Подачей блюд распоряжалась сваха – боярыня Марфа. Вдову хотели освободить от утомительных обязанностей, но та отказалась наотрез. Разрумянившаяся толстуха знай себе покрикивала на челядь, уже и думать позабыв о покойном муже…
Сами молодые пока что ничего не ели. Перед ними поставили пустые миски, ложки связали красной ленточкой, а чары перевернули вверх дном. Сейчас жених с невестой находятся как бы «между» – уже не холостые, но еще не женатые. Так что есть-пить им до поры нельзя.
Иван, единственный здесь близкий родственник, почему-то все время прятал глаза и помалкивал. Рядом с братом он просидел ровно столько, чтобы соблюсти приличия, а потом потихоньку сбежал за самый дальний стол, к Яромиру.
Кроме Яромира там устроились Овдотья Кузьминишна и Самсон Самсоныч. Воевода и баба-яга весело болтали, точно старые знакомые… впрочем, возможно, так оно и было. Хитрая ведьма много с кем успела завести дружбу…
– Мы когда уже на Буян поедем? – сразу взял быка за рога Иван.
Яромир спокойно опорожнил чару и пожал плечами:
– Завтра, наверное. Или послезавтра.
– И Ваньку с собой тащишь? – неодобрительно пробасил Самсон. – За каким чертом?
– А что – не гожусь?! – обиделся Иван.
– Хоробр-то ты неплохой… – вытер усы воевода. – Да больно уж… гэ!.. хэ!..
– Чего?! – пуще прежнего разобиделся Иван.
– Ничего, у каждого свои недостатки, – усмехнулся Яромир. – А надежный товарищ в таком деле лишним не бывает. Мне Иван, как-никак, жизнь спас… уже дважды.
– Шта-а?.. – удивился Самсон. – Это Ванька-то наш?.. Ну-ну, ври больше…
– А чего как че, так сразу Ванька?!
– Телок ты еще, Ванька, – прогудел старый воевода. – Глупый, бодливый, блудливый телок. Ты уж не обижайся, я человек простой, привык правду-матку в глаза…
Иван вспыхнул, шумно засопел. А потом вспомнил сказку кота Баюна… и невольно запунцовел, не смея поднять глаза на дядьку Самсона.
– Да ты носа не вешай – повзрослеешь еще… когда-нибудь, – с сомнением поскреб разрастающуюся плешь воевода.
К столу подошли два взъерошенных старика – отец Онуфрий и волхв Всегнев. Выглядели они так, словно только что вышли из жаркой драки. Седые бороды растрепаны, глаза злющие, руки дрожат, у архиерея на скуле синец, у волхва раскровенена губа.
За плечи их обнимал боярин Бречислав. Рослый, грузный, лобастый, заросший бородой до самых глаз, он с легкостью удерживал вырывающихся старцев, не давая им продолжить грызню.
– Ну полно, полно уже вам! – укоризненно покачал головой могучий оборотень. – Онуфрий Меркурич!.. Всегнев Радонежич!.. Ну совсем никуда не годится – волоса седые, а сцепились, как дети малые! Из-за чего склоку затеяли?..
Волхв и архиерей немедленно утопили боярина в потоке злобной брани. Причем срамили они не столько друг друга, сколько его самого – зачем разнял, для чего не дал бороду супротивнику выдрать?!
– Пусти, Бречиславка, дай я эту рожу язычную ногтями раздеру! – вопил отец Онуфрий.
– Убери руки, бычара, я этому христосику сейчас нос откушу! – орал Всегнев Радонежич.
– Будет, довольно уже! – тряхнул их старший Волхович. – Гляньте-ка – все гости на вас смотрят, дивуются на глупость вашу!
На деле в их сторону никто не смотрел. Этот стол примостился в темном углу, вдали от окон, а за шумом, стоящим в пиршественной зале, ругани двух стариков никто и не услышал.
– Снег идет!.. – выкрикнул кто-то.
Гости разом повернулись к окнам. За ними и в самом деле все побелело – воздух заполонили белые перья, небо заволокло снежными тучами. С восхода доносились слабые отзвуки громовых раскатов.
– Что-то раненько в этом году… – озадаченно пробормотал воевода Самсон.
– Кащей воду мутит, не иначе! – авторитетно заявил Всегнев Радонежич.
– Он, паскуда, кому ж еще… – хмуро буркнул отец Онуфрий.
Боярин Бречислав тяжело опустился на лавку, придвинув поближе ковш сладкого квасу. Опорожнив его до дна и утерев бороду, Гнедой Тур хлопнул кулаком по ладони и веско сказал:
– Кащей уже на пороге. Зиму он, пожалуй, выждет, а весной – в гости нагрянет! А вы, божьи служители, тем временем за бороды друг друга таскаете!
Волхв с архиереем тут же снова подняли ор, тыча друг в друга пальцами.
– Да что ж мне вас – лбами стукнуть, как отроков нашкодивших?! – повысил голос Бречислав. – Всегнев Радонежич!.. Онуфрий Меркурич!.. Хоть стен-то постыдитесь!
Поняв, что здоровенный боярин сейчас, пожалуй, и в самом деле стукнет их лбами, жрецы неохотно примолкли, но злобными взглядами обмениваться не перестали.
– Так-то лучше, – скупо молвил Бречислав. – Я ведь не веселия ради вас к этому столу пригласил. Совет ваш надобен. Обоих вас! – повысил голос он, поняв, что обозленные старики сейчас вновь сцепятся. – Вот минет худое время – тогда снова своритесь хоть до гробовой доски! А сейчас не до усобиц! Когда в лесу половодье или вдруг пожар приключится – так звери о вражде забывают, вместе от стихии спасаются! А вы
