прячут свои чумы за каменными стенами – у них тоже нгыны видал. Похуже, конечно. У Маренди нгын мамонтовым рогом облицован, а у бородатых – деревяшки обычные. И называют они их как-то странно – «лук». Глупое слово, бестолковое. А уж мунгг как они кличут, и выговорить-то трудно…
– Стре-ла… – произнес вслух Марендя. – Стре-ла…
А, что с этих дураков взять… Правильно говорить не умеют, лопочут что-то невразумительное. Ненастоящие они люди, не знают, кто есть такой Нум-Торум, сотворивший настоящих людей, давший им морошку, бруснику и малину в пропитание, подаривший зайцев и оленей, а еще разные деревья. Видно, те бородатые – дети злого Куля, соблазнившего настоящих людей запретной едой – черемухой и кедровыми шишками.
А Маренде запретная еда и даром не нужна. За спиной удачливого охотника висят несколько куропаток и жирный заяц. Вот дойдет сейчас он до теплого чума, разожжет очаг, сварит жирного мяса, поест, да спать ляжет.
Хорошо живется Маренде!
Вот уже лесистая сопка впереди показалась – на ней стоит чум Маренди. Большой чум – раньше Марендя жил там с двумя братьями. Но один брат умер, а второй женился и ушел жить к родителям жены. Остался Марендя один-одинешенек. Может, тоже скоро женится, приведет в большой чум женщину, будут дети.
А вот и сам чум. Издалека видно – будто бы какой-то великан колпак свой на землю положил. Марендя с братьями постарался на славу. Аж пятьдесят больших шестов выстругали, шкурами изюбра их укутали, циновки из ивовых прутьев сплели.
Для себя же делали, не для кого-нибудь.
Только неладное что-то с чумом. Острый слух у Маренди – даже отсюда слышит чьи-то голоса, хоть и бормочут они еле слышно. Да еще на языке бородатых людей – Марендя его плохо знает, с трудом слова разбирает.
Заслышав речь непрошеных гостей, умный охотник сразу посбавил ходу, пригнулся и начал подкрадываться незаметно. Поглядеть – кто же это такой к нему явился без спросу? Если друг в гости зашел или просто случайный путник заблудился – угостит его Марендя вареной куропаткой, оставит у себя в чуме переждать метель. Если женщина без мужа – поселит Марендя ее в своей постели, женой сделает. Если слабый враг – убьет его Марендя острым топором. Если сильный враг – быстро-быстро убежит Марендя на лыжах.
У входа в чум стоит нарта. Не простая нарта – диковинная. Всякого в жизни повидал Марендя, а такого еще не приходилось. Полозья у нарты искрят-переливаются, будто сияние небесное, места внутри мало – не уляжешься, даже не присядешь. Наверное, неудобно в такой ездить.
А впряжен туда не олень и даже не тот безрогий лось, на которых бородатые люди разъезжают. Змий впряжен полетучий – сидит, мясо жрет, урчит жадно. Видал однажды Марендя такого змия – едва спрятался от него под кустом. Но то давно было, еще в детстве – а с тех пор Марендя змиев больше не видал. Думал, совсем они кончились на свете.
Ошибся, выходит, Марендя.
Пригляделся зоркий охотник, что там жрет змий – так чуть пимы не обмочил от лютой ненависти. Это ж его, Маренди, мясо, которое он все лето и осень в чуме запасал, к зиме готовился! Значит, не друг в чуме – не стал бы друг марендиным мясом поганого змия кормить.
Снял Марендя осторожно лыжи, улегся на снег, пополз к задней стороне чума. Там в одной шкуре худое место есть – в прошлый день прорвалось. Хотел Марендя залатать, но забыл. Хорошо, что забыл – подкрадется сейчас туда, посмотрит своим собственным глазом, что за злой дух такой в чужой чум без спросу забрался.
Так и сделал Марендя. Незаметно подкрался, змий его не заметил – жрет себе спокойно мясо, хвостом шевелит от удовольствия. И не холодно ему в такую стужу, раздетому? Вот Марендя – умный охотник, тепло оделся. Без теплой одежды быстро замерзнуть можно, а это плохо.
В чуме оказался не один незваный гость. И не два. Нет, целых три человека – Марендя специально пять раз пересчитал, чтоб не ошибиться, точно уверенным быть.
Хотя слово «человек» здесь не подходит. Совсем не подходит. Не люди это. Вот бородатые – люди, хоть и ненастоящие, а эти трое – совсем не люди. Они, наверное, из злых земель, где живут большие двуногие ящерицы, мохнатые люди-собаки, ходячие трупы и чудища-самоеды со ртом на макушке. Охотники народа хасова в те земли не ходят – страшно там очень и хорошей дичи нету.
Первый гость – страшный-престрашный старик. Тощий, как скелет рыбий, бородатый, кожа дурная, подгнившая, на плешине шапка дурацкая – из железа, с зубчиками. Холодно же должно быть в такой шапке!
Второй гость – страшный-престрашный старик. В белой шубе, босой, седобородый, лохматый, в одной руке палка тяжелая, в другой – плетка семихвостая. Аж посинел весь – мерзнет, видно.
Третий гость – страшный-престрашный старик. Будто куст оживший или коряга – зеленый весь, скрипит на ветру, глаза злым огнем горят, руки-сучья так и тянутся, схватить что-нибудь норовят.
Злые духи, точно. Даже очага не разожгли – так и сидят в темноте. Вход открыт, лунный свет в него малость пробивается – и довольно с них этого. Весь чум застудили – и дела нет, что хозяину потом заново все утеплять придется. Марендя невольно потянулся за топором, но раздумал – неумно будет одному на трех страшилищ нападать.
А ну как растерзают?..
Вместо этого охотник обратился в слух, с трудом разбирая незнакомую речь. А вдруг эти злые духи что нужное скажут? Правда, он застал разговор в самой середине, ну да это не страшно…
– …граница. Еще дальше мне нельзя, – угрюмо сказал старик в шубе. – Буду ждать здесь. Ты уж не ошибись, царь…
– Я постараюсь, – равнодушно ответил старик в железной шапке. – Не забудь – как уговорились. До поры не шелохнись, себя не выдай.
– А может, все же добром сговоримся? Куда б выгоднее вышло…
