А улица эта, нельзя же не сказать, название свое оправдывала полностью. Если бы нелегкая и впрямь занесла в Найлисс аж восемь королей одновременно и притом с подобающей их положению свитой, никому бы не пришлось потесниться. Просторная улица... по такой при малейшем признаке военной угрозы конная сотня к городской стене враз домчится. А вот вражеские конники, наоборот, на ней застрянут — по любой из боковых и примыкающих улиц выметнуться врагу наперерез проще простого. Хоть и широкая она, эта улица Восьми Королей, а ясно, что прокладывали ее во времена немирья. Вон как все с толком проделано!
Впрочем, ни о чем таком Эннеари сейчас не думал и вовсе. Да он бы и не сумел. С той минуты, как улица Восьми Королей открылась его взору, он и вообще не мог думать — и даже подумать о том, что можно думать, тоже.
Найлисс не только назывался, но и был истинной жемчужиной суши. Ни Лерметт, ни папаша Госс не преувеличивали нисколько — скорей уж недоговаривали. Эннеари и представить себе не мог, что город, рукотворное создание, может быть прекрасен, как лес... как рассвет... нет, как лунная ночь, сияющая росой... нет, все-таки как рассвет... или... нет, как он сам — как Найлисс! Эта красота хватала за сердце, словно крик о помощи, и радовала, словно долгожданное признание в любви. Она обрушилась на Эннеари, подобно водопаду, и он уже не мог различить в ее слиянности никаких отдельных деталей — как невозможно разобрать водопад на отдельные капли и сдернуть с него завесу радужного дыма. Нет, немного погодя Арьен, пожалуй, и сумел бы избрать взглядом из этой согласованной гармонии отдельные красоты... даже почти наверняка сумел — когда бы не Лоайре.
— С ума свернуть можно! — ошеломленно стонал Лоайре. — Я никогда... нет, ну кто бы мог подумать, что простой эркер может придать дому такую стройность! А эти горизонтальные перетяжки — Арьен, ты только посмотри! И вон тот балкончик... это ведь уму непостижимо, верно? Нет, ты гляди, гляди — чтобы арки могли иметь такую форму...
— Лоайре! — проникновенно молвил Эннеари. — Если ты и дальше будешь бормотать про пилястры, колонны, контрфорсы, эркеры или, упаси тебя Свет и Тьма, крестовые своды, я тебя удавлю. Вот этими руками.
— Нет, а почему... — завел было Лоайре и даже надул губы сковородником, собираясь обидеться, но не успел. — А это еще что такое? — удивленно перебил он сам себя.
Там, куда указывала взметнувшаяся рука Лоайре, на стене в маленькой нише, обведенной очень простой и необыкновенно изящной каменной рамкой, висело и вправду нечто очень странное — словно бы кто-то приколотил к стенке книгу за заднюю обложку.
— Объявления это, — пояснил, обернувшись к эльфам, папаша Госс. — Так здесь принято. Удобная придумка. Которого человека оно не касается, тот мимо пройдет, а которому нужно, тот листок оторвет и с собой возьмет.
— Даже и не взду... — возмущенно начал Арьен и, не договорив, махнул рукой: Лоайре, не слезая с седла, дотянулся и сорвал один из листков. Сзади кто-то фыркнул — не иначе, Лэккеан — а кто-то из девушек совершенно отчетливо хихикнул.
— Вот это да! — восторженно выдохнул Лоайре.
— Ну и что там такое? — сухо поинтересовался Эннеари, все еще недовольный его выходкой. Ну прямо как маленький, честное слово! Всюду свои руки любопытные тянет. Никакого удержу на него нет.
— А ты послушай, что тут написано. — заявил Лоайре. — «Арамейльский университет объявляет набор студентов на отделения общей и специальной медицины, правоведения и древней истории. Приезжим людям и эльфам предоставляется общежитие».
— Ну и что? — пожал плечами Арьен. — У нас в Долине, что ни год, такие объявления бывают. Нет, ну вот зачем ты его сорвал, если оно тебе совершенно не нужно?
— Это еще почему? — запротестовал Лоайре. — Может, я как раз в Арамейль поехать собирался?
— Никуда ты не собирался, — безмятежно возразил Эннеари.
— Это еще почему? — наседал Лоайре.
— Потому что зодчих в этом году не набирают, — отрезал Эннеари.
Следовавшие сразу за ними обоими Аркье, Лэккеан и Ниест оглушительно расхохотались. Вот и затевай с такими посольство!
— Послушай, — отсмеявшись, поинтересовался Аркье, — я вот сколько эти объявления у нас еще читал, все никак уразуметь не мог — почему общежитие только для людей и эльфов? Разве гномы из других мест не могут учиться в Арамейле? Так почему же приезжим гномам такая немилость?
— Потому что приезжих гномов не бывает, — пояснил Лоайре — все еще слегка уязвленный недавней подначкой, но донельзя довольный тем, что может проявить свои познания.
— Да? — заинтересовался Аркье. — А кто у них тогда бывает?
— Родственники, — изрек Лоайре с таким видом, словно бы это и впрямь все объясняло.
Аркье, невзирая на свою пресловутую воспитанность, все же слегка вытаращил глаза.
— Ну, как бы тебе сказать... — пустился в объяснения Лоайре. — Вот если ты, к примеру, гном...
Судя по выражению лица Аркье, представить себя гномом ему было очень и очень затруднительно.
— И приехал ты... ну, хотя бы в тот же Арамейль. Быть такого не может, чтобы там не оказалось так уж и совсем никого из твоего клана.
Что да, то да, подумал Эннеари. Это родством гномы считаются кланами — а живут, где придется. Даже в самом малом поселении на полторы сотни душ беспременно найдется хоть кто-нибудь из твоего же клана. Чтобы гном среди гномов да родню не сыскал — не бывает такого.
— А если ты того же клана гном, значит, родственник, — заключил Лоайре. — Разве можно допустить, чтобы родственник вдруг в общежитие подался, как неродной? Ну, если у тебя там особо близкие друзья из людей или эльфов — тогда конечно... хотя тут уж скорее родня, чем тебя в общежитие отпускать, этих твоих друзей к себе перетащит. Друзья родственника тоже ведь не чужие, верно?
Лицо его приняло умиротворенное, мечтательное выражение — как и всякий раз, когда Лоайре принимался говорить об Арамейле. Скорее бы уж университет о наборе зодчих объявил, что ли, подумал с мысленным вздохом Эннеари. Конечно, двадцать лет ожидания — не срок... но если Лоайре придется ждать еще столько же, он и вовсе истоскуется.
Быть может, намечтавшись вдоволь, Лоайре продолжил бы свой рассказ о нравах гномов вообще и университетских гномов в особенности, однако на сей раз эти, вне всякого сомнения, увлекательные сведения так и остались невысказанными. Лоайре не то, что о гномах поведать — даже и помечтать толком не успел: папаша Госс приглашающе махнул рукой — дескать, нам сюда — и свернул в одну из боковых улиц.
— А зачем нам сворачивать? — поинтересовался Эннеари, поравнявшись со своим добровольным сопровожатым. — Улица Восьми Королей идет прямо к дворцу — или я что-то путаю?
— Не путаешь, — с обычной своей спокойной обстоятельностью пустился в объяснения мельник. — А только на дворец вы еще наглядеться успеете. Дворец Найлисский, конечно, тоже чудо из чудес, никто не спорит, и не полюбоваться им вовсе даже негоже. Но сейчас мы не к дворцу направляемся...
... Ну, кто не ко дворцу, подумал Эннеари, а кому как раз именно туда и путь лежит...
— ... а едем мы к Рассветной Башне. Если к ней потом со стороны дворца выезжать, она тоже смотрится хоть куда — а все-таки не так. Лучше всего выехать на площадь здесь, по Малой Ратушной улице. Тут тебе и красота, если кто понимает. Ты меня слушай, лучник, я тебе плохо не посоветую.
— И то, — согласился Эннеари, невольно перенимая выговор собеседника, вплоть до придыхания перед гласными. — Если мой... э-ээ... приятель не прилгнул, на Рассветную Башню и впрямь стоит поглядеть.
— Еще как стоит! — убежденно заверил его папаша Госс. — Ты... ты такого никогда в жизни не видывал. Даже у вас такого нет. Вот погоди, сейчас поворот будет, а сразу за поворотом Башня и откроется.
Он еще и договорить не успел, когда улица резко повернула, и взорам потрясенных путников открылась Рассветная Башня. Из уст эльфов единодушно исторгся слитный стон восторга, искренний и
