Нехлад обвел глазами хижину. Что он должен увидеть? Тлеющие угли, спящие друзья по ту сторону очага. Вещи походников у противоположной стены. Нетесаные стены. Тени.
Нехлад вздрогнул: тени были живыми! Да и не тени, пожалуй, а словно какие-то полупрозрачные занавеси колыхались на неощутимом ветру, свисая с потолка, протекая сквозь стены, стелясь по полу…
— Ты можешь поднять светильник и рассмотреть их поближе, — донесся голос мага.
— Но кто они? — спросил Яромир, исполнив его совет.
— Необязательно произносить слова. Приглядись: я говорю с тобой, не размыкая губ. Просто вообрази, что произносишь слова, обращаясь ко мне… Да, именно так, только не нужно шевелить во рту языком. Постарайся… вот, уже лучше!
— Поразительно!
— А как, по-твоему, ты общался с Весьеродом? Произносимые слова важны только для смертных, а боги слушают мысли людей.
— Что это за тени?
— Они — те, кого простые люди называют навями. Или демонами. Но не беспокойся, эти бесформенные твари безмозглы и почти неопасны. В большинстве даже пугливы. Те, что почище, тянутся к людям со светлой душой, а которые похожи на пятна грязи — к людям злым и подлым.
В хижине были и те, и другие. Под потолком витала прозрачная тень, похожая на воду, налитую в пузырь, который мнут чьи-то руки. В дальнем углу копошилось что-то, смахивающее на свалявшуюся паутину, — и оно тянулось к спящему славиру!
— Что ему надо от Торопчи?
— Просто наш лучник видит во сне что-то неприятное, — пожал плечами Древлевед. — Не суть важно, взгляни лучше на своего второго ближника.
Нехлад, стараясь ступать осторожно и не задевать колышущиеся в воздухе тени, приблизился к лиху, поднес светильник и увидел, что прямо на лбу парня угнездилось жирное темное пятно.
— Что это?
— Сглаз. Один из стабучских воинов на последнем посту — очень недобрый человек. Чем-то мы ему не приглянулись. Слабенький сглаз, у нашего лиха достаточно сил, чтобы не поддаться ему, но, я думаю, тебе будет полезно испытать свои силы в снятии порчи. Попробуй-ка!
— Но я не умею!
— Ты и с демонами пустыни за гранью мира прежде воевать не умел, но, когда увидел их возле башни, сразу взялся за меч, — усмехнулся маг. — Прислушайся к себе: что тебе хочется сделать?
— Стереть эту дрянь.
— Ну так сотри. Только не рукой, конечно.
Нехлад напряг воображение и представил себе, что стирает пятно со лба Тинара — даже не рукой, а мокрой тряпкой. Пятно тут же исчезло. Яромиру захотелось рассмеяться — так просто и правильно все оказалось.
— Это лишь малая толика возможностей, которые дает человеку магия.
— Значит, с этим светильником каждый может стать магом?
— В сущности, да. Только
— Весьерод говорил, что доверить людям такие светильники было ошибкой богов.
— Маги во все века создавали подобные амулеты. Этот сильнее прочих лишь потому, что создан по образцу Дара Орестея.
— Кто это — Орестей?
— Огнерукий, покровитель города. Со временем Орестей научил магов не только входить в навь, но и управлять ею. Вот это было поистине неосмотрительно! Империя Хрустального города стала величайшей из людских держав, но среди высших магов нашелся тот, кто счел, что у него мало власти.
— Ты знаешь, кто этот маг? — спросил Нехлад.
— Не имеет значения, того мага давно уже нет в числе живых.
— А в числе мертвых? Или он вместе со всеми томится в Башне Слез?
— Возможно.
— Это он соединил Ангейра с Иллиат? Значит, он и есть враг. Как же мы сразимся с ним, если его нет?
— Терпение, Нехлад, терпение. Твой враг заявит о себе не раньше, чем мы разделаемся с Иллиат, так зачем же торопить события?
Яромир поставил светильник на пол. Он все острее, а главное — естественнее воспринимал явь и навь, у него уже не рябило в глазах от обилия живых теней.
Его внимание привлекло тусклое сияние на лице Тинара.
Точнее, на лбу — как раз в том месте, где лиха коснулась невидимая рука. Как будто отблески хрустальных радуг…
— Что это?
— Наконец-то ты заметил! Знак того, что твой друг видит яркие сны. Хочешь заглянуть в них?
— Разве это возможно?
— В сущности, Нехлад, для магии нет ничего невозможного. Нужно только уметь. Я научу…
