прежнему здесь и по-прежнему бессмертен. Так что в конечном итоге верх одержал я.
– Ну так как – распорядиться мне, чтоб Жердяю подмогу прислали? – так и не дождался ответа Пущевик. – Может, еще лембоев подсобрать? Их по русским княжествам тысяч до десятка рассыпано – только приказов дожидают… Или лучше навьев прислать? Матушка Невея как раз на той седмице целую весь выморила – двести навьев прибавилось… Свеженькие совсем, еще даже гнить не начали. Послать их Жердяю?
– Не стоит. Напомни – по какой дороге свадебный поезд ехал во Владимир?
– Известно – по большому тракту, что через Галич идет. Самая прямая дорога – меж Тиборском и Владимиром по другой никто и не ходит…
– Именно. Полагаю, обратно они поедут по ней же?
– Вестимо, так, – скрипнул всем телом Пущевик. – Чего ж им от добра добра искать, через буреломы продираться, коли прямоезжий тракт имеется?
– Это хорошо. Ты знаешь Бычий холм?
– Тот, что в пяти поприщах от Андроновой рощи?
– Да. Прикажи Жердяю отправиться туда и передать мои слова тому, кто там спит. Пусть проснется и разберется с оборотнем.
– А это кто же там такой, батюшка? – залюбопытствовал Пущевик.
– Врыколак.
Карачун с Пущевиком аж обомлели. Старый леший похрустел сучками, помялся и неуверенно спросил:
– А он не того… не взбесится? Может, не будем тревожить?
– Да, Врыколака будить – себе дороже выйти может, – хмуро согласился Карачун. – Его хрен усмиришь потом…
– Если даже так – мы от этого все равно выигрываем, – равнодушно ответил Кащей. – Бушевать он будет не в моих землях – в русских княжествах.
– Хорошо, сделаю, как велишь, – неохотно кивнул Пущевик. – Только больше уж ничего мне не поручай – до Ерофеева дня с воробьиный нос осталось, вот-вот уже сон меня сморит…
– До весны ты мне больше не понадобишься, – безразлично посмотрел на него Кащей. – Можешь быть спокоен.
– Благодарствую, – мрачно откликнулся Пущевик. – Тогда я отправляюсь – времени уже немного…
– Да, и еще одно, – поднял указательный палец Кащей. – Пришли сюда кого-нибудь из своих подручных – пусть проводит Очокочи до Костяного Дворца. Я – дальше на полуночь, он там будет бесполезным беременем.
– Угххмм… – задумался на миг Пущевик. – Боровику поручу, он раньше грудня спать не укладывается. А где этот рогатый?..
– Бродит где-то, – равнодушно ответил Кащей. – Проголодался, охотиться пошел.
Марендя, все это время внимательно слушавший разговор страшных стариков, но так ничего толком и не понявший, неожиданно почувствовал на затылке горячее дыхание. Даже сквозь теплый капюшон.
– М-мэээ-э? – заинтересованно проблеяли сзади.
Охотник обернулся. Очень-очень медленно, безуспешно пытаясь сообразить – как кто-то сумел подкрасться к нему так, что он, Марендя, не услышал ни звука?
А обернувшись, охнул и начал нашаривать рукоять топора. На снегу стояло жуткое чудище – на две головы выше Маренди, сплошь заросшее рыжей шерстью, с ужасной козлиной мордой, длиннющими рогами и острыми-преострыми когтями. Но страшнее всего оказалась его грудь – из нее росло округлое костяное лезвие-полумесяц.
Точь-в-точь топор.
– Уходи прочь, злой дух!.. – дрожащим голосом попросил Марендя. – Не то порублю тебя топором!..
– М-ммеэээ-э!!! – словно бы расхохоталось чудище, резко бросаясь вперед.
Топор, схваченный охотником для защиты, отлетел в сторону, выбитый резким ударом, по руке несчастного протянулись четыре кровавые полосы – следы от когтей. А в следующий миг орущий от ужаса и боли Марендя взлетел в воздух, схваченный могучими лапищами Очокочи, и был прижат к груди, словно старый друг, не виденный много лет…
Только вот к груди топорогрудые сатиры прижимают исключительно охотничью добычу.
На крики из чума вышли Кащей, Карачун и Пущевик. Их взору предстал измазавшийся в крови рикирал дак, жадно рвущий острейшими клыками человечье мясо. Летучий змий подвывал, выдыхая горячий пар, и тянулся в ту сторону, откуда шел сладкий запах свежатины. Снег щедро окрасился красным – грудное лезвие Очокочи разрубило охотника Марендю на две ровные половинки.
– Я же говорил – поохотиться пошел, – спокойно указал на него Кащей.
Глава 25
В гриднице великого князя Всеволода вновь шло роскошное пиршество. Праздник, как-никак, Покров день! С тех пор, как Пресвятая Богоматерь спасла Царьград от разорения, закрыв его чудесным покрывалом, этот день нельзя не чтить. Сама Богородица со святыми угодниками сегодня спускается на землю – посмотреть, как тут ведется хозяйство.
Вообще-то, Покров день был вчера. Да только где же это видано, чтобы великий князь такой праздник в одни сутки укладывал? Пиршественный стол по-прежнему ломился от угощения, а дорогие гости и думать
