения или того хуже – прободения язвы. Но ВсеТворец миловал, а милорд оказался крепче телом, нежели смотрелся со стороны.
Кайр поджидал всю компанию в фиакре, не рискуя лишний раз мозолить глаза полицейским.
– Надо бы вас осмотреть, милорд, и хотя бы немного облегчить боль. Так что едем ко мне домой, – заявил профессор. – Там разберемся по порядку, что к чему. Мне совершенно не нравится ваша испарина и бледная кожа.
Финскотт поддакнул, мол, разделяет мнение наставника. Стоит оставить милорда хоть на полдня без присмотра, и тот уже в драку влез и по печеням отхватил. Но Джевидж уперся, как говорится, рогом. Нет, дескать, он желает вернуться на кладбище – немедленно, сейчас же.
– Милорд, там же опасно! – охнул Кайр.
– Нет там ничего страшного. А вот мистрис Эрмаад осталась совершенно одна и очень переживает.
– Та, которая из Сангарры? – подозрительно спросил Гриф, очень некстати напомнив о себе.
Лорд-канцлер резко вскинулся и с величайшим подозрением уставился на своего недавнего спасителя:
– Вы кто, собственно, такой, капитан Деврай? Откуда взялись? И за каким дьяволом вам понадобилась Фэйм?
Пришлось Грифу признаваться и подробнейшим образом рассказывать обо всех событиях последних трех недель: и про поиски убийц хокварских учеников, и про мэтра Эарлотта, и про визит в Университет. А ничего не попишешь, против воли Росса Джевиджа не пойдешь, он без клещей вытащит все, что захочет узнать. Кайр, к примеру, впервые приметил волчью хватку лорд-канцлера в разговоре и умение превращать почти дружескую беседу в форменный допрос. Профессор Кориней знай тихонько посмеивался над наивным юношей. До сего момента милорд познакомил молодого человека только с одной гранью своей натуры, именуемой «отец-командир». То ли еще будет!
Отговаривать Джевиджа от возвращения на кладбище пытались все трое – профессор, сыщик и студент – без ощутимого эффекта. С равным успехом можно было вручную перенести на другое место ЗлатоМост или заставить Аверн течь вспять. Воистину, нужно быть его императорским величеством, чтобы переубедить в чем-то упрямого канцлера.
Ругались и спорили вплоть до самой ограды Эль-Эглода, и, когда все разумные аргументы уже исчерпались, а Деврай и Финскотт, как самые молодые и сильные, начали между собой подозрительно переглядываться, намереваясь скрутить упрямца и увезти силком, начало твориться что-то странное. Поднялся ветер, в считаные минуты из легкого дуновения превращаясь в мощный ураганный порыв, кони занервничали и стали рваться из упряжи, точно почуяли приближение диких зверей, а из густой чащи раздался пронзительный вой.
– Что это? – прошептал вдруг Кайр, тыча пальцем в сторону кладбища. – ВсеТворец!
Словно шумела на ветру березовая роща. Только где найти листву в самом конце осени? Звук нарастал, пока не стал невыносим для человечьего уха. И тогда мужчины увидели, как из-за деревьев в их сторону движется волна золотого огня. Огромный сгусток пламени.
Джевидж уже открыл рот, чтобы крикнуть «Пожар!», но голосовые связки отказались подчиняться милорду. Из густого лилового мрака выскочили одна за другой чудовищные бестии – гривастые, острозубые и огнеглазые, целая стая жутких адских тварей, а следом за ними могучий черный жеребец легко перемахнул полуразрушенную ограду. На его спине, точь-в-точь неумолимая ланвиласса, восседала Фэймрил Эрмаад. Без огненного меча, зато простоволосая и с таким безумным взглядом, что казалось – из глаз женщины исторгается неземной свет.
Гриф Деврай натренированным движением выхватил револьвер, Кайр зашелся в позорном девчоночьем визге, профессор от восторга подавился своим любимейшим словцом, и только Росс прикипел к тому месту, где стоял, не в силах отвести взгляда от охваченной холодным пламенем женщины. Волосы ее сами собой шевелились, точно змеи.
– Исполнено! – взревел вороной, вставая на дыбы, и расхохотался.
– Мы нашли его! – вторили твари, кружась вокруг окаменевшего Джевиджа в бешеном хороводе.
Глаза, уши, гривы, хвосты и снова сияющие глаза. И так без конца.
Фэйм сама не заметила, как начала подпевать своре, вытягивая шею и запрокидывая голову назад, настолько это было заразительно. Петь луне и звездам, разбрасывать слова пригоршнями, крошить ломкую нездешнюю мелодию под копыта – что может быть лучше? Только свист ветра в ушах, только чарующий зов звезд, только прохладное дыхание луны…
– Не торопись Дорогами Песни, бесстрашная! Рано!
Звонкий голос вернул женщину из поднебесья.
– А он увидит вас? – вспомнила она неожиданно про особенность Джевиджа.
– Хо-хо! Это Великий Л’лэ не хотел, чтобы Мужчина-без-сердца зрил Огнерожденных, – обиженно фыркнул Неспящий, прядая ушами.
– Но он не боится, и он безумен, – возразила мистрис Эрмаад.
– Все вы – сумасшедшие.
– Почему ты называешь его так? Почему Мужчина-без-сердца?
– С-с-скоро узнаеш-ш-шь!
Великий Л’лэ не соврал, огнеглазые тоже – они привели Фэйм прямо к Россу, живому и невредимому. Огнерожденный приблизился и по-звериному осторожно принюхался к лорду Джевиджу.
– Этот подходит!
В медном расплаве лошадиных зениц полыхал огонь радости.
– Что значит «подходит»?
Но Неспящий не спешил делиться своими тайнами со смертной. В ответ он только нервно дернул шкурой, совсем как обычный конь, зато его свита разразилась воплями восхищения.
– Каково будет следующее пожелание? – вкрадчиво спросил Великий Л’лэ, склонив голову и изогнув шею так, чтобы глядеть прямо на Фэйм. – Желай, бесстрашная! Смелее!
Грива его стелилась по мокрой мостовой, как склоненное для присяги шелковое знамя.
И тогда мистрис Эрмаад достала из кармана «раковину». Почти торжественно, будто главное сокровище мира.
– Найди мне «зам*!*о*!*к» к этому «ключу», Великий Л’лэ.
Яростный хоровод Огнерожденных прервался, они бросились обнюхивать артефакт, толкаясь и поскуливая от нетерпения.
– Что здесь происходит? – тихо, почти шепотом, но без ожидаемой дрожи в голосе спросил Джевидж у мистрис Эрмаад.
Судя по всему, бывшего маршала не особенно пугала вся эта ожившая мистика, ему больше всего не нравилось, что Фэймрил сидит верхом на огромном коняге без седла и сбруи. А ну как свалится?!
«Вот что значит рациональный и практичный ум», – невольно восхитился профессор Кориней. Сам он откровенно трепетал каждой жилочкой… от восторга. Сбылась, сбылась заветнейшая мечта, утолилась вечная жажда чуда, которая терзает каждого волшебника. Ниал готов был молиться на Фэйм Эрмаад только за то, что она показала ему Великого Л’лэ, дала коснуться самой упоительной тайны всех времен. Теперь и
