ножен и осторожно рассек им незримый круг.
Санэ выглядел точно так же, как и при первой их встрече. Кенет наскоро представил певца своим спутникам. Воины нестройно откликнулись, Юкайгин же не обратил на певца ровным счетом никакого внимания.
— Вперед! — нетерпеливо произнес он. Санэ досадливо сморщился.
— Да вы хоть знаете, ваша светлость, где тут перед? — риторически вопросил он. — Ладно, пойдем...
С оружием наголо они пересекли внутренний двор, украшенный дивными изваяниями коней. За ними было очень удобно прятаться, пересекая двор короткими перебежками.
— Вот сейчас нападет на нас какое-нибудь чудище, — предположил один из воинов, выглядывая из-за мраморного крупа.
— Уж лучше бы напало, чем ждать невесть чего, — мрачновато отозвался другой воин.
— Где — в месте средоточия? — возразил Кенет. — Здесь чудовищ быть не может. Здесь нас поджидают только люди.
— Люди! — отсутствующим голосом произнес Юкайгин. Выражение его лица было совершенно непередаваемо. Кенета продрала дрожь, и он прижался на минуту к теплому обсидиановому лошадиному боку.
Наконец каменные лошади остались позади. Кенет попытался открыть дверь — сначала обычным способом, потом магическим, потом с помощью знака, отворившего дверь крепостной стены. Никакого результата.
— А ты постучись получше, — предложил Санэ, коснувшись кончиками пальцев руки Кенета, держащей меч.
Отчего бы не попробовать? Кенет стукнул как следует мечом по двери и обомлел. Каменную дверь удар деревянного клинка развалил надвое: сначала по камню зазмеилась едва заметная трещина, она быстро углублялась, мелкие камешки сыпались наземь; еще мгновение — и каменный монолит раскололся напополам. Его половинки пошатались некоторое время и упали беззвучно, как во сне.
— А вот теперь действительно вперед, — пробормотал Санэ.
Первым в каменный проем устремился Юкайгин. Он отшвырнул назад двоих воинов, попытавшихся было пролезть первыми и поразведать обстановку, и с медвежьей стремительностью ринулся внутрь. Его неудержимо гнал вперед неполученный ответ на незаданный вопрос.
Кенет перемахнул через каменный завал и бросился за князем, остальные — следом.
Когда Кенет настиг старого князя, тот уже вовсю рубился с отборными воинами Инсанны. Трое арбалетчиков с торчащими из горла метательными ножами валялись на ступеньках яшмовой лестницы; один из них еще слегка сучил ногами в агонии.
Ничего подобного Кенет за всю свою жизнь не видел. Конечно, он знал, что Юкайгин — человек недюжинной силы и редкостной живучести. Он слышал рассказы о выломанной двери в покои Акейро и собственными глазами видел балконную решетку, смятую руками князя. И все же Кенета оторопь взяла. Да и не его одного: личная стража князя Юкайгина, его лучшие воины — и те застыли, как истуканы, не в силах броситься ему на помощь.
Юкайгин был сплошь утыкан арбалетными стрелами, но они словно бы ничуть не замедляли его продвижения. Он взмахивал тяжелым мечом, словно цветущей веткой, легко и без усилия. Первого, кто осмелился напасть, Юкайгин попросту разрубил от плеча до паха. Остальные усвоили урок и поодиночке не набрасывались, но и тогда остановить князя никому не удалось. Наконец тяжелый меч князя застрял в одном из мертвых тел. Наемники Инсанны всей толпой бросились на Юкайгина. Воины из Сада Мостов оправились от первого изумления и кинулись им навстречу. Помочь своему повелителю им не удалось: князь сам не дозволил. Он расшвырял своих людей, как яблоки со стола, и вновь бросился к своему мечу. Меч застрял прочно и не поддавался. Один из наемников содрал со стены огромную тяжелую бронзовую блямбу неизвестного назначения и, прикрываясь ею, как щитом, кинулся на Юкайгина. Продолжая дергать застрявший меч, Юкайгин нанес могучий пинок по нижнему краю импровизированного щита. Бронзовый край рассек нижнюю челюсть наемника, и тот упал: княжеский пинок вогнал щит ему в самый мозг. Наемники накинулись на Юкайгина скопом. Оставив тщетные попытки добыть свой меч, Юкайгин натужно взревел, ухватил ближайшего наемника за голову и сломал ему шею одним движением мощных рук. Толпа наемников в ужасе отхлынула, но Юкайгин не воспользовался передышкой, чтобы еще раз попытаться выдернуть меч. Он словно забыл о нем. Он бросился на наемников с голыми руками — и нельзя винить этих опытных вояк за то, что они дали деру. Воинам Юкайгина оставалось только добивать тех, кто умер не сразу, да преследовать убегающих.
— Пойдем, — вполголоса предложил Санэ, потом взял Кенета за плечо и повел его за собой.
Кенет шел молча, не глядя перед собой.
— Ты бы по сторонам посматривал, — распекал его Санэ. — Не всех же наемников его светлость перебил. Может, и нападет на нас кто...
Нападение, как и предвидел Санэ, произошло — вот только завершилось оно сверх всякой меры необыкновенно. Едва только Кенет успел уклониться от удара мечом и отскочить в сторону, как стена, возле которой стоял наемник, дрогнула. Словно в сказке про богатыря-исполина, стена раскололась, и в ее проеме показался окровавленный кулак князя Юкайгина. Кулак разжался, могучая рука схватила наемника за грудки и утянула его за расколотую стену.
— Ну знаешь ли! — присвистнул Санэ, утирая пот со лба. — Такого даже в мире песен и легенд не бывает. Да такую песню и не сложить. Не поверит никто.
Кенет только головой помотал, приходя в себя.
— Похоже, господин наместник сегодня отомщен с лихвой, — трясущимися губами выговорил Санэ.
— По-моему, князю так не кажется, — возразил Кенет. — Пока тут есть хоть кто-то живой...
— Ты не болтай попусту, ты по сторонам гляди, — напустился на него Санэ.
— А почему не ты? — вспылил Кенет.
— Потому что я занят, — отрезал Санэ. — Я песню слагаю.
— Нашел время! — возмутился Кенет.
— Не мешай! — осадил его Санэ. — Можешь мне поверить, я знаю, что делаю.
— Хорошо бы мне еще знать, что я делаю, — процедил Кенет.
— Ах да, — спохватился Санэ, — я ведь не сказал тебе... Как этот мерзавец выглядит, помнишь?
Кенет кивнул.
— Помнишь рану у него на лбу? Это место соприкосновения с силой. Вот туда и бей. У тебя и оружие для такого удара подходящее.
— Так мне с ним... на мечах придется? — ужаснулся Кенет.
— А уж это тебе лучше знать, — заявил Санэ, явно теряя терпение. — Теперь дуй до конца коридора и направо. И помолчи, сделай милость. Кому сказано — не мешай.
Понимая, что большего от Санэ сейчас не добиться, Кенет и пытаться не стал. Он молча шел по коридору, страшась в душе того мгновения, когда коридор окончится и ему придется свернуть направо.
Кенет ведь полагал, что ему придется сражаться с Инсанной как магу с магом. И как только ему такая дурость в голову пришла? Как он мог напрочь забыть, что драться предстоит в чужом месте средоточия. Возможно — да нет, наверняка! — Инсанна пустит в ход свою магию. А вот Кенет будет принужден биться с волшебником не как маг, а как воин. Магический поединок не то чтобы не страшил Кенета вовсе, но юноше еще не пришлось переведаться с Инсанной магия на магию, так что исход чародейской схватки хотя бы непредсказуем. А вот поединок мечом к мечу Кенет Инсанне однажды уже проиграл. Опыт поражений — тот самый молот, который кует непобедимый меч, создает бойца из обычного человека. Но память поражений — это каторжные колодки на теле воина. Тут весь вопрос в том, что же возобладает — опыт или память? Никакого опыта из схватки с Инсанной извлечь невозможно, зато память о поражении не покидала Кенета. Он попытался насильно заставить себя забыть хоть ненадолго — и рубцы на теле противно заныли, словно старческие кости перед дождем.
Коридор кончился. Кенет свернул направо и вскоре уперся в массивную дверь. Открывать ее Кенету
