Век золотых роз

Элхадж все-таки поднялся на ноги. Куст никуда не исчез и не обратился туманным облаком. Розы полыхали роскошью золота, разбрасывая по зелени солнечные блики.

– Как же вы совершенны, – пробормотал синх, – я верну вас, верну в Эртинойс!

Желание прикоснуться к чуду стало необоримым, и он медленно, затаив дыхание, пересек те несколько шагов, что отделяли от куста. Затем, вдохнув полной грудью вязкий, дурманящий запах цветов Шейниры, протянул руку и нежно погладил один из цветков.

Лепестки оказались теплыми и живыми. Казалось, они сами тянутся к рукам, их ласкающим, раскрываются навстречу прикосновениям…

А еще через мгновение что-то хрустнуло под ногами, и Элхадж полетел в кромешный мрак. Это оказалось дико, неуместно, неожиданно, и подобного просто не должно было быть рядом с золотыми розами… Но – это, похоже, была самая обыкновенная ловушка.

«Но кто?..» – успел подумать Элхадж до того момента, как ударился о дно ямы.

* * *

Вскочить и выхватить из-за пояса нож было делом секунды. Другое дело, что синх, даже и вооруженный, мог оказаться беспомощным перед тем неведомым противником, который так ловко завел его в западню.

… Тяжелый вздох. Один, другой…

– Кто здесь?

Глаза медленно привыкают к темноте, слишком медленно…

Элхадж попятился, выставив впред зажатый в руках нож, споткнулся о что-то округлое и гладкое, затем уперся спиной в каменную стену… и только потом смог разглядеть тварь.

Она напоминала щера. Наверное, потому, что имела голову, четыре лапы и мощный хвост. Но на этом сходство заканчивалось, потому что каждый участок тела чудовища был идеально приспособлен к убийству – шипы, клыки и когти. И не подступиться, не рискуя быть прошитым насквозь.

Элхадж судорожно сглотнул горькую слюну. Похоже, кто-то очень могущественный постарался, чтобы Отступник остался в живых. А может быть, это его рук дело? Альсунея взмокла на спине от липкого холодного пота, перед глазами прыгали серые мошки.

– Н-не подходи, – просипел Элхадж, поднимая нож. Хоть и знал, что против такого его оружие не более, чем детская игрушка.

Тварь шевельнулась. Загорелись зло ядовито-желтые глазки, вздыбились шипы на спине… Издалека до синха донесся странный звук, напоминающий царапанье металла о камень, но до того ли было?

Он бросил отчаянный взгляд наверх – может, все-таки есть шанс выкарабкаться?

Нет. Каждая стена четырехугольной ямы не что иное, как добротная каменная кладка. А сквозь дыру, в которую он так неудачно свалился, видна золотая роза, чуть покачивающаяся на ветру.

– Именем Шейниры! – взвизгнул синх, видя, как неотвратимо приближается сама смерть. Отступать было некуда, но замутненный страхом рассудок все еще не мог – и не хотел признавать того, что жить осталось всего ничего.

Тварь шумно вздохнула, потянула носом воздух и остановилась. А затем – тут Элхадж подумал о том, что хрупок рассудок смертного, ой как хрупок… Тварь прорычала:

– А я тебя давно жду, синх.

– Ж… ждешь?

– Я – указующий путь, – шумно вздохнуло чудовище, – и я жду тебя.

Элхадж медленно осел на холодный пол и тупо уставился перед собой. Оказалось, споткнулся он о череп, похоже, ийлурский… Но уточнять не хотелось. Совсем.

– Ты что, лишился разума, синх? – поинтересовался Указующий, – тогда Мать ошиблась в тебе. Ты слаб.

Элхадж набрал побольше воздуха и прохрипел:

– Мать? Ты здесь по ее приказу? Я… не понимаю…

– Шейнира приказала мне быть здесь, – теперь в низком голосе чудовища явственно слышалась печаль, – я должен передать тебе все то, что она может сказать. Ты слушаешь?

– Да, да, – опомнился Элхадж, – просто… почему так? Почему ты не мог просто встретить меня в лесу? Зачем было устраивать эту ловушку, да еще и рядом с золотыми розами?

– Матери стоило много сил вернуть свой цветок в Эртинойс, – холодно прорычал Указующий, – и еще дороже ей обошлось то, что я сейчас с тобой говорю, Элхадж. Так что будь любезен, не задавай лишних вопросов, выслушай внимательно и постарайся запомнить. Тебе ли, смертному червю, обсуждать помыслы правящих? А яма… яма нужна для того, чтобы поговорить без лишних свидетелей.

Элхадж только моргнул, когда дыра сверху стремительно затянулась дерном.

– Теперь нас не услышат даже другие боги, – заметил Указующий, – а теперь запоминай.

Пальцы синха разжались, нож ткнулся стальным носиком в землю.

А тварь, усевшись на задние лапы и обернувшись хвостом, торжественно изрекла:

– Ты многое узнал и многому научился, синх, за время своего пути. Но знай, что тебе придстоит еще одно, последнее испытание. Ты должен убить того, кого называют Отступником, открыть колодец в Храме – и после этого Шейнира вернется, и явит свою милость народу синхов. Любой синх сможет призвать ее Силу и обратить ее против врага…

Элхадж непонимающе мотнул головой.

– Подожди, подожди, Указующий! Теперь я уже ничего не понимаю… Но как же тот жрец, который приносил в жертву своих собратьев и после этого получал Силу?

– Бог-покровитель дает Силу своим детям и без жертвы, – Указующий назидательно поднял вверх коготь, – сейчас жертва позволяет Шейнире дать жалкие крохи могущества, минуя стены темницы, но это неправильный, нарушенный порядок Эртинойса. Отступник должен быть уничтожен, а колодец открыт, понимаешь? И тогда к синхам вернется былое величие.

– Но это значит, – Элхадж растерянно посмотрел на шипастую морду твари, – это значит, что мне тоже нужно будет принести жертву? Для того, чтобы сразиться с Отступником и его победить?

– Верно, – Указующий кивнул, – жертва понадобится. Тут даже не жертва главное, а решение и твой выбор, понимаешь?

– И где я возьму эту жертву, когда я иду один? – синх развел руками.

– Ты дойдешь до Храма не один.

– Я нагоню Дар-Теена?

Молчание. Глаза Указующего притухли, словно он решил вздремнуть. А Элхаджу стало как-то не по себе.

– Почему ты молчишь? Я что, должен буду принести в жертву ийлура? Чтобы победить Отступника?

– А на другой чаше весов – благополучие твоего народа, синх. Подумай об этом. И не только народа… Весь Эртинойс следит за тобой, и ты… Делай то, что должен.

– Ценой жизни Дар-Теена?

Это синх уже прошептал. Он не хотел верить собственным ушам, он сдавил пальцами виски… Жертва Шейнире… Принятое решение. Дар-Теен или возвращение народа синхов к былому могуществу и процветанию.

– Тебе решать, – выдохнул Указующий, – а теперь… пора бы мне вернуться туда, откуда я пришел.

– Нет, погоди!

Элхадж подался вперед, но вовремя отшатнулся, когда громадная туша, усаженная шипами, двинулась на него.

– У меня только один вопрос, Указующий…

В желтых глазах мелькнула насмешка.

– Спрашивай, синх.

Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, собираясь с мыслями. А затем Элхадж спросил:

– Разве наша мать настолько слаба, что один синх смог изгнать ее из Эртинойса? Разве такое возможно? Смертный – и победил правящую, богиню-покровительницу?

Указующий ощерился. Быть может, это должно было означать ироничную усмешку.

– Ты ведь знаешь, что сказал один из первых метхе, первых учителей?

Элхадж пожал плечами.