а мы можем попытаться загнать их к воротам Крадрекрама?
Шоггир озадаченно уставился на Троя:
– К воротам… зачем?
– Гмалин как-то обмолвился, что Крадрекрам был хорошо приспособлен к атакам извне – всякие заранее подготовленные осыпи, массы воды, подрубленные скальные выступы…
– Вы думаете, герцог… – начал было граф, но Трой зло прервал его:
– А что нам еще остается? Только надеяться на то, что стража, выставленная у ворот, знает, как всем этим воспользоваться. Я думаю, Гмалин не мог не предусмотреть чего-то эдакого на тот случай, если орки все-таки прорвутся через ущелье и попытаются сразу же покончить с гномами. У шаманов вполне должно хватить маны, чтобы проломить ворота.
Граф понимающе кивнул и с суровым лицом опустил забрало…
Им почти удалось. Они смогли оттеснить орду к последнему повороту, за ним открывалась чаша, окруженная скалами, в которую выходили ворота Крадрекрама. Вот только к тому моменту в живых осталось всего чуть больше сотни панцирников, большая часть которых уже была без лошадей. Продвинуться дальше они не смогли. Орки прижали их к скале и принялись методично забрасывать метательными топорами, время от времени налетая верхом и пытаясь расколоть строй, но затем откатываясь назад и вновь принимаясь за метательные топоры. Трой рубился в первых рядах. Синее пламя было удивительным доспехом. Троя пока ни разу не ранили, хотя грудная пластина лат была уже слегка промята, шлем перекошен, а наплечники выгнулись от десятков обрушившихся на них ударов. Впрочем, до первой раны явно было недалеко. Ибо кольчужная сетка, прикрывавшая сочленения, была разрублена уже в добром десятке мест…
Ярый был ранен уже три раза, и Трой отправил его назад, к скале, куда отогнали и остальных лошадей. В конном строю больше не было никакого толку… Граф Шоггйр пропустил шесть ударов, но вроде как все еще был жив, оттащенный верными бойцами в тыл их куцего строя. Впрочем, было совершенно понятно, что ненадолго. Им всем оставалось недолго…
Трой лениво отмахнулся от брошенного метательного топора. В него не швырялись, уже поняв, что его латам метательные топоры ничего сделать не могут, так что и этот, скорее всего, был брошен наобум из задних рядов.
– Готово, герцог, – послышалось сзади.
– Отлично… – устало отозвался Трой. Невыносимо хотелось присесть, хоть на корточки, но он не мог себе этого позволить. Латы воинов-панцирников куда тяжелее; чем у него, и измучены они больше, чем он. Так что он не мог показать даже намека на слабость.
Как только они попрут вновь – гоните на них оставшихся лошадей. Иначе мы точно не выдержим еще одну атаку.
Воин, шатаясь и тяжело опираясь на меч, выслушал приказ, кивнул, стер со лба кровь, сочащуюся из- под куска плаща, обмотанного вокруг головы и, тяжело ступая, исчез в задних рядах. Честно говоря, у Троя были сомнения, что они выдержат еще одну атаку даже с помощью этой придумки. Несколько десятков лошадей, даже закованных в конские латы, вряд ли могли так уж существенно снизить наступательный порыв орков, ну да на безрыбье… Он поднял голову и посмотрел на небо сквозь щель забрала. Да уж, расхвастался:
«Боги ведут меня в этой жизни к чему-то очень сложному и… великому. Я даже не знаю, для чего я им понадобился, но уж точно не для того, чтобы сложить голову, так ничего в жизни и не достигнув». Все, парень, кончилось твое время! Впрочем, если судить по тому, сколь многие из тех, кто шел по жизни рядом с ним, уже сложили голову, он и так зажился на этом свете. Пора и честь знать.
И в этот момент орки ринулись в последнюю атаку…
– А сколько ты таких доспехов можешь сделать?
– Ишь ты, – хмыкнул гном, – какой шустрый… Таких, ваша светлость, пожалуй что больше ни одного. Мелкой чешуи почти не осталось… А вот навроде ваших панцирных – еще штук пять-семь. Мне, Алвуру, Дарголу, ну еще кому-нибудь. А если только шлемы, щиты и кирасы с наплечниками – так сотни три-четыре. А щитов вообще немерено. Мамаша раш была ну дюже крупной, вот только чешуя у нее больно большая. Три четверти кроме как на щиты – больше никуда не годятся.
– Графу Шоггиру еще надо.
– Да уж понятно, – вздохнул гном, – ладно, посмотрим, что там можно выкроить…
Задумка с конями не прошла. Возможно, потому что на этот раз орки ударили пешими. Панцирники – элита императорской армии. Недаром подавляющее большинство их составляют дворяне – младшие отпрыски знатных родов, сыновья и братья мелкопоместных владетелей и другие. Поэтому, хотя им более привычна конная схватка, и в пешем строю панцирники – грозные противники. Но только не в этот раз… Их опрокинули почти сразу. Да и неудивительно – практически каждый воин в линии к этому моменту был уже ранен, и большинство не по одному разу. Доспехи всех были иссечены и проломлены, а многие даже потеряли часть лат – кто наплечник, кто наголенники, а кто даже и грудную пластину кирасы. Щиты даже в первой шеренге имелись не у всех. Да и из тех, что имелись, большая часть уже практически пришла в негодность и вряд ли была способна удержать более одного-двух ударов. Так что орки вломились в строй сразу же. Воины первой шеренги успели нанести лишь по одному-два удара, и только некоторые из них достигли цели. Трой успел сделать больше. За мгновение до того как строй рухнул, он, шестым чувством осознав, что им не удержаться и потому держать линию не имеет никакого смысла, прыгнул вперед и первым же ударом развалил башку першего на него орка, вооруженного огромным спадоном. Качнувшись вправо, он дотянулся еще до двух, принял на левый налокотник удар орочьего ятагана, вышиб дух из его хозяина и… в этот момент его сбили с ног. Чем таким ему засветили по шлему, Трой не заметил, но перед глазами все поплыло. Он наобум махнул Серебряным листом и, судя по воплю, по кому-то попал, но затем его опрокинули на спину. Трой еще несколько мгновений тупо тыкал во все стороны мечом и радаганским ножом, пытаясь напоследок дотянуться хотя бы до еще одного орка, но на него обрушился целый град ударов. А затем наступила тьма…
– Ну что, герцог, теперь вам не стыдно предстать перед императором. А то как-то совсем пообтрепался, – довольно заключил Гмалин, отставляя в сторону молот. – Ну а из этого мы еще что-нибудь полезное сотворим, – закончил он, пнув груду искореженных лат, брошенных в углу мастерской.
Трой посуровел. Синее пламя спасло ему жизнь, и потому латы совершенно не заслуживали того, чтобы их пинали ногами. Впрочем, гном претендует на звание спасителя никак не меньше, чем они…
Трой очнулся оттого, что кто-то торопливо выковыривал его из доспехов. Он лихорадочно дернул пальцами, но ни Серебряного листа, ни радаганского ножа не нащупал.
– О-о… значит, живой, – раздался над ухом знакомый голос. Трой распахнул глаза. Над его лицом нависала знакомая бородатая рожа.
– Тише ты, не дергайся, пока я тебя не ощупаю. А ну как какие кости поломаны, – ворчливо проговорил Гмалин.
– Ты… как здесь оказался?
– Каком… – огрызнулся гном. – Лежи, говорю. А то попрошу Алвура пришпилить тебя к этому камню, чтоб не шевелился.
Трой перевел взгляд за спину Гмалина. За спиной гнома, шагах в трех, стоял Алвур и с легкой улыбкой смотрел на деловито копошащегося гнома. Похоже, он уже понял, что Трой жив и относительно цел.
– Вы… почему бросили галереи?
– Вроде все цело, – пробормотал гном, выпрямляясь. – Потому что потому, – огрызнулся он, вновь возвращаясь к своему обычному сварливому тону. – Потому что делать там больше нечего. А ежели бы некоторые подождали еще с полчаса, то и сами бы здоровее были, и других бы напрягать не пришлось.
Трой недоуменно воззрился на него, а затем перевел столь же недоуменный взгляд на Алвура. Тот пояснил:
– Гмалин сжег шаманов. После чего орки побежали.
– Сжег… как?
– Молча, – довольно рявкнул гном, выпрямляясь, а затем милостиво добавил: – Ну еще эти ваши мастера из Зимней сторожи чуть пособили… – после чего не удержался и захохотал: – Они-то думали, что мы их просто камнем шибанули, а это была глиняная бомба с горючей смесью… ну и кое-что еще для усиления эффекта. Так что когда бомба об их купольный полог стукнулась, то вместо того чтобы безопасно
