легко признаваться в слабости, глупости и подлости? Если б я смог настоять на своем и заставить брата отдать приказ… Если б я догадался сам наорать на него… может, ничего этого и вовсе бы не было. И граф Лэрис был бы сейчас генералом Лэрисом, а не сержантом Вергеном. А если б я получше соображал, может, мне и не пришлось бы просить графа Лэриса о том, о чем я его попросил. Но я просто не сумел придумать ничего другого. А может, в глубине души все еще ненавидел графа Лариса, считая, что это он виноват в смерти моего брата.
— Не так легко… узнавать подобные вещи, — промолвил принц.
— Я не ради себя все это делал… и не ради брата… — устало сказал король.
— Так можно оправдать что угодно.
— Можно. Так оно обычно и делается. Я поступил, как все. Просто потому, что не нашел другого способа.
— Мама… ты считаешь, что отец прав? — негромко спросил принц.
— Знаешь, — откликнулась королева Кериан, все это время молчавшая, — бывают такие ситуации, когда лучше что — то сделать плохо, чем не сделать ничего. Думаю, это была одна из них. Не будь твой отец королем, ему не пришлось бы поступаться совестью. А так… от короля всегда требуется решение. Даже если он не знает, как поступить. Даже если он не видит верного пути. И никого не интересует, во что это ему обойдется.
— А во что это обойдется остальным? — хмуро спросил принц.
— Правильно, — кивнул король Илген. — Остальным это обходится, как правило, еще дороже. Но кто — то все равно должен решать.
— Но все равно… это…
— Есть ошибки, которые делаешь в двадцать и осуждаешь в сорок, — тихо сказала королева. — Но только потому, что когда — то сделал их в двадцать, а потом всю свою жизнь нес за них ответственность. Да, ты возмущен, хотя тебе не только не сорок, но даже и не двадцать. Но это потому, что твой отец не забыл ни своих ошибок, ни то, что это было ошибками. И тебя воспитал уже с учетом этого. И ты уже сейчас понимаешь то, чего твой отец не понимал тогда, будучи куда старше. Так что скажи спасибо и отцу, и сержанту Вергену. Тебе тоже есть за что его благодарить. Без него ни твой отец не стал бы таким, какой он есть, ни ты.
— Я должен подумать обо всем этом… — тяжко вздохнул принц.
— Сказка получилась совсем не веселая, — развел руками его величество.
— Ты предупреждал. — Королева с участием посмотрела на мужа.
— Теперь я понимаю… почему ты должен, — промолвил Ильтар. — Но сержант Верген… за все это время ни разу… я ведь даже ничего не слышал о нем! Ох, я совсем запутался… понятно, почему этого нет в истории! Такого никакая история не выдержит!
— Сержант Верген благородный человек, — сказал король. — Нет, не то. Сержант Верген — святой. А ты… В отличие от меня ты пока не связан клятвой. И на тебе нет вины. Но все же… я надеюсь, что и ты станешь прислушиваться к сержанту Вергену и его ученику Карвену.
— А что, если… — Принц запнулся, но все же продолжил: — А что, если сержант Верген потребует чего — то плохого? Опасного для государства, подлого… или просто неправильного? Ты и тогда согласишься?
— Сержант Верген никогда не сделает этого, — твердо ответил король.
— Я понимаю. Да. Ну а все — таки… Если…
— Тогда я просто — напросто убью оборотня, прокравшегося в его шкуру, — спокойно ответил король. — Хвала Богам и твоей маме, у меня теперь есть хороший пистолет. В самый раз на оборотня. Надеюсь, что и сержант ответит мне той же любезностью. Оборотней и чудовищ ни в коем случае нельзя допускать к управлению государством. Ты понял меня, Ильтар?
— Понял, — вздохнул принц.
Лунный свет бередил душу. Ветер монотонно шелестел листьями, и что — то шептала река. Маршал Эрдан не мог уснуть. Тягостная неопределенность мучила его. Хуже смутного сна, зубной боли и плохих стихов… Чудилось ему, что делает он что — то неправильное. Вот только никак не удавалось понять, что именно.
Он знал, что сможет победить. Знал со всей несомненностью.
Если бы тогда, в той роковой битве, ему выпала судьба не отступление возглавить, не остатки безнадежно разбитой армии, а ее же, только полноценную… Если бы именно он с самого начала руководил сражением… Или хотя бы гвардией. Гвардией, бесцельно брошенной на отбитие батареи, которая уже потеряла к тому моменту свое значение… Если бы у него была по крайней мере та рота, что полегла на проклятой батарее, сцепившись с ирнийскими гвардейцами! Ему бы хватило той роты, чтобы вырвать победу. Или хотя бы остановить разгром.
Что ж, теперь у него куда больше роты. А того замечательного парня, что захватил и удержал батарею, повернул пушки и разнес в клочья правый фланг, где уже строились для атаки вирдисские воины… того капитана ирнийцы, говорят, собственноручно казнили.
Недоумки. Они сами подписали свой приговор. И амнистии для них не будет. Потому что маршал Эрдан есть, а капитана Лэриса нет. Некому его удержать, некому! Нет у них еще одного графа Лэриса. Нет и не будет. Не так часто рождаются подобные.
Ничего, будут знать, как таким головы рубить. Видят Богини, ради одного этого стоило бы их одолеть!
И все же… что во всем происходящем неправильно? Что именно идет не так? Что — то невероятно важное ускользало от его жадного, цепкого разума, он не мог понять — что это было. И лишь тоскливо блестела река, унося в дальние дали падающий в нее лунный свет. Зябко и знобко, словно ты проснулся внезапно, а сон никуда не исчез. Что — то неуловимое, мучительное переселилось из сна в явь, чтобы исподтишка незримыми губами целовать сердце.
Маршал Эрдан не сомневался, что где — то допустил ошибку. Но… в чем же она? Он молча смотрел на реку, словно бегущая вода могла подсказать ему ответ. Помочь понять…
А времени, чтобы понять, было мало. На исходе было время, безжалостный песок вытекал из часов. Холодно было маршалу Эрдану, и не от ветра. От того, что не мог он понять, чего ему не хватает в картине мира. От этого уже завтра будут зависеть жизни и смерти столь многих… Маршал Эрдан не мог об этом не думать. Не мог не смотреть на лунный свет, уносимый вдаль равнодушной рекой. Где — то здесь, во всем этом, крылся ответ, но маршал Эрдан не мог этого ответа понять.
Маршал Эрдан не мог уснуть. Ветер монотонно шелестел листьями и что — то шептала река. Лунный свет бередил душу…
Маршал Эрдан удивленно посмотрел на своего лучшего разведчика.
— Я не просил приводить пленного, — заметил он.
— Нет уж, господин маршал, — буркнул разведчик. — Пусть этот гад сам все расскажет. А то вы мне еще не поверите.
— Не поверю? — потрясенно откликнулся маршал. — Тебе?! Я тебя чем — то обидел, Альтирис?
— Ничем, господин маршал… — откликнулся разведчик. — Но то, что я от него узнал… такое вам лучше услышать своими ушами, чем с чужих слов.
Маршал Эрдан посмотрел на своего разведчика долгим изумленным взглядом, потом кивнул.
— Что ж, пусть будет так…
Повернулся и вышел из палатки.
— Может, вы хоть теперь прозреете, — с горечью пробормотал разведчик в маршальскую спину.
И двинулся следом.
Своего любимого маршала он бы прикрыл от всего на свете. От любой беды, напасти, смерти защитил… Вот только разведчик не смеет защищать своего маршала от правды. Даже такой страшной, как эта.
Разведчик шел за маршалом Эрданом, привычно ступая след в след, ему было нестерпимо больно и горько. Он загодя переживал все то, что сейчас предстоит пережить маршалу. Он проклинал тот час и ту
