что эхо его биения подкатывало под самое горло. Вот она, женщина, достойная Териана — и она выбрала его без принуждения... а всякая там бледная немочь придворная может утереться своими драными подолами! Право, есть чем гордиться — да разве хоть до одного из смертных снизошла такая неземная красота? Ну да, вон королю Лерметту одна такая глазки строит — но ведь он ее покуда не заполучил. Уж если мужчина заполучит желанную женщину, не так он на нее смотрит. Нет, издевается над ним его красотка, голову венценосную морочит — и только. А Териану никто голову морочить не посмеет. Уж он-то свое получил — да вдобавок пальца о палец ради этого не ударил. Сама пришла, сама... и кровь струилась по жилам, неслышно грохоча... Териан, как дурак, обмирал от этого грохота — до той минуты, когда Джеланн прильнула к его груди.
Преснятина. Вот же ведь самая что ни на есть преснятина. Подобного разочарования Териан в жизни своей не испытывал. Одна только гордость и подстегивала его — иначе он бы, пожалуй, и не управился с развязной эльфийкой. То-то бы позору... но нет, все сошло благополучно, хотя Териану пришлось едва ли не заставлять себя. Еще бы! После истекающего кровавым соком мяса, щедро осыпанного огненным перцем, пресная каша в рот не лезет. Нет, силком ее в себя упихать можно — но удовольствия никакого. И подумать только, что жаркими от поруганной гордости бессонными ночами Териан мечтал, чтобы женщина выбрала его сама! Нашел, чего хотеть, называется. Да что за сласть, если женщина сама предлагается? Преснятина. Вот если она сперва ломается, презрительно вздергивая подбородок — и только потом, обессиленная болью, начинает умолять, и ты вдыхаешь запах ее страха, ее отчаяния... от женщины, которая пришла сама, не пахнет ужасом и ненавистью... самой острой и изысканной приправой... нет, удовольствия Джеланн не доставляла ему ровным счетом никакого. Идиотка. Она отдала ему себя, навеки излечив его достоинство... и навсегда отбив охоту испытать подобные ощущения еще раз. Она многому его научила, она воочию явила ему тщету его прежних мечтаний... так почему же она не остановилась на этом? Почему она пришла еще раз?
Больше ты никогда ни к кому не придешь. Слишком я благодарен тебе за ту первую ночь и слишком ненавижу за вторую, чтобы позволить тебе прийти еще к кому-нибудь. Это на придворных подстилках любая собака валяться может, а ты не такая. Ты другая. Я не сделал тебе больно, как им. Я убил тебя сразу. Быстро. Ты даже понять ничего не успела, верно? Еще бы. Ты никогда ничего не понимала.
Териан левой рукой коснулся шеи Джеланн. Ничего. Совершенно ничего. Под пальцами не промелькнуло и намека на биение. Пожалуй, она и в самом деле мертва.
А если мертва, так и нечего над ней рассиживаться. Скоро сюда придет Эннеари. Сам придет. Если Джеланн сказала правду, ждать уже недолго.
Глава 12
Зверь Дарео
Впоследствии Орвье не раз думал, что этой вылазки в лес вдвоем с Аннехарой ему не забыть до конца своих дней. И если Аннехара при воспоминании об их злоключениях неизменно разражался ехидным сухим хохотом, то Орвье столь же неизменно краснел — еще и потому, что не мог, подобно великому аргину, беспечно посмеяться над собой. Этой своей слабости он стыдился едва ли не больше, чем своих тогдашних действий — недотепа, как есть недотепа! И как ему только в голову пришло...
Нет, вначале ничто не предвещало неприятностей. Орвье без малейших хлопот собрался в дорогу, незамеченным покинул дворец... ну, может, и не совсем незамеченным, но, во всяком случае, ни для кого не подозрительным. Он, конечно, лопух, это ему отец каждый день твердит — но ведь не настолько лопух, чтобы выглядеть смущенным или взволнованным, нетерпеливо расшагивать или, еще того хуже, прокрадываться в конюшню с героическим и решительным выражением лица. Настолько глупых принцев не бывает. Нет, походка должна быть самой что ни на есть повседневной, и выражение лица тоже повседневно приветливое — никаких излишеств вроде наигранного равнодушия или, еще того хуже, скуки. Все как всегда — и никого не заинтересует, куда это собрался аффральский принц, да еще под вечер. Прогуляться его высочеству захотелось, вот и весь сказ.
До Северных Ворот Орвье добрался, ни у кого не спрашивая дороги — уж настолько-то он уже успел освоиться в Найлиссе. Аннехара уже дожидался его там — каким, интересно, образом, если Орвье выехал первым? Ладно... какая разница? На то Аннехара и великий аргин — куда уж недотепе-принцу с ним равняться!
Покинуть город через Северные Ворота им обоим удалось без препон — и это не говорило о беспечности найлисской стражи. Дело в другом... совсем в другом... в том безграничном доверии, которое питали жители Найлисса к своему молодому королю. Сказал Лерметт, что со степью настал мир — значит, мир и есть. А мирных гостей в воротах не задерживают и тем более не обыскивают. Орвье не раз случалось бывать в городе не только в одиночку, но и вместе с кем-нибудь из участников совета — с Аннехарой в том числе. Он видел, как горожане смотрят на Аннехару. Как на любого другого, вот как. На тех, кого можно заподозрить во враждебном умысле, так не глядят. Все это было... ну, вроде как Лерметт за степь и за ее повелителя перед Найлиссом поручился — и его поручительства оказалось довольно. Подобное доверие восхищало Орвье и одновременно пугало. Он ведь тоже будущий король... неужели и он когда-нибудь сможет так? Да нет... наверняка нет... это ведь каким же надо быть и что сделать, чтобы заслужить такое спокойное бестрепетное доверие! Ему оно не по плечу, нечего и мечтать.
Но несмотря на горькие самоуговоры, несмотря на все отчаянные попытки смотреть на себя трезво и не самообольщаться, Орвье все же размечтался исподволь о будущей своей державной мудрости. А почему бы и нет? Ведь он за это недолгое время стольких королей повидал — неужто же он ни одного урока для себя из увиденного не извлек? А если увиденное на деле применить, да с умом... Вот на этом месте мечты останавливались, да так резко, что Орвье едва не натягивал поводья, чтобы осадить коня вслед за ними. По части ума Орвье ничем особенным похвалиться не может. Это отец ему постоянно твердит — чтоб не возомнил себя умником да не полез в дела, в которых ничего не смыслит... но ведь здесь, в Найлиссе, Орвье ничего еще покуда не испортил... да и Аннехара навряд ли стал бы прислушиваться к глупостям — разве нет? Так может быть, все-таки когда-нибудь...
Но тут дорога кончилась, а вместе с ней и мечты. Начинался лес. На слегка припорошенную первым снегом опушку Орвье направил коня если и не с верой в себя, то, во всяком случае, с некоторой надеждой. Однако судьба не отмерила этой надежде долгий век. К тому моменту, когда в третий раз пришлось спешиться, Орвье уже успел изругать себя всеми известными ему словами. Как он мог быть таким самонадеянным? Как его только угораздило прислушаться хоть на мгновение к тому, что говорит эттармский оборотень? А еще говорят, дескать, слушай опытных людей да премудрость копи... как бы не так! Слушай опытных людей, хорошенько слушай — и напоминай себе ежеминутно, что сам ты ничуточки не опытный и тем более не премудрый... а значит, все, что ты услышал, к тебе ни малейшего отношения не имеет. Пока своего ума не нажил, чужим не воспользуешься. Нет, ну кой бес его толкал принимать слова Эттрейга за чистую монету? Эттрейгу вольно говорить, что заблудиться в даже и в незнакомом лесу невозможно — так же невозможно, как в собственной спальне. Что все эти овражки и распадки, кочки и пригорки, стежки и тропинки, деревья и кусты настолько разные, что спутать их не легче, чем кровать и поставец. Нет, он не лгал, но... думать надо было, твое аффральское высочество, хорошенько думать — а кто это все говорит! Даже не будь Эттрейг оборотнем... любой эттармец в любом лесу как дома — хоть бы и в незнакомом. А уж волк и всяко дорогу сыщет. Но ведь они-то оба ну никак не волки! И если вдуматься, Орвье порядком виноват перед великим аргином. Как и всякий, кто давно и привычно знает, что воли ему все едино не дадут, а значит, не к чему и пытаться строить планы, раз им не дано осуществиться, Орвье почти бездумно положился на своего старшего сотоварища — и напрасно. Оно конечно, от степняка в лесу толку все-таки малость побольше, чем от дворцового шаркуна... но вот именно что малость. Выносливости Аннехаре не занимать, что конному, что пешему — но и только. В степи он бы нипочем не сбился с пути — а вот в лесу для него все деревья на одно лицо... хотя откуда у деревьев лица?.. — на одну ветку, наверное... тьфу, что за ерунда в голову лезет! Полный сумрак в мыслях... и в лесу точно такой же. На небе ни звездочки, все как есть хмарью затянуто, снег валит все сильнее... да как же Орвье не стыдно было навязать Аннехаре главенство в из маленьком отряде, когда степняк заведомо не сможет вывести их к цели! А Орвье не сможет
