– Да, выгоднее. Но добром не получится. А эта зима – решающая. Ей придется стать такой лютой, каких еще не бывало.
– Неужто одного меня не хватит? – сжал рукоять плетки старик в шубе.
– Больше – не меньше. И для тебя у меня найдутся другие поручения.
– И все же…
– Ты сделаешь так, как я сказал. Такова моя воля, Карачун.
– Слушаю, – покорно опустил глаза старик в шубе.
– Возможно, ты не согласен? – холодно посмотрел на него старик в железной шапке.
– Я… я согласен, – выдавил из себя Карачун. – Твоя воля. Да. Это будет верно. Но я…
– Что?
– Я… я не знаю… Это… ладно, чего уж там… неважно…
Ледяной взгляд тощего старика словно пригвоздил Карачуна к земле – тот морщился, кривился, силясь что-то сказать, но всякий раз одумываясь.
– Кащеюшко, мы уж больше ждать не можем, – встрял старик-коряга. – До большой спячки всего два дни осталось – едва мне успеть последние дела доделать. До весны на нас не рассчитывай – на боковую заваливаемся…
– Разумеется, – безразлично ответил Кащей. – Что ваша братия решила на сходке?
– Да все Лесовик воду мутит… – злобно скрипнул зубами старый леший. – Мусаил тоже – ни нашим, ни вашим, ни да, ни нет, ни по грибы, ни по ягоды… Еще и середульнего Волховича на большую поляну привел, паскуда! Эх, поздно я его заметил, все уж разошлись… а то бы не быть Яромиру вживе! Полисун бы его в клочья разодрал!
– Опять этот оборотень? – повернул голову Кащей. – Забавно. Это начинает меня слегка беспокоить. Порой самая крохотная соломина может переломить спину тура, и будет очень неприятно, если так выйдет в нашем случае. Пусть этим оборотнем займутся.
– Да уж занялись, Кащеюшко, – угодливо осклабился Пущевик. – Я Жердяя отправил – так пока, предупредить волчару, чтоб затихнул… Думал по-хорошему дело окончить…
– И что?
– Похоже, не внял Волхович. Опять плетет что-то неладное. Жердяй седмицу назад передал, что во Владимире он сейчас – со свадебным поездом…
У Кащея дернулся палец. Совсем чуть-чуть, практически незаметно.
– Со свадебным поездом? – ледяным голосом промолвил он. – С каким еще свадебным поездом?
– Да это Глеб Берендеич сватов отправил – на Елене Всеволодовне жениться надумал… Тиборск с Владимиром породнятся, значит…
Кащей задумался. Костлявые пальцы сжались и вновь разжались, стискивая клок шкуры. Карачун с Пущевиком выжидающе смотрели на хозяина.
– Этого мне совсем не нужно, – наконец раскрыл рот бессмертный царь. – Союз меж Тиборском и Владимиром может излишне все осложнить. Чувствую, здесь уже старший Волхович копыто приложил – давно надо было его устранить. Ну что ж, он сделал свой ход – за мной ответный. Сваты еще не выехали из Владимира?
– Не должны, кажись… – с некоторой неуверенностью помотал головой Пущевик. – Жердяй сказал, княжья дочка какие-то загадки удумала – жениха, значит, испытать… Так что на сколько-то они там задержатся…
– Дочка? – холодно посмотрел на него Кащей. – При чем здесь дочка? Какое ей может быть дело до всего этого? Несомненно, это сам старый Всеволод изворачивается, пытается увильнуть от даденного слова. Что ж, это нам только на руку. Если свадебный поезд отправится обратно пустым – можете о нем забыть. Если же с невестой – пусть Жердяй позаботится, чтобы он не добрался до Тиборска.
– Перебить их?
– Необязательно. Просто лишите князя Глеба невесты. Союза меж Тиборском и Владимиром быть не должно. А что делать с остальными – на ваше усмотрение, их жизни меня не интересуют. Княжну Елену доставить живой. Мне. Пятьдесят – не такое уж круглое число, давно уже пора увеличить гарем до ровной сотни.
– Сделаем, Кащеюшко, – обнажил кривые зубы-сучки Пущевик. – Тотчас же распоряжусь.
– Успеешь?
– Чего там не успеть… Кратким путем пройду – Древесной Стремниной. Жердяй меня там уж давно дожидает. Только вот…
– Что?
Пущевик смущенно почесал потрескавшуюся кору на темени, поерзал и вымолвил:
– Опасается Жердяй, осторожничает… Он, конечно, робок, труслив не в меру, но… но, думаю, он прав… У него и полусотни лембоев не наберется, а при свадебном поезде охрана сильная, Глеб-князь на гридней не поскупился… А если сватовство выгорит, так Всеволод может еще и от себя добавить – дочку беречь… Волхович середульний, опять же, не лыком шит… Да и у княжича Ивана меч видели особенный – Самосек, кажись…
– Самосек? – задумался Кащей. – Да, я помню этот меч. Хорошо помню. Он устоял перед Аспид-Змеем, а его владелец даже сумел снести мне голову и уйти после этого живым. И еще он убил тогдашнего хана моих татаровьев – Даниила Белого. Впрочем, это все не имеет значения – Еруслан давно гниет в могиле, а я по-
