— Верно, — с достоинством кивнул мельник. — А вот тебя как звали, я запамятовал, ты уж прости.
Оттого, что мельник забыл его имя, Эннеари почему-то внезапно сделалось удивительно легко и весело. Он даже губу незаметно прикусил, чтобы не рассмеяться ненароком.
— Эннеари, — ответил он, стараясь, чтобы голос его звучал так же степенно и неторопливо, как у мельника, и это усилие развеселило его еще больше.
— Верно, — сам себе подтвердил обстоятельный мельник, утирая лысину большим платком, явно для этой цели предназначенным. — Так тебя и звали, лучник. Я и позабыл за давностью. Почитай, год миновал, как не виделись. Отчего не наезжал в наши края? Твоих сородичей у нас за этот год столько перебывало, что всех и не упомнишь, а тебя нет как нет. Или брезгуешь?
Вот когда Эннеари в полной мере понял прошлогодние метания Лерметта — а ведь тот был опытным послом... куда Арьену до него! Лерметт наверняка нашел бы, что ответить, а не сидел в седле, как чучело бессловесное, не в силах проронить хотя бы словечко. Так ведь не любое словечко тут сгодится... где же оно, то самое, единственное? И чем только Эннеари думал, когда посольство затевал? Еще оно, по существу говоря, и начаться-то не успело — а ему уже до жути ясно, что никакой он не посол, и даже не похож нисколечко. Растерялся, как есть растерялся — а ведь ему всего-то и нужно, что ответ достойный найти. Сделать то, что обязан уметь всякий посол: правильно ответить. Так, чтобы не обидеть. И чтобы не выдать вот этой своей нелепой растерянности. И не выказать дикого ликования, охватившего его, когда он понял, что все, чем он мучился весь минувший год — призрак, тень, прах... что он прощен за то, в чем не был виноват. Ответить просто, дружелюбно и спокойно.
Арьену казалось, что он барахтается в тенетах своей растерянности несчетные века. И лишь когда мельник отнял платок от головы и принялся неторопливо и обстоятельно его складывать, Эннеари понял, что на самом деле промелькнуло всего несколько мгновений.
— Как можно? — улыбнулся Эннеари. — Разве бы я мог побрезговать селом, где мы обзавелись такой славной Мышкой?
Папаша Госс так и просиял ответной улыбкой... уф-ф — значит, слово найдено верное.
— Мышка, и верно, хороша была, — с бесхитростной гордостью заявил он. — Как она, кстати, поживает?
— Думаю, неплохо. — Теперь Эннеари улыбался уже без всякого принуждения, от души.
— Так она у приятеля твоего осталась? — сообразил папаша Госс.
Эннеари кивнул.
— Тогда и вправду неплохо, — умозаключил мельник. — Приятель твой — парень надежный. Уж он-то за лошадкой присмотрит, как должно.
Эннеари снова кивнул, изо всех сил стараясь не кусать губы. И того уже довольно, что он это сделал минуту назад. Посол он или нет, в конце концов? Если всякий раз, когда нужно скрыть неуместный смешок или улыбку, он станет кусать губы, то еще его посольство завершиться не успеет, а губы он себе отъест напрочь — да к тому же, пожалуй, с языком впридачу. Нет уж, Арьен, хватит. Назвался послом — так и начинай привыкать.
— Очень даже надежный. — Мельник продолжал меж тем развивать полюбившуюся ему мысль. — Не какой-нибудь там свистоплюй. Как есть обстоятельный. И слову своему полный хозяин. Это я сразу приметил, уж будьте спокойны.
Эннеари мысленно благословил мимоходом все силы мироздания за то, что рядом с ним едет Лоайре, а не кто-то другой — скажем, Лэккеан. Тот бы нипочем не удержался. Но и Лоайре бок о бок с Арьеном давился смехом — незаметно для папаши Госса, но совершенно внятно для Эннеари.
— Вот он как посулил нам вспоможение королевское, — неторопливо излагал мельник, — я сразу понял, что так тому и быть — а кто другой бы и усомнился. А парень для нас и вправду расстарался. Вот не поверишь, лучник — неделя всего и прошла, как оно прибыло. И как он так быстро скрутился? Такой далеко пойдет, вот попомни мои слова.
Лоайре тихо пискнул — почти на грани слышимости. Эннеари держался невозмутимо, словно каменный, совершенно не представляя себе, хватит ли у него сил на эту невозмутимость еще хоть на полмгновения.
— Дельный парень, — удовлетворенно подытожил папаша Госс, — и умница притом. С таким дружить никому не зазорно. Ты с ним водись, лучник — уж кто-кто, а он тебя дурному не научит.
— Да я, собственно, к нему и еду, — сдавленно отозвался Эннеари.
— Проведать решил? — одобрил папаша Госс. — И то дело. Друзей забывать негоже. Проведай, а заодно и Найлиссом полюбуйся... в первый ведь раз сюда приехал?
— В первый, — ответил Эннеари гораздо более твердым голосом, чем ожидал от себя.
— Вот оно как... — Папаша Госс на мгновение призадумался. — Знаешь что, лучник — давай-ка я тебя провожу малость. Так оно вернее будет. Не то заблудишься ты в здешних улицах с непривычки за милую душу.
— А ты Найлисс так хорошо знаешь? — искренне удивился Арьен.
— Я-то? — гордо переспросил мельник. — Да я сюда, почитай, лет с десяти дважды в год наведываюсь. Цены здешние на зерно, на муку посмотреть... опять же сорта какие и в каком спросе. Да наших сюда много ездит. Мастерицы тоже почем зря наведываются — новые рисунки кружев посмотреть. Ну, мне таскаться бесперечь не с руки, но уж два-то раза в год — всенепременно. Так что мне ли Найлисс не знать! Всем городам город!
Похоже, Найлисс не зря прозывается «сухопутной жемчужиной», подумал донельзя заинтересованный Эннеари. Иначе отчего бы заезжий мельник, и тот гордился его красотой — да настолько, что готов отложить собственные дела и сопроводить новоприбывших эльфов по улицам столицы?
— Вы ведь и не знаете, как надо ехать дальше, — непререкаемым тоном заявил папаша Госс. — А уж если вы в город прибыли через Посольские Ворота...
Надо же, подумал Эннеари, все одно к одному. Даже и ворота называются достодолжным образом. Будто весь мир сговорился со мной, и ворота тоже участвуют в сговоре — а я сам и знать ничего не знаю. Посольские Ворота... может, это предвестие удачи?
— ... то и ехать вам надо через улицу Восьми Королей, и никак иначе. Она вас и к Рассветной Башне прямиком выведет — а кто если Рассветной Башни не видел, тот, почитай, в жизни и вовсе не видел ничего... да вам-то откуда знать! Вы ведь едва в город въехали. Кроме Зернового Рынка ничего и увидеть не успели.
— Ну, отчего же, — мечтательно протянул Лоайре. — Зерновой Рынок — это очень и очень даже... если знающим глазом посмотреть... да-а!
Эннеари так и обмер. Лоайре есть Лоайре — никогда не знаешь, чего от него ожидать. Хотя... если вдуматься, то от Лоайре, слегка (а может, и не слегка) помешанного на зодчестве во всех его проявлениях, как раз чего-то такого ожидать и следовало. И вообще, по здравом-то размышлении — ну чем Крытый Зерновой Рынок хуже овсяного супчика? Вовсе даже ничем.
Папаша Госс окинул Лоайре взглядом заинтересованным и уважительным. Вот чем Луговина и хороша, промелькнуло у Арьена в голове. Любой другой принялся бы вопить, что эльф, знающий толк в крытых рынках — это не иначе, как конец света. Эннеари и сам едва не поддался на миг этому заблуждению. А вот для уроженца Луговины подобные предрассудки ровным счетом ничего не значат. Разбирается — и хорошо. Значит, умница. Значит, парень дельный и... как там в Луговине говорить любят?.. ах да, основательный. А если он при этом еще и эльф, так оно ведь никому не мешает. Эльфам ведь тоже никем не запрещено быть основательными. Эннеари мысленно хмыкнул. Основательный эльф, скажите на милость. Особенно к Лоайре эти слова отнести можно... чуден, однако, этот мир! Каких только дивных дел в нем не насмотришься.
А папаша Госс тем временем уже зашагал по направлению к широкой просторной улице — Восьми Королей, надо полагать — даже не дав себе труда подхватить поводья коня Эннеари или как-либо еще, словом или делом, вынудить кавалькаду эльфов следовать за ним. Похоже, он и не думал, что им может прийти в голову что-либо иное, кроме как направиться за ним вослед. Эннеари, забавляясь в душе, тронул поводья, но нужды в том не было, ибо Черный Ветер уже следовал за энергичным мельником. Не иначе, ему тоже хотелось въехать в Найлисс по улице Восьми Королей.
