официальные уведомления Серой Башни о принятии их в качестве студиозусов. Также женщинам переслали платежные сертификаты на суммы, превышавшие их десятилетний заработок.
– А где?
– На Колхрии, – ответила на сей раз Рада, – их в Серую Башню приняли учиться.
Услыхав, что бессовестные девицы ныне студиозусы Серой Башни, а значит, вернутся домой ведьмами, командор несколько сбавила обороты, но полностью успокоиться не могла еще долго. Скандал ведь все равно требовалось как-то гасить, работорговец подал рекламации в Торговую Палату, из-за чего могло последовать много неприятностей для Дуарамбы в целом, город могли ограничить в поставках. Но тут в ее голову пришла блестящая идея – ведь вскоре предстоит юбилей матриарха, и городу нужно обеспечить к этому дню необычный подарок. Так почему бы и в самом деле не подарить знаменитых аллиорноинских рабынь? В таком случае скандал стихнет сам собой. Однако сумма контракта была астрономической, и командор долго еще сомневалась, прежде чем приняла решение.
За рабынями она отправила Дарин с Радой, желая хоть так наказать их за проштрафившихся дочерей. Женщины уныло согласились – не спорить же с командором, когда та в таком гневе. Каждая жаждала в этот момент повидать дочь. Ларне и Нарин сильно повезло, что их в в Дуарамбе не оказалось… Вот и вышло, что еще через два месяца в дом Фатунга, над которым смеялись все в округе, снова постучались посланницы Харнгирата, имеющие на руках платежные сертификаты государственного банка Фофарской империи. Работорговец, потерявший почти всех клиентов, был в диком восторге, он рассказывал Дарин и Раде о предыдущих посланницах, восхищаясь их изощренной жестокостью, и стражницы узнали о своих дочерях немало нового… Обе не могли понять только одного – для чего безумным девкам понадобилось все, что они натворили. Но это так и осталось для стражниц загадкой. Они с великим трудом доставили рабынь в Дуарамбу, для чего пришлось нанимать целых два корабля. Но справились, а по возвращению отправили Ларне с Нарин наполненные возмущением письма.
Однако все это еще только должно было случиться, а пока Ларна с Нарин, спрятавшись за деревьями, быстро сбросили с себя парадную форму, спрятали ее в мешки и переоделись в платья простых горожанок. А после того, как натянули пятиугольные береты, отличить их от местных стало практически невозможно. Толпа пронеслась мимо, не обратив внимания – две скромно, без претензий одетые девушки ведут на поводках двух рабынь, что может быть обычнее? Рабыни тряслись крупной дрожью и не могли даже переговариваться, им казалось, что их начнут пытать прямо здесь.
Ларна двинулась знакомыми ей улочками в обход центральной части города, она очень устала и жаждала добраться до кровати. Но сперва необходимо было кое-что сделать, и девушка остановилась возле первой попавшейся конторы вольного нотариуса. Попросив Нарин подождать, вошла и пробыла там около часа. А когда вышла, в руках у нее было несколько свернутых в трубку пергаментов. После этого подруги, наконец, вернулись в гостиницу тетушки Мизвах.
Ларна постучала условным стуком, чтобы Орихат знала – они не одни. Подождав немного, они вошли, и первым делом увидели покрытую синяками, кровоподтеками и засохшей кровью белокурую девушку, которая лежала в неестественной позе на подстилке у стены. Она глухо стонала, подергиваясь, и было понятно, что несчастную жестоко пытали. Ларна с Нарин всю ночь разрисовывали Орихат, чтобы добиться такого эффекта. А уж сколько крови им пришлось выцедить из себя, чтобы как следует разрисовать сестру, того и сам Серый Убийца не знал.
Услыхав позади себя сдавленный стон, Ларна обернулась и увидела рабынь, вцепившихся друг в дружку и тихо плачущих. Взгляды их, наполненные ужасом и жалостью, были устремлены на стонущую Орихат. Нарин тоже заметила, куда они смотрят, и рассмеялась, закрывая за собой дверь. Затем подошла к рабыням, вздрогнувшим при ее приближении, и отстегнула им поводки от ошейников.
– Садитесь куда-нибудь, девочки, – весело сказала она. – Вон на столе вино, выпейте и успокойтесь. Никто вас мучить не собирается.
Девушки ей, конечно, не поверили, но не осмелились ослушаться приказа и скользнули к столу. Они уселись на одну табуретку, крепко прижались друг к другу и принялись синхронно дрожать. Это выглядело настолько смешно, что Ларна с Нарин расхохотались. Даже Орихат заинтересовалась, что происходит, и приоткрыла один глаз. Поняв, что дверь закрыта, она со вздохом облегчения встала и, увидев сидящих у стола рабынь, взвизгнула: «Ой, девочки!» – и бросилась обниматься. Те только молча открывали и закрывали рты, как рыбы, вытащенные из воды. Наконец Сириин сумела выдавить:
– Как ты встала? Ты же вся в крови…
– А, это? – засмеялась Орихат и стерла ладонью краску и засохшую кровь с лица. – Это маскировка, со мной все в порядке. Вы-то как здесь оказались? Ладно, потом.
Она повернулась к Ларне и сказала:
– Тут, пока вас не было, хозяйка заходила, поохала вокруг меня, а я сделала вид, что не слышу ее, и вообще, стонала как могла. Едва дождалась, пока ее Серый Убийца унес, а то все затекло.
В дверь постучали. Орихат испуганно пискнула и опрометью ринулась обратно к своей подстилке, рухнув на нее в той же неестественной позе, и вновь принялась глухо стонать. В комнату вошла тетушка Мизвах, улыбаясь так радостно, будто видела самых родных ей людей. Правда, при виде полузамученной рабыни ее губы неодобрительно поджались, но хозяйка таверны быстро взяла себя в руки и снова заулыбалась. Она повернулась к Ларне с Нарин и сказала:
– Хочу вас обрадовать, уважаемые. Завтра на Колхрию уходит большой торговый корабль – «Волна грез». Судно заходит в несколько портов по дороге, но конечный – Колгарен, как вы и хотели. Я говорила с капитаном, он готов предоставить вам большую каюту за двести пятьдесят золотых.
– Благодарю вас, тетушка Мизвах, – поклонилась Ларна. – Вы очень много для нас сделали.
– Извините, – отозвалась та, снова покосившись на Орихат. – Может, я вмешиваюсь не в свое дело, но, наверное, не стоило так жестоко наказывать рабыню. Тем более, чужую. Бедняжка ведь просто кушать хотела…
– Она уже наша, – усмехнулась девушка. – И больше наказывать я ее не буду. Мы сегодня купили ее и этих двух.
– Сколько же вы отдали? – удивилась хозяйка. – Это же рабыни любви! Из Воспитательного дома. Они стоят диких денег!
– Триста золотых.
– За каждую?
– За всех троих.
– Три рабыни любви за триста золотых?! Три?! У Фатунга?! – глаза тетушки Мизвах полезли на лоб, она рухнула на кстати подвернувшийся табурет и захохотала. – Чем вы его проняли? Этого скрягу…
– Ну, – тоже засмеялась Ларна, – он оказался не слишком умен и слишком жаден.
– Да я за это вас расцеловать готова! – продолжала смеяться хозяйка гостиницы, но при взгляде на все еще стонущую Орихат ее смех смолк. – Может, принести бальзама для нее?
– Мы были бы очень благодарны, – кивнула девушка и повернулась к рыжей. – Не в службу, а в дружбу, смотайся за бальзамом, а?
Нарин вышла за тетушкой Мизвах. Ларна заперла за ними дверь, подошла к Орихат и потрясла ее за плечо.
– Все, можешь вставать.
– Ой, слава Творцу! – села та на месте. – У меня уже судороги от этой позы.
– Иди сюда, пора смывать боевую раскраску, – сказала Ларна, доставая из-под стола таз и наливая туда воды из глиняного кувшина.
Рабыни окончательно растерялись – мало того, что Орихат не замучена, так она еще и говорит с харнгиратской стервой, как с равной. Милаит наклонилась к уху Сириин и тихо прошептала дрожащим голосом: «Да что тут такое творится?!» Та в ответ пожала плечами – она сама ничего не понимала. Из-за непонимания ее страх все возрастал. Сириин вцепилась в подругу, как в последний якорь определенности. Рабыни с недоумением смотрели, как госпожа нежно и ласково мыла Орихат губкой, и синяки с кровоподтеками исчезали, как по волшебству. Значит, ее не мучили, не били? Зачем же все это? Для чего эта дикая маскировка? Девушки не находили ответов.
Видимо, это отразилось на лицах рабынь, так как Орихат вдруг ткнула Ларну пальцем под ребра, та
