— Рисковать не будем. Я займусь картошкой, а тебе достается честь нанизывать хлеб на прутики.
— Тоже дело, — легко согласилась Лин.
Вскоре мы уже уплетали свежезажаренную ветчину с печеной картошкой. Хлеб подгорел местами, но я все равно не ел ничего вкуснее. Забавно: на ферме всегда было где развести костер, а на кухне — взять овощи и мясо. Почему же мы никогда так не сидели?
Впрочем, еще более дико было бы представить, что мои предки разжигали костры на площадях Сорлинн, чтобы подрумянить окорок. Каждому свое.
— Мне снился поразительный город, — задумчиво объявил я, вытаскивая из углей яблоко. — Город- легенда. Я слышал о нем, но ни разу не представлял так близко, так ярко.
— Во сне? — Лин опустила мешочек с изюмом. — А наяву ты его ни разу не видел?
— Кто-то из моих предков видел. У тебя так никогда не бывает?
— У меня? Нет, — она нахмурилась. — Я редко помню сны. Чаще снится что-то волшебное. Иногда мы с мамой собираем цветы, иногда я скачу на лошади. Бывает, у мэтра появляется рука, а иногда, — она запнулась, — я вытягиваю руки, и вокруг летят искры.
— Мне никогда не снились родители, — признала я. — Ты счастливица.
Лин покачала головой.
— Просыпаться все равно приходится. Я бы посмотрела мир чужими глазами: бабушкиными, мамиными. Представляешь Лин, которая жила тысячу лет назад? А если у меня в предках были драконы? Засыпаю — и лечу над полями, выше ветра, быстрее любого мага! А увидеть свет глазами самого первого дракона? Первого человека?
— Я бы не отказался, — кивнул я.
— Серьезно, Квентин, если тебе это не приснилось, — она улыбнулась одними глазами, — тебе позавидовал бы кто угодно.
— Ты столь пламенно восторгаешься, что я начал сомневаться, — я потянулся через остывающий костер. Вот они, «Мифы и легенды». — Помнишь «Врата времени»?
— Почти наизусть. Ты и их видел?
— Я видел город, где, по легенде, они должны стоять, — я задумчиво погладил переплет. — Я не видел самих врат, но… на миг мне показалось, что они зовут меня.
— Значит, некоторые драконы на самом деле ушли в прошлое, — .тихо промолвила Лин. — Самые благородные из них.
— Или самые трусливые!
Мой ответ прозвучал резко, резче, чем я ожидал. Во сне я готов был предать память родителей. И, проснувшись, не находил себе оправдания.
— Их могли обмануть, — произнес я тише. — Уходя, они верили, что спасают мир, но так ли это было?
Лин уверенно кивнула. Ну-ну. Кто из нас ведет род от драконов, а?
— Они уберегли нас, — решительно заявила она. — Ты же помнишь: земля истончилось, поднялась вода, и драконы поняли, что в этом веке им не место.
— А в прошлом, значит, земля была крепче, репа слаще, и огненные ураганы встречали рукоплесканиями, — язвительно отметил я.
— Так было!
— Ага. Десять раз. — Я с отвращением посмотрел на книгу. Все-таки умудрился посадить жирное пятно, молодец. — Глупый, трусливый миф.
— Думаешь, они ушли обратно во дворцы, не пожертвовав ничем? А Первый, который сбросил крылья, отказался от огня и принял воду, стал человеком? Он говорил о душе, о том, что каждая жизнь вечна, что драконы своим бездумным огнем износят землю! Трус?
Я чуть было не брякнул: «нет, идиот», но, глядя на ее лицо, словно освещенное изнутри, удержался. Вместо этого я сказал:
— Не знаю. Темно уже, поздно. Давай спать.
Костер мы затоптали быстро: вечерняя роса уже сошла, было влажно и прохладно. Лин достала из сумки тонкое, прочное полотнище и устроилась по одну сторону костра, ближе к реке. Я завернулся в плащ в смутных сумерках по другую и уже засыпал, как в темноте раздался шепот:
— Квентин?
— Как ни странно, еще здесь, — шепотом же отозвался я. — Лелею мечту об отдыхе.
— Ну и зря. Лучше ответь, только честно: ты веришь, что все это было? И драконы не ведали страха воды, и люди становились драконами, и любой мог уйти в далекое прошлое и построить жизнь заново?
— Наверное, не любой, иначе какой смысл жить? Врата стояли не для всех, Лин. Только для драконов. Их возвели в знак покаяния в год первой казни… да они и были покаянием. Символический способ искупить ошибку, совершенное изгнание без малейшей надежды вернуться. Драконы больше не хотели проливать кровь. Потом, правда…
Я услышал, как Лин недоуменно приподнимается в темноте.
— Квентин… этого не было в книжке.
— А истории о драконьих свадьбах, что рассказывала тебе няня? Они были в книжке?
— Они были на самом деле! И не тысячелетия назад!
— Кто сказал, что правду не передать через тысячелетия? Мне рассказывали родители, — я почувствовал, что ступаю на тонкий лед, и утих. — Они не любили эту легенду. И драконов, ушедших через врата, называли трусами.
— Очень трусливо: пожертвовать собой ради тех, кто и летать-то не может, — с горечью произнесла Лин.
— А толку? Я говорил с де Вергом вчера, в карете. По его словам, высокая вода идет на север. Все еще. Несмотря на красивые жесты. И если уж мы погибнем, честнее бороться. Как мои… как другие герои мифов.
— Так если вода поднимается от драконьего огня, им тем более стоило уйти! Ты веришь легендам, почему не этой?
— «И обрушится гнев водопадом, — процитировал я, — и угаснет тайный огонь в чертогах, и наступит вечер». Я верю мифу; я не верю в то, что бегство было актом искупления. Они могли драться и погибнуть, отправиться в поход за утерянными знаниями, сложить крылья и жить среди людей, наконец!
— Тот, кто жертвует, не может быть не прав.
— Если он жертвует, а не бежит. По-моему, мы сейчас опять погрязнем в философии. Давай спать.
— «Давай спать», акт первый, сцена вторая, — покорно согласилась Лин. — А все-таки они правы! Хоть и драконы. Они ведь растеряли свои умения, не могли помочь ни другим, ни себе. Кому они были нужны в этом времени?
Я сел в темноте.
— Тебя это занимает? Что и ты окажешься никому не нужной, если не попадешь в Галавер?
Лин молчала.
— Когда я работала за стойкой, я была нужна, — наконец сказала она. — Мне хотелось быть нужной. Но на моем месте мог быть кто угодно. Никто и не заметил бы подмены.
— Неправда.
Я хотел коснуться ее плеча в темноте, но удержал руку.
— Неважно. Я туда не вернусь.
— Лин… — я запнулся. — Драконы были нужны своим. Не в магии дело. Если бы они не ушли, все повернулось бы по-другому. Только представь! Войны не было, дракон Вельера не перешел грань, твоей няне не пришлось бежать, я вырос рядом с родителями — рано или поздно вернулся бы огненный век. Мы бы вернули магию, Лин! Но драконы выбрали прошлое, и мир перешел в другие руки. Иногда стоит сделать шаг, и все изменится.
— То есть мне стоит подождать, пока мир окажется под моими подошвами? — Она улыбнулась в
